Записки экспедитора Тайной канцелярии - Олег Рясков

– Пшел вон!

Солдат поспешно удалился.

– Ты думаешь, он уже тогда предполагал, что мы отправим за его семьей?

– Я уверен, что он действовал по заранее продуманному плану и опережал нас на шаг. Выкрал куски гобелена, составил карту, выкопал семейные сокровища.

– И?.. – прервал его Ушаков, который и так с трудом сдерживал гнев.

– И, переодевшись гонцом, освободил своих родственников, имея на руках ваш же указ. Во всяком случае, если верить обманутому курьеру.

Не хотелось Андрею Ивановичу даже самому себе признаваться в сих выводах, но по всему выходит, что прав Самойлов.

– Гнать нас надо за такую работу! Поганой метлой гнать! – подытожил Ушаков. – Однако ловкач! – Андрей Иванович метался по кабинету, словно зверь в клетке. – Редко, когда хочется снять шляпу перед преступником, прежде чем вздернуть его на виселице. Этот фокусник того заслуживает. Лично, лично пожму ему руку.

Глава XI,

о долгожданной встрече, горячем поцелуе, расставании и надежде на новую встречу

Иван все рассчитал верно. У Вангувера не было другого пути для отхода. В гавани Самойлов без труда нашел корабль, который готовился к отплытию, и занял место на палубе.

Наконец раздался знакомый голос, и фигура Вангувера возникла по правую руку от Ивана:

– Интересно, сколько нужно было загнать лошадей, чтобы опередить нас на час.

– На два часа, – поправил фокусника Самойлов. – Вы чертовски испортили настроение Ушакову.

– В самом деле? – улыбнулся Вангувер.

– А фокус ваш я разгадал.

– С кольцом и платком?

– И с семьей, и с ларцом.

Ироничная улыбка вновь скользнула по тонким губам:

– Может, у вас тоже есть способности?

– Послушайте. – прервал неуместную иронию Самойлов. – Я не хочу осуждать вас или чинить препятствий. Вы понесли утрату, лишились крова. И дай вам бог, чтобы на чужбине вы обрели то, что потеряли на родине. И еще одно. Берегите вашу сестру! Не буду скрывать: это она является виновницей моего поступка.

– Прощайте, – уже без всякой иронии приложил руку к треуголке Вангувер.

– Прощайте, – отрезал Самойлов.

Варя, что стояла поодаль с сестрой и тетушкой, сразу узнала собеседника брата. Она с трудом дождалась окончания разговора, и едва брат подошел к ним, направилась к Ивану.

– Кто это? – кивнула тетушка на одинокую фигуру в плаще, что застыла на носу корабля.

– Благородный человек, – ответил племянник. – Дай бог России таких побольше!

Он спиной почувствовал ее. Обернулся и увидел глаза. Родные глаза, полные слез. Он взял ее узкие ладони в свои. Что он мог сказать ей? Он столько раз мечтал об этой встрече, представлял, как обнимет ее, чтобы защитить от жизненных бурь. Он и сюда-то добрался так быстро лишь потому, что спешил на встречу с ней. И вот, наконец, мечта сбылась. И что же? Он не может остаться с ней, проклятый долг вынуждает вернуться, вынуждает вновь оставить ее одну. Перед ней открытое неласковое море, впереди бури, шторма, неизвестность. А она такая маленькая и такая хрупкая. Одно утешает: рядом с ней ее брат, у них есть средства. Вот и колокол ударил. Моряки подняли паруса.

– Судьба снова разлучает нас… – начал он. – Вам надо спасать жизнь, а мне возвращаться обратно.

– Неужели вы не можете все бросить и уехать с нами? – надежда мелькнула в ее глазах.

– Поверьте, я бы хотел провести остаток дней подле вас, – он еще сильнее сжал ее ладони. – Но боюсь, что это навлечет еще больше бед на вашу семью.

Она сняла образок и надела его на Ивана.

– Храни вас бог. Я буду помнить вас всю жизнь!

Их губы слились в прощальном поцелуе, который

был прерван командой капитана:

– Trap off! Отдать трап!

Уже с берега он крикнул ей:

– Я все равно найду вас!

Слышала ли она его слова? Или крики чаек и плеск волн заглушили их? Но все равно Варенька Белозерова знала, что судьба обязательно подарит им еще не одну встречу. Иначе и быть не могло.

Глава XII,

о новой тайне масонов

Толстой всячески старался этому воспрепятствовать, но обыграл его Меншиков. Обручение царевича Петра и Марии Меншиковой было обставлено со всей пышностью, приставшей случаю. Оттого и злился Петр Андреевич, оттого и шептал на ухо Ушакову:

– Как видишь, все кончено. Вот она, корона, уплывает.

