Зона Топь - Марина Туровская

— В два, не раньше.

— Хорошо, жду тебя с нетерпением.

Услышать подобные слова от Толика — большая редкость.

Знакомые зовут моего братца Толян-грубиян, и он полностью соответствует кличке, но Ниночка уверена, что Толик самый милый человек на земле… На других его «милое» отношение не распространяется, хотя в последнее время он изменился, стал мягче.

После брата мне позвонило еще человек десять. Среди них Ириша, соседка по коттеджному поселку, которая решила прийти в гости. Я лихо пригласила ее к двум часам. С Иришкой хотя бы весело.

А также мне сообщили, что «Христос воскресе», одна бывшая одноклассница, две приятельницы по экономическому институту, продавцы из моего магазина и двое поставщиков, один из которых еврей, другой мусульманин. Позвонил даже бывший институтский недруг Витя. Этот ничего просто так не делает, значит, через неделю следует ожидать звонка, будет просить денег в долг.

Очень порадовалась звонку Ани. Я нажаловалась ей на Ниночку, а подруга расхохоталась.

— Машка, я тебе завидую. Все-таки новые люди, новые перспективы. А у нас все по-прежнему. Мы, конечно, все любим друг друга, но хочется чего-нибудь новенького.

— В Италию, что ли?

— И в Италию тоже, — не стала лукавить Аня.

— Аня! — Я чуть не заплакала. — Я так по тебе соскучилась. Брось все, приезжай.

— Да хоть сейчас, но ты же знаешь, не могу по состоянию здоровья. Мне еще хотя бы месяц необходимо здесь посидеть.

— Аня… — Я отложила бутерброд с икрой и села на диване, настраиваясь на важный для меня вопрос. — Анечка, а как там… Гена? Он еще один или уже вернулся к своей Ларисе?

— Как он? — Аня понизила голос и театрально прошептала: — А вот как Гена себя ведет и как чувствует… Он скажет тебе сам!

Сердце ухнуло в живот, кожа покрылась стремительными мурашками, напоминая о неделе счастья в объятиях Гены.

— Привет, Машенька.

— Привет, Гена.

Целый месяц ждала от него звонка, сдерживая желание позвонить самой. Пару раз все-таки позвонила, но Гена был на работе. Я перенесла оленью шкуру, подаренную мне в далеком поселке, к себе в комнату и каждый день, вставая с кровати, шевелила пальцами длинную жесткую шерсть.

Столько дней ждала разговора, а теперь не знала, какие слова произнести.

— Маша, дорогая, ты извини за долгое молчание, работы много… Я соскучился по тебе, Маша.

— Гена-а, — я начала чуть подвывать в трубку, не справившись с простым бабским чувством желания мужчины. — Геночка, я так по тебе скучаю, я так тебя хочу. Немедленно, сейчас и все время.

— Такая же фигня, — засмеялся Гена. — Мне пора идти. Будешь еще разговаривать с Аней?

— Конечно.

С Аней мы проболтали полчаса, обсудив всех наших знакомых. Как всегда, даже от разговора по телефону с ней мне стало легче.

Ровно в час дня в дверь постучали, и Макс торжественно ввел в номер мокрого и улыбающегося Данилу. Данила еле поднял руку с куканом, на котором болталось семь небольших рыбин. Не то плотва, не то подлещик, я в них не разбираюсь.

— Мама! — Данила вознамерился пристроить рыбин на диван, но я их перехватила. — Две штуки я сам поймал, а остальные мне дядя Максим подарил. Для тебя, мамочка.

Кукан стал выскальзывать из руки Даника, грозясь оставить ароматный след на паласе гостиничного номера, я подхватила рыбу и отнесла в ванную.

На переодевание Даника и сбор вещей ушло полчаса.

Провожать меня вышла половина персонала кемпинга. Не хватало подношений и поясного, холопского поклона в пояс. Но Марина, жена Макса, все-таки успела сбегать домой и теперь всовывала мне в руки пакет.

— Кролик, свежий, две штуки. Диетическое легкоусвояемое мясо. Для Данилы самое полезное, я своих спиногрызов только им и кормлю. Возьми, пожалуйста, а то обижусь.

Стоящие в сторонке двое мужчин, один из которых вчера манил меня пальцем, с кривыми улыбочками наблюдали сцену прощания с «барыней».

Расширение хозяйства поселка в виде зеленного и грибного цехов стало для Якова серьезной проблемой. У него физически не хватало времени на все подразделения. Автобаза, жилищно-коммунальное хозяйство поселка и Зоны, продовольствие, форма и постельное белье для личного состава, то же самое для спецконтингента — осужденных в Зоне, контроль доставки медицинского и геологоразведывательного оборудования и многое другое. А тут еще грибочки, растущие не по дням, не по часам, а по минутам.

Настала необходимость искать новых людей и скидывать на них часть обязанностей.

Оставленная в цехе Клава не подвела. Имея желание, но не имея возможности пить ежедневно, она четко организовала работу, пригласив обратно Олю-колобка и ребят таджикско-киргизско-туркменской национальности.

Оля привезла двух подруг, понадеявшихся найти себе женихов. Уж если Колобок смогла найти симпатичного сержанта, то им сама судьба велит. Миша, окончательно влюбившийся в Клаву, работал в полную силу днем и в два раза больше ночью.

Жору Яков назначил начальником банно-прачечного комбината, и тот с таким рвением принялся за дело, что Зоя, купившая в квартиру новую кровать, так и спала на ней целый месяц одна.

Жора наезжал в город по делам раз в неделю часа на два, на три и спешно вел Зою в подсобку. Жарко обцеловав ее, он занимался сексом полчаса, не вдаваясь в подробные ласки. Зоя терпела, Жора обещал подкопить к Новому году денег и закатить грандиозную свадьбу.

Прачки, обидевшись на увольнение Галины Сергеевны, поначалу бойкотировали приказы Жоры, разговаривали с ним «через губу» и относились к работе с прохладцей.

Жора, не увидев взаимопонимания даже после пятого «душевного» разговора, напомнил женщинам, что здесь военный городок с определенной дисциплиной, а не частное хозяйство, как было при Галине. Он всем срезал ежеквартальную премию и ввел штрафные санкции.

После получения зарплаты сотрудницы два часа плакали и бегали жаловаться Якову. Яков сочувствовал, но приказ Жоры не отменил. Через день работа в банно-прачечном комбинате вошла в привычный ритм.

Для зэков в Зоне использовалось одноразовое белье, уничтожаемое каждые две недели. В поселке белье меняли раз в десять дней. Только «женатики» и высший офицерский состав позволяли себе иметь собственное постельное белье в легкомысленных цветочках и полосках. Маленький Сережа любил комплект белья с поющими котами на крыше, Танечка — ночное небо со звездами, кометами и лунами.

Обычное постельное белое белье, получавшее на себя не только ночные выплески мужской силы, но и подтеки пива, разводы шоколада, кровь из мелких ран, пятна машинного масла и так далее, имело не самый идеальный вид.