Автово - Андрей Портнов

Последнее обстоятельство вызвало нервное помешательство у нашего Чеченева.

Однажды, он разгоряченный и раскрасневшийся появился у нас в 215-ой и что-то трепетно прижимал к своей груди. Это «что-то» оказалось кучей плакатов и рекламных проспектов, на которых красовались всякие кораблики и вертолётики. Это было особой, ни с чем не сравнимой страстью Чеченева. Любой клочок бумажки, на котором угадывались очертания даже зафигнюшечного судёнышка, он мог бы рассматривать часами, днями и ночами. Страсть была настолько велика, что утихомирить её нельзя было практически ничем. И только плюшки, большие сладкие плюшки могли хоть немного спасти его от этого помешательства.

— Вот чёрт! — подумал я. — А ведь плюшек-то у нас нет. Что же делать?

Очевидно, подумав тоже самое, Дима немедленно предложил Чеченеву чай. А затем, подумав ещё раз, пододвинул ему масло. Все знали, что Андрюха ест масло ложками, но сейчас это было единственным средством вернуть его к реальности.

Спустя десять минут нам удалось разжать его судорожно сжатые пальцы и взять посмотреть плакаты. Жалостливо смотря на Чеченева, Рудику вдруг подумалось, что неплохо бы пополнить наши запасы масла и стал прикидывать, когда бы это лучше сделать.

Ещё через десять минут наш неожиданный гость, наконец-то, полностью пришёл в себя и рассказал о том, что же его так потрясло:

— Гуляем мы сегодня с Лариской и Васильевым по городу, вышли на Неву, а там — кораблей полно, наших и не наших: французских, английских, американских…

— Китайских, непальских, нигерских, — продолжил я.

Чеченев как-то странно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Затем продолжил:

— Стоят по всей Неве от Кировского моста до моста Лейтенанта Шмидта по оба берега. Но самое главное, что на них… — Чеченев даже сглотнул от перевозбуждения, — на них пускают! На наши — нет, а на ихние пускают! Сегодня первый день как пускают, и до самого Дня Победы пускать будут. А сегодня об этом почти никто не знал, поэтому народу было очень мало. Нам повезло!

— А это откуда? — спросил Владик, указывая на плакаты.

Чеченев вдруг вспомнил об отобранном у него сокровище, резко вскочил с места и паралитическими движениями, подбежав к Владику, прижал бесценные плакаты к себе.

— Это…это там давали, на кораблях, — задыхаясь от волнения, произнёс он. — А я взял.

Воспользовавшись суматохой, Рудик тихонько убрал со стола остатки масла и спрятал их в шкаф. Правда, сейчас эти меры предосторожности были совершенно излишними. Вспомнив о своём сокровище, Чеченев больше ни о чём и думать не мог. И чтобы мы во второй раз не смогли усыпить его бдительность, он счёл за лучшее поспешно из нашего притона удалиться, не забыв, разумеется, захватить свой бесценный груз.

— А я тоже хочу посмотреть на корабли и побывать на них, — заявил я после поспешного ухода моего тёзки. — Как насчёт завтра?

Предложение было поддержано, а заодно по дороге мы решили купить подарки нашим именинникам — Пахому и Рябушко, которые со дня на день грозились устроить празднества своих дней рождений.

И вот наступило 7-ое мая. День выдался солнечным, настроение отличным, и мы небольшой толпой двинули свои стопы на набережную Невы. Как на грех, с нами пошли и Пахом с Рябушко, поэтому покупка подарков оказалась несколько затруднительным делом. Кроме них с нами (составом 215-ой) были Галя и Султан.

Выйдя на Неву, мы пошли к мосту Лейтенанта Шмидта, так как в том районе виднелись несколько кораблей под иностранными флагами. Что-то ёкнуло в моей груди, когда за целый километр перед кораблем показался хвост длиннющей очереди. Хотя Чеченев и предупреждал, что в последующие дни, благодаря разносимым по городу слухам, народу будет всё больше и больше, однако, для меня это было уже слишком.

— О, уже стоят, — радуясь чему-то, сказал Пахом.

Мы решили не занимать пока очередь, а подойти к самому кораблю. Там мы увидели на берегу табличку, на которой крупными буквами для слепых было вымазано, что посетителей будут пускать только с 14 до 17 часов.

— Ха-ха, — грустно засмеялись мы, — и что же нам делать целых два часа?

Очередь мы всё равно занимать не стали, а решили через два часа попробовать счастье на другом корабле. А пока все пошли по своим делам в разные стороны. Мы с Рудиком отправились на поиски подарка, предположительно в ДЛТ.

Идти мы решили не по кратчайшему пути, а по набережной, чтобы ещё раз хорошенько рассмотреть все корабли. Должно быть, само Провидение повело нас за собой по этому пути!