– Еще не все потеряно. Ведь помолвка – еще не венчание, – успокаивал его Ушаков.

Он никогда не выкладывал козыри сразу, но предпочитал иметь их в достаточном количестве, ибо противник, с которым ему приходилось сражаться, тоже был ловок и хитер.

– Да ладно. Полюбуйся, «не все»!

– Если мы скомпрометируем Меншикова в глазах царевича, все может обернуться иначе.

– Что-то новое? – насторожился Толстой.

– Из дознания лорда Уитворта стало известно, что Меншиков послал письма в Ватикан и вступил в переговоры с масонами.

– Это серьезный шаг против православной веры, – с удовлетворением произнес Толстой. – Но этим его не свалить.

– Там есть план. План его восхождения на трон в случае преждевременной кончины царевича. Но главное – изложены лекарские причины возможной кончины.

– Добудь мне эти письма, – прошипел Толстой.

Ушаков улыбнулся и покинул залу, в которой Светлейший принимал поздравления.

Князь Меншиков, склонивший наследника короны царевича Петра к обручению со своей дочерью, имел немало недругов, кои всеми силами рвались помешать его регентству. Он еще не знал, как печально развернутся события для него и его семьи. В тот день ему казалось, что весь мир был у его ног. Судьба кинула меня в самую гущу политических событий, о которых я тогда и не догадывался. Разъезжая по порученным мне делам, я не раз виделся с великими людьми, делавшими историю. Но понял я их значимость лишь много лет спустя.

Из записок экспедитора Тайной канцелярии

Часть VIII

Пираты

Глава I,

в коей выясняется, что хоть секретарь английского посольства не кролик, но его надобно изловить

Лизавета отказывалась ходить в барском платье. Каждое утро надевала сарафан и рубаху. Иван уже отчаялся уговорить. Ну да бог с ней. Ежели ей одежа сия больше по сердцу, пусть носит. Егорка, правда, ворчал, мол, «от соседей стыдно». А почему стыдно? Быстро как все перекроились на европейский манер. В Петербурге уж, почитай, и не сыщешь барина с бородой али барыню, в простой сарафан одетую. Все парики пудрят, бороды бреют, кринолины шьют. Даже горничные и те в чепцах, да и лакеи в ливреях.

Они сидели в трактире неподалеку от дома. Иван как бы ненароком поглядывал на Лизу. Русая прядь выбилась из-под платка, и по ней то и дело, словно играя, бегал солнечный лучик, что с трудом проникал в низкое оконце. Трогательная все-таки девчушка, хоть и пытается быть серьезной.

Егорка появился, как всегда, в самый неподходящий момент. По лицу его сразу можно было определить, что пришел он не просто так, а с важной вестью. Точнее сказать, не пришел, а ворвался, запыхавшись. Выпучил глаза для пущей важности и зашептал:

– Ваша милость… Там Ушаков!

Ну не Христос же со вторым пришествием!

– Ну и что?

– Дело государственной важности, спешное!

– Спешное?

– Стало известно, что секретарь английского посольства везет важное послание, способное навредить…

– Навредить кому?

– Нам с тобой, – услышал Иван за спиной голос Андрея Ивановича.

Самойлов встал, за ним поднялась и Лиза, Егорка замер подле.

– Ваша светлость. – начал Самойлов.

Ушаков покосился на нехитрые харчи, стряхнул крошки со стола и занял место на скамье.

– Чего вы стоите-то? Садитесь.

Когда все сели, он негромко, чтобы не слышали чужие уши, пояснил:

– Шельмец везет дипломатическую почту, а в ней такое, что может все с ног на голову перевернуть.

Самойлов, уже привыкший к внезапным появлениям главы Тайной канцелярии, ответил:

– Так в чем же дело? Арестовать его, и все.

– Арестовать его без шума не удастся, – мягко возразил Ушаков.

Неопытен еще Иван в делах дипломатических. Нахрапом все брать привык. А здесь работа тонкая нужна.

– Так что же делать? – воззрился на него Иван.

Вот это правильный вопрос. Андрей Иванович сделал паузу, после которой подкинул новую пищу для размышлений:

– Скажем, проникнуть на корабль под видом курьера и выкрасть почту.

– Так непросто это.

– Непросто, – согласился Ушаков. – А еще лучше привезти нашего героя обратно.

Самойлов чуть не поперхнулся:

– Ваше сиятельство. секретарь посольства не кролик.

Ушаков налил из кувшина в кружку воды, принюхался, но пить не стал.

– Как дела, невеста? – обратился он к Лизе, словно и не слышал Ивановых резонов. – Буквы писать научилась?

– Научилась, – просияла девочка.

Хоть и дичилась она сурового Ванюшиного начальника, а похвалиться своими успехами ей ой как хотелось.