Кольцо великого магистра (с иллюстрациями) - Константин Бадигин

Ягайла внезапно почувствовал робость.

— Да будет так, — сказал он. А ночью долго не мог уснуть, вспоминая слюнявую губу жреца и его странные фиалковые глаза.

В шатре за столом после ухода Палутиса остались великий князь Ягайла и его брат Витовт. Князья не сразу начали разговор.

— Как ты мог? — сказал Витовт, подняв глаза.

— Я сожалею о том, что произошло, — поторопился Ягайла, — но не отрицай, если бы я попал тогда в твои руки, со мной обошлись бы не лучше… Не будем ворошить прошлое. Нам надо сломать хребет немецким рыцарям. После победы ты по-прежнему станешь трокским князем. Но придется принять православие, — добавил он.

— Твоя правда, надо сломать хребет ордену, — медленно ответил Витовт, сдерживая в себе гнев, — поэтому я в твоем стане. Главное — земля предков… А с тобой мы всегда сочтемся, люди свои.

— Великий московский князь скоро будет моим тестем, — сказал Ягайла. — Он обещал помощь, если понадобится.

— Что ж, поздравляю. — Витовт поднял чашу с вином. — А скоро ли московский князь сможет помочь тебе?

— Я не просил его об этом, — отозвался Ягайла, — пока нет необходимости… Как драгоценное здоровье Анны? — перевел он разговор на другое. — Мне помнится, она тяготилась сердцем.

— Она здорова, — ответил Витовт.

— Брат, — сказал, помолчав, Ягайла, — я виноват перед тобой и постараюсь искупить свою вину. Не сердись.

Двоюродные братья разошлись мирно, поклонившись друг другу и пожелав победы на завтра. Но о прежней дружбе не могло быть и речи.

Еще до восхода солнца все было готово к решительному наступлению.

Жрецы снова приносили жертвы и снова советовались с богами.

Перкун благословил наступление.

Ягайла в золоченой броне, полученной в подарок от московского князя, сидел на сером коне под красным сафьяновым седлом и смотрел на мрачные стены крепости. И стремена у князя золотые, и стальная сбруя с золотой отделкой. На конской груди сияло круглое золотое украшение величиной с человеческую голову.

Первый солнечный луч ударил в разноцветие стекол маленького церковного окошка в замке. Князь Ягайла вынул из ножен меч и поднял его кверху.

Оглушительный рев многотысячного войска ответил великому князю. Литовцы и жемайты первые бросились на приступ. Медленно поползли к стенам закутанные в мокрые шкуры осадные машины.

Перед воинами первой преградой встали глубокий вал и ров. Тысячи людей бросали в ров охапки хвороста. Многие падали, сраженные стрелами противника. Но ров быстро заполнялся. Как опара из квашни, хворост выпирал кверху… По хворосту воины полезли на вал и многоголовой лавиной перевалили через него.

У самых крепостных стен был еще один ров. Литовцы и его завалили хворостом. По приставным лестницам и прямо из осадной башни они полезли на стены. Но самая ожесточенная схватка шла у пробитой бреши. Бой длился несколько часов. Рыцари защищались храбро. Около полудня литовцы, жемайты и русские ворвались внутрь крепости.

Увидев, что дальнейшая защита бесполезна, рыцари бросились в главную башню, не имевшую дверей, а только узкое оконце вверху. В оконце рыцари влезли с помощью приставной лестницы.

Благородный рыцарь из Австрии, не успевший подняться на башню, стал выпрашивать себе жизнь, двигая пальцами, будто считая деньги. Но жемайты на деньги не польстились.

Князь Скиргайла въехал на крепостной двор, покрытый телами раненых в убитых.

— Эй, вы! — зычно крикнул он. — Великий князь Ягайла дарует вам жизнь, если без промедления сдадите крепость. Если нет — будете уничтожены огнем.

Князя Скиргайлу из верхнего оконца башни легко можно было поразить стрелой, но у рыцарей не поднялась рука.

Новый комтур, избранный старцами вместо убитого Генриха Клея, видя бесполезность дальнейшего кровопролития, решил сдаться на милость победителя.

Пятьдесят пять немецких рыцарей, двести пятьдесят рыцарей из других стран, орденские священники с хмурыми лицами без оружия вышли из крепостного двора, направляясь на поклон к великому князю. Орденские братья шли молча, перешагивая через убитых и раненых, один за одним, в белых плащах с черными крестами… Иноземные рыцари чувствовали себя не столь угнетенно; они шли, улыбаясь и оживленно разговаривая.

Князь Ягайла, открыв забрало шлема, подбоченясь, сидел на своем коне неподалеку от шатра.

Наклонив голову, скрестив в знак смирения на груди руки, проходили рыцари мимо великого литовского князя.