Так, гуляя, мы незаметно приблизились к Эрмитажу. И тут произошло нечто!

Даже не знаю, как она появилась, откуда взялась, просто в толпе я увидел её лицо и сразу же её узнал. Стоявший рядом шикарный чёрный «Лимузин» лишь подтверждал мою догадку. Да, это была она! Это была Клаудиа Шиффер — женщина, признанная в этом году самой красивой топ-моделью мира!

Я прямо-таки обалдел от такой неожиданности. Хотя следует сказать, что тот факт, что она здесь — в Питере, меня не удивил. Вот уже почти целую неделю все газеты и радио направо и налево трубили о том, что в Санкт-Петербург приезжает сама Клаудиа Шиффер для того, чтобы возглавить жюри в проходящем здесь же конкурсе «Мисс Северная Пальмира». Всё это я знал. Но то, что мне посчастливиться увидеть её живьем — это мне даже в голову не приходило.

Так и стоял я как парализованный вместе с такой же толпой ошарашенных людей, когда она вместе с какими-то двумя бабами и кучей телохранителей зашла в Эрмитаж.

Я попытался сосредоточиться и тщетно старался понять, за что же судьба преподнесла мне такой подарок. Шутка ли, увидеть рядом с собой настоящую «звезду» мирового масштаба, да ещё к тому же настоящую красавицу! Такое выпадает далеко не каждому! И раз уж судьба так распорядилась мною, то её подарка я упускать был не намерен. Решение было принято мгновенно.

— Дима, пошли за ней в Эрмитаж! — полувежливо и полунастойчиво сказал я Рудику.

— Пошли, — ответил тот.

И мы сразу рванули с места. Быстро сдав куртки в гардероб, мы купили билеты по 500 рублей (для студентов) и сиганули вверх по лестнице.

Надо сказать, что к этому времени я и Рудик побывали здесь раз пять-шесть, поэтому уже довольно неплохо ориентировались. С красными от волнениями рожами мы бегали по тем залам, где она, по нашим представлениям, должна быть. Но всё оказалось безрезультатно. Я уже было отчаялся и хотел предложить Диме спуститься вниз и ждать её около выхода — ведь выйдет же она когда-нибудь. Но тот предложил сделать ещё одну попытку, и мы побежали в зал, в котором уже были. От него шёл коридор в другую сторону музея. В нас ещё теплилась робкая надежда, и мы направились туда. Я летел, не разбирая дороги, потому как была дорога каждая секунда, ведь неизвестно ещё, сколько времени она здесь пробудет, как вдруг услышал сзади Димин голос:

— Вот она!

Я посмотрел вперёд и замер. Да, это была она — сама королева!

Место, на котором я остановился, представляло собой узкий проход из одного зала в другой. Клаудиа шла нам навстречу и именно благодаря этому проходу она прошла буквально в полуметре от меня. Видимо, от этого у меня случилось помутнение рассудка. Находясь в трансе, я поддался вперёд по направлению к ней и тут же напоролся на твёрдую руку одного из неизменных ей телохранителей. Вежливо, но твёрдо он отодвинул меня в сторону и проследовал дальше за ней.

Клаудиа подошла к сувенирному киоску и стала выбирать себе подарок. Желая услужить такому почётному гостю, киоскерша выворачивалась наизнанку и чуть ли не рукой растягивала в улыбке губищи.

Музейные экспонаты в данный момент никого не интересовали, так как взоры всех присутствующих были устремлены в одну точку — к киоску. И только секьюрити (кстати их оказалось семь штук) шныряли туда-сюда глазами.

— А живьем она намного милей, чем на фотографиях, — подумал я про себя.

И это было правдой. Всё-таки, ни одна фотография не может точно передать красоту человека — не хватает этой самой живости.

И если до этих пор моей любимой топ-моделью была Линда Евангелиста, то теперь, пройдя всего в полуметре от меня, Клаудиа Шиффер стала моим эталоном женской красоты.

Купив себе в киоске что-то серо-белое, она стала спускаться вниз. Мы с Рудиком, конечно же, попёрлись за ней. И как настоящие «хвосты» просто не могли не вызвать подозрения хотя бы у одного из телохранителей. Один из них стал так часто поворачиваться в нашу сторону, что мне стало немного не по себе, и я замедлил шаги. Но как только она вышла на улицу, тормоза нам отказали, и мы с Димой выбежали вслед за ней через парадные двери, из которых обычно людей не выпускают, а служат они только для входа.

На улице представление продолжалось. Вокруг сразу же стала стекаться масса народу, чтобы посмотреть на мировую знаменитость. Вдруг к ней подошли какие-то два матроса (интересно, почему секьюрити их подпустили?) и попросили её с ними сфотографироваться. Один стал снимать, а другой встал рядом с ней. Она обняла его за плечи, а он попытался положил руку на её осиную талию.