'Фантастика 2025-31'. Компиляция. Книги 1-27 - Роман Корнеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так это или не так, капитану Симидзу ни разу не приходило в голову спросить напрямую, поскольку он разумно предполагал, что подобная информация, в случае необходимости, была бы незамедлительно донесена до управляющей цепочки корабля, а раз это сделано не было – значит, по мнению руководства для должного исполнения обязанностей экипажа предоставление этих сведений не требовалось.
В конце концов, Ромул был неоспоримым лидером Корпорации, и его инженерному и управленческому гению было принято всецело доверять. То же касается и Соратников.
А раз так, маттаку – руки по швам, кругом, выполнять!
Они и выполняли. Первая «разморозка», судя по отчётам, прошла гладко. Сначала «холодный» реактор на свободно делящихся материалах подал ток в первичные системы, потом запустились контрольные модули фузионных контуров, они штатно отработали пробуждение вторичных систем корабля, началось пробуждение дежурной смены экипажа.
Не всё, конечно, прошло гладко, персональные капсулы массово алармировали о неполадках, и людей в них оставляли в криостазисе до возвращения в Сол-систему, не рискуя начать процедуру пробуждения.
Капитан Симидзу заглянул как-то в одну из таких капсул. Человек внутри был похож на собственную бледную голограмму в толще чуть светящейся гелевой массы, впрочем, он ничем не выделялся в длинном ряду собственных собратьев, которых ещё не прозванивали для старта реанимационных процедур. Был ли у этого человека шанс проснуться по прибытии или нет, на борту не знал никто.
Одной из таких «прерванных» капсул, как слышал капитан Симидзу, стала и капсула одного из Соратников. Поскольку их разбудили сразу всех, это сразу стало очевидным арифметическим фактом. В этом смысле они пребывали наравне с остальным экипажем.
Первое ощущение, которое сам капитан Симидзу помнил с момента собственного пробуждения, был тянущий холод во всём теле, будто он пролежал в заморозке не неделю, а долгие и долгие столетия, успев намертво смёрзнуться с монотредной сталью корпуса корабля.
С тех пор он полюбил горячую воду. Горячую настолько, чтобы при погружении в пайпу обжигало кожу. Вот и сейчас, направляясь в рекреационный сектор, он думал только о том, чтобы вновь утонуть в этих жарких объятиях, на некоторое время позабыв о ледяных объятиях космоса.
Но в первые дни после прыжка они ещё не знали, что будет дальше, дежурные смены были погружены в эйфорию покорителей звёздного фронтира – расчётные 19,7 световых лет дались первому земному кораблю за пределами Сол-системы без боя, все его системы работали как часы, а итоговое позиционирование едва ли на пару тиков отстояло от заложенных в курсовую программу целевых координат.
Успех был несомненным. Долгие годы, целые десятилетия труда по тайному возведению главного детища Корпорации были не напрасны.
Теперь им предстояло просчитать обратный курс и вернуться победителями, попутно проведя наблюдения за Галактикой с нового ракурса – впервые астрономическим инструментам был предоставлен столь серьёзный параллакс поперёк галактической орбиты Сол-системы.
Они вели записи, следили за тем, как растёт энергозапас накопителей, проверяли и перепроверяли системы корабля, экипаж покуда даже не думал о возвращении. Пребывание в системе 82 Эридана с её тремя планетами давало богатую пищу для ума и было прекрасным источником работы для рук – три витка вокруг её звезды, жёлтого карлика, пролетели в пёстрой веренице дежурств. К планетам системы отправлялись дроны, копились для дальнейшей обработки данные с телескопов во всевозможных диапазонах спектров. Но остальной экипаж всё так же спал, когда же команда на размыкание накопителей всё-таки поступила от Ромула дежурной бригаде, только тут стало понятно, что их путешествие на этом даже и близко не было завершено.
Вектор второго прыжка был направлен в пустоту пространства, прочь от далёкой Матушки.
С тех пор там минуло двадцать четыре объективных года, для капитана же Симидзу – семь субъективных лет вне криокамеры, корабль за это время совершил ещё четыре прыжка. И вот уже шесть лет они кружатся вокруг безымянной звёздной системы, в которой даже не было планет, кружатся и… ждут.