Ягайла обратил внимание на двух рослых рыцарей. Они шли рядом, опустив глаза в землю. Ягайла успел подумать, что хорошо бы таких богатырей иметь в своей охране. В эту минусу один из них выхватил спрятанное в плаще короткое копье и бросился на князя. Мелькнув словно молния, телохранители смяли конями немца. Великий князь пришел в неистовство. Не помня себя от гнева, он выхватил меч и отсек голову высокому рыцарю.

— Рубите изменников! — выкатив глаза, крикнул Ягайла.

Началась расправа. Телохранители обрушились на безоружных немецких рыцарей. Несколько человек упали, обливаясь кровью.

Князь Скиргайла подскакал к брату и, нагнувшись, тихо сказал:

— Помни о княжеском слове!

— Довольно! — опомнившись, крикнул Ягайла. — Остальных заковать в цепи!

Начался праздник победы. В крепостных подвалах нашли много съестных припасов и напитков. Вокруг замка горели костры. Воины пили и ели сколько хотелось. Тела убитых еще валялись во множестве, стонали раненые. Русские попы отпевали своих воинов, в небо поднимался дым от кадильниц. Раненых укладывали на телеги, подостлав сена. Словно тени, двигались жрецы; у каждого через плечо на ремне висела большая баклага с водой. Они утоляли жажду раненых, оказывали им помощь.

Опасаясь разгрома, великий маршал Конрад Валленрод увел свои войска. Победа литовцев была полная. Сто пятьдесят рыцарей немецкого ордена и много рыцарей из других стран были убиты… На поле боя осталось множество кнехтов и полторы тысячи простых ратников. Мощь ордена была сломлена, и рыцари отброшены от границ Литвы.

Ночью в присутствии жреца Палутиса и всех остальных жрецов Витовт принес клятву верности великому князю. Ярко горели смолистые факелы.

Жрецы подвесили на колья огромного живого быка. Князь Витовт бросил в него нож и попал в жилу, брызнула кровь. Князь вымазал кровью руки и лицо и торжественно произнес клятву. Жрецы, обмакнув пальцы в кровь, хором запели священную песню.

Под песню жрецов Витовт отрубил быку голову и медленно прошел между его туловищем и головой.

Через несколько дней после победы, 23 августа 1384 года, князь Витовт был крещен в Рождественском монастыре возле Трок и наречен в православии Александром.

Великий князь Ягайла передал новокрещенному пергамент на владение Берестьем, Драгичином, Гродной, Белостоком, Суражем, Луцком и другими городами. Троки, вопреки обещанию, Ягайла оставил за своим братом Скиргайлой.

В столице Вильне победа над рыцарями была отпразднована торжественно. Праздновали и примирение великого князя Ягайлы с князем Витовтом.

Две недели длилось пиршество…

Проснувшись на мягкой постели в своей спальне, Ягайла услышал за дверью собачий лай. Откинув бархатный полог, князь толкнул голой пяткой стремянного, храпевшего на медвежьей шкуре, и велел отворить дверь.

Радостно повизгивая, ворвалась любимая охотничья собака Змейка и бросилась к хозяину. Великий князь был очень доволен. Он приласкал собаку, встал, подошел к окну и увидел родной лес.

Держалась теплая солнечная осень.

Ягайла почувствовал приятное волнение, как-то сразу охватившее его. «Кабаны жируют в лесах, в этом году на желуди урожай», — подумал он и понял, что настала пора поохотиться.

Глава двадцать пятая. МОСКВА, ЩИТ ЗЕМЛИ РУССКОЙ

Князь Дмитрий, большой и грузный, сидел под образами в просторной гридне, пропахшей смолой. Янтарные капли обильно сочились из свежих еловых бревен. Дом ставили в прошлом году, после ухода из Москвы Тохтамышевых полчищ.

Перед князем на столе, покрытом красным сукном, стояла запотевшая серебряная чаша с холодным квасом.

В гридне было жарко. С вечера Москву прихватило морозцем, и княжеские истопники постарались, натопили печи. А под утро на дворе потеплело, будто снова вернулось лето.

Князь расстегнул ворот просторной холщовой рубахи, сопел и отдувался. После Куликовской битвы он еще больше пополнел. Но не от здоровья шло дородство, а от сердечной хвори.

Тяжел стал князь, но по-прежнему ходил быстро и поворачивался круто.

Рядом с князем сидел окольничий боярин Федор Андреевич Кобыла, ведавший посольскими делами. Родом он был прусс, прадед его, Камбила Дивонович, владел обширными землями в Самбии и Земландии. Но пришли немецкие рыцари, и Камбила Дивонович после многих кровавых боев покинул свою землю и выехал на Русь, к великому князю Александру Невскому. На Руси имя Камбила переиначили на свой лад и стали прозывать его Кобылой.