В твоих объятиях - Ли Гринвуд

Их было всего трое. Они ехали, согнувшись в седлах, низко наклонив головы. Они были хорошо укутаны от непогоды, но Виктория узнала едущего во главе рыжебородого.

Лошади унюхали близость чужих коней и забеспокоились. Вьючная лошадь вдохнула воздух, готовясь заржать, но Тринити ей помешал.

Лошадь Виктории стояла тихо, но сама она почувствовала, что сейчас чихнет. Она прижала к носу тыльную сторону ладони, но это не помогло. Она погрузила лицо в рубашку Тринити, но и от этого было мало толку. Чем ближе подъезжали всадники, тем сильнее становилась ее потребность чихнуть.

Виктория с силой потерла ноздри, заставила себя дышать глубоко и медленно. Она даже подняла лицо к небу и проглотила несколько капель дождевой воды.

Ничего не помогало. Ей необходимо было чихнуть.

– Мы никогда не найдем их под этим дождем, – раздался голос одного из преследователей.

– Мы найдем их, – настаивал рыжебородый. – Из Гейблз-Стоп только одна дорога ведет в Техас. И потом, мы же до сих пор видим следы их коней. Дождь пока их не смыл.

– Скоро смоет. Он льет все сильнее.

– Мы не отступимся, – возразил рыжебородый. – Я убью этого чужака. Никто не может остаться безнаказанным, убив моего брата.

– Мне плевать на Хоби, – сказал блондин. – Я хочу эту женщину. Черт побери! Ты когда-нибудь мечтал о такой? Войти в нее будет как попасть на небо. Я всю ночь буду накачивать ее дополна, пока не иссякну и не свалюсь от усталости.

– Неужели ты не можешь подумать о чем-то, кроме женщин? Это ведь твоего кузена убил этот чужак.

– Он сказал Хоби, чтобы тот не двигался. Но Хоби никогда никого не слушался. И не работал он ни хрена, вечно старался увильнуть от дела. Так что я скажу: туда ему и дорога.

– Ах ты, сукин сын! – взорвался рыжебородый, оборачиваясь к блондину.

– Не хватает еще вам поубивать друг друга из-за Хоби, – промолвил третий. – Ему было бы плевать на это.

– Ты заткнись насчет Хоби. Слышишь? – снова пригрозил рыжебородый блондину.

– Да ладно. Я только и думаю об этой женщине. Думаю, нам надо будет ее придержать у себя. Забрать ее к нам в хижину. Она наверняка умеет стряпать получше Бастера. А после того как она набьет нам желудки обедом, я набью ее кое-чем получше, – Он гадко рассмеялся.

– Можешь ты наконец подумать о чем-нибудь, кроме своего члена?

– А по-моему, мысль хорошая, – произнес третий, видимо, упомянутый блондином Бастер. – Если только мы их найдем.

Виктория так и не чихнула. Их разговор напугал ее до полусмерти.

Они с Тринити не двигались, пока очередная вспышка молнии не показала им, что тропа опустела.

– Мы побудем здесь еще пятнадцать минут, – сказал Тринити.

.– А что потом?

– Последуем за ними. Мне нужно поскорее увести тебя с дождя, пока ты не заболела. У меня тут неподалеку есть друг, а у него ранчо. Мы последуем за ними, пока не придет время свернуть с тропы. Наши следы затеряются среди их следов.

– Но разве они не заметят, где мы свернули?

– Они не догадаются, что мы едем сзади. Когда они проезжали там первый раз, следов не было. Так что если они повернут назад – в чем я сомневаюсь, – то решат, что кто-то еще проехал по этой дороге после них.

Настало утро, серое и дождливое. И еще холоднее ночи. Тропу они вскоре оставили, но было далеко за полдень, когда они наконец увидели одинокую хижину.

– Непохоже, чтобы в доме кто-то был, – произнес Тринити. – Дыма нет над трубой.

Настроение у Виктории упало. Она не могла ехать дальше. Только мысль о том, что скоро она высохнет и согреется, поддерживала ее так долго. Она провела в седле без сна большую часть последних трех дней. Теперь ее одолело такое изнеможение, что она обрадовалась бы и пещере.

– Не могу сообразить, куда подевался Бен, – сказал Тринити, когда они укрылись от дождя под широким навесом. – Но он не пожалеет для нас убежища на ночь.

Тринити пришлось снять Викторию с седла. Сама она спешиться не могла.

В маленькой хижине была только одна комната. Виктория мысленно поблагодарила небо за деревянный пол. После нескольких часов дождя земляной превратился бы в грязную лужу. В центре комнаты стояли грубо сколоченный стол и два стула. Маленькая железная печка с дымоходом, выходившим в потолок, стояла у дальней стены. Слева от печки отсутствующий Бен построил на стене полки, где держал под рукой припасы. Справа, в маленьком алькове, образованном открытой дверью кладовки и глубокими полками, стояла односпальная кровать. И хотя она была тщательно застелена, комфортом явно не отличалась.

Но Виктория восприняла ее как подарок небес.

На крючках вдоль стен висели седла, уздечки, шляпы.

– Я разожгу огонь и поставлю воду для кофе, – произнес Тринити, входя в хижину вслед за ней с седельными сумками в руках. – А ты поскорей избавься от мокрой одежды. – Долгие годы практики позволили ему разжечь огонь меньше чем за минуту.

– Давай-давай, снимай одежду, – сказал Тринити, поворачиваясь. Он увидел, что Виктория стоит неподвижно, и вода с нее капает на пол.

– Не могу, когда ты здесь.

– Мне нужно позаботиться о лошадях. К тому времени, когда я их расседлаю, оботру и накормлю... ты должна все успеть.

– Мне неприятно, что тебе приходится выходить наружу, но ведь здесь всего одна комната.

– Не волнуйся, – кивнул Тринити. – Мне все равно пришлось бы заняться лошадьми.

Глава 18

Едва дверь за Тринити закрылась, Виктория полезла в сумки за сменой одежды. Сначала она стащила с себя сапожки, а потом стала раздеваться. Несмотря на плащ-дождевик, она промокла насквозь и продрогла до костей.

Стоя так близко к маленькому очагу, как только осмелилась, она разделась догола. Дрожа и стуча зубами, она поспешила натянуть сухую одежду. Вещи были влажными и холодными.

Она взяла с постели толстое индейское одеяло и закуталась в него, затем подвинула один из стульев поближе к огню и бессильно опустилась на него. Еще несколько минут тело ее оставалось словно деревянным, все мышцы были напряжены. Однако по мере того как печка согревала хижину, Виктория начала расслабляться.

Она и не представляла, насколько устала. Даже во время бегства из Техаса она не провела столько часов в седле, не испытывала такого изнеможения и ей не приходилось убегать от такого количества опасных преследователей.

Но теперь, кажется, все плохое было позади. Она обсохла, согрелась, и пищи у них хватит на несколько дней. И еще она была в безопасности. Тринити об этом позаботится. Впервые за многие часы она может расслабиться.

Ей становилось жарко. Она отодвинула стул немного назад. Вода закипала. Ей нужно было бы поискать кофе, но она чувствовала себя слишком усталой, чтобы этим заняться... и чтобы сидеть на стуле. Веки ее отяжелели...