Капитан Симидзу поймал себя на том, что тоже чего-то ждёт, стоя посреди галереи, связывающей контрольный и рекреационный сектора. Ему слепил глаза тщательно воспроизводимый голо-панелями стен бело-голубой свет местного светила, оставляя на дне сетчатки разноцветные пятна, но капитан не спешил отвернуться. Ночь, за невидимой границей проекции царила вечная ночь, а это солнце было просто одной из звёзд на небе, самой яркой, но такой же безразлично-далёкой. Таким же, если вспомнить, смотрелся солнечный свет из системы Юпитера, но там его сопровождала бурая громада Папы, тут же… тут царило бессменное бессмысленное недвижимое ничто.
Отвернувшись, капитан вздохнул и двинулся дальше. Коно кичигай.
В рекреационном секторе как-то особенно тихо, что ж, по корабельному времени было четыре утра, да и сколько сейчас того экипажа. С каждым прыжком количество сигнализировавших о сбое капсул росло, и постепенно план Ромула становился очевиден. И по части излишнего запаса в списочном составе, и по части истинных целей экспедиции.
Не самый полёт, и не новое знание, как предполагалось изначально.
Только лишь ради этого тратить столь чудовищные ресурсы, да ещё и покидать Матушку на столько лет, полностью оставляя Корпорацию без верхушки управления, рискуя по сути всем, но ради чего? За этим полётом стояло что-то иное, о чём капитан Симидзу мог только догадываться.
Вот и довольно. Ему следует отправиться сейчас в залы для сквоша и вволю попотеть там во время тренировки, после чего его ждали вожделенная пайпа и прописанный медицинскими программами сон. А лимит на досужие мысли капитан Симидзу на сегодня исчерпал.
Вот и нужная переборка.
Аккуратно сложив форму пилота в свободный шкафчик и переодевшись в тренировочные шорты и тенниску, капитан сунулся в ближайший бокс, но там было занято. Забавно, сквош среди экипажа ценили совсем немногие, предпочитая баскетбол, кто это у нас присоседился?
Капитан не узнавал со спины играющего, но невольно залюбовался, как тот ловко использует заведомо предсказуемый стиль игры робот-тренера. Машина хоть и была установлена на максимальную скорость реакции и сложность подач, всё равно оставалась для человека как будто такой дополнительной частью общего устройства корта. Просто ещё одной невидимой, пусть и очень юркой стеной, отскоки от которой были не более непредсказуемыми, чем от неподвижной поверхности сайдволла.
Игрок двигался с ленивой грацией опытного жонглёра, методично подбрасывающего мяч и не глядя ловящего его снова. Ни единого лишнего напряжения мышц, ни малейшей суеты в передвижении, выверенные, размашистые движения ракеткой, если не знать, как предательски сложны на корабле градиенты искусственной силы тяжести, можно подумать, что дело происходит посреди Босваша на бесконечно далёкой Матушке.
Капитан Симидзу покосился на счетчик отскоков, там тикало какое-то неприличное трёхзначное число. Маттаку. Бедолага робот, над ним попросту потешались, игрок явно мог заставить того увести мяч в аут первым же ударом. Он смог бы лучше контролировать мяч, разве что непосредственно держа его в собственной руке.
Айцу, вот ведь наловчился.
Ладно, не будем мешать, тут явно не наш уровень, чтобы проситься в пару.
– Капитан Симидзу, погодите!
Послушно остановившись в проёме раскрывшихся створок люка, капитан обернулся.
Чтобы тут же склониться перед говорившим в почтительном полупоклоне.
Симатта. Как он мог не узнать.
Перед ним, слегка пританцовывая по инерции, стоял Майкл Кнехт, Соратник Улисс собственной персоной.
– Присоединитесь ко мне?
Капитан, с достоинством выпрямившись, коротко кивнул.
– Конечно, Соратник, почту за честь.
Вышел на позицию, махнув роботу удалиться, затем машинально выбрал мяч – две жёлтые, как обычно.
Дальше же были его пятнадцать минут позора.
Если на взгляд со стороны его соперник просто ловко орудовал ракеткой, не особо напрягаясь и в общем-то играючи отводя любые попытки сбить себя с ритма, то теперь капитан Симидзу почувствовал, насколько опытной рукой направлялись эти удары.
Будто не ракетка била по мячу, а мяч сам собой точнейшим образом рикошетил там, так и туда, как ему было предначертано. Никакие перепады гравитации,
