Соблазненная роза - Патриция Филлипс

— Ну ты и плутовка! Нет — до нашего возвращения. Тогда уж я не обойдусь минуточкой, можешь быть уверена. Не слезу с тебя, пока сама не запросишь пощады.

— Звучит очень заманчиво! Я могу даже обойтись без прогулки, хватит и обещанных тобою удовольствий.

Генри снова усмехнулся и, нехотя отодвинувшись от прелестной искусительницы, со вздохом спустил ноги на пол.

— До того мы еще должны отужинать в обществе лорда Стоукса, его леди и в обществе Мида Аэртона — он без своей леди, но, однако, с дамой, только не спрашивай меня, кто она такая. — Он хитро ей подмигнул, и Розамунда улыбнулась, тут же вспомнив докатившиеся до нее сплетни про Аэртона и его любовницу.

— Ну если ты так настаиваешь… Я-то думала, мы поужинаем вдвоем.

— Завтра — обещаю. Но сначала нам нужно как следует изучить этот город. Если не обращать внимания на толпу и гнусные запахи, тут есть на что взглянуть.

Розамунда неохотно встала посреди их ложа на колени и, вздернув подбородок, сказала:

— Как прикажете, милорд. Хотя самое желанное зрелище уже передо мной, вот в этой самой комнате.

Генри расхохотался, и она, соскочив с постели, тут же кинулась к нему на шею. Когда они целовались, его тело красноречиво напряглось. Тогда он покрутил головой и решительным жестом отодвинул Розамунду.

— Ну, искусительница, скорее одевайся и поедем. Твоим очам откроется роскошное пиршество, скоро сама убедишься в истинности моих слов.

Розамунда улыбнулась и, наклонившись, поцеловала влажное острие его плоти.

— Уговорил. Но обещай мне, что потом целый день проведешь только со мной.

Он улыбнулся ей в ответ и, поцеловав ее в лоб, сказал:

— Обещаю. Розамунда, ты принесла в мою жизнь счастье. Вот уж чего я от тебя не ожидал, моя радость. Возможно, мы вернемся сюда скорее, чем ты думаешь. Только поговорим немного — в гостинице «Орел и дитя».

Состроив гримаску на это напоминание о светских обязанностях, она милостиво кивнула:

— Так и быть, но никаких пьяных разговоров о войне — да еще до утра.

— Слушаюсь!

После очередных обниманий и затяжных поцелуев Генри решительно отстранился и стал помогать ей одеваться, стараясь не обращать внимания на ее насмешки, пока он, бормоча проклятия, с трудом отыскивал нужные петли и тесемки. После нескольких неудачных обоюдных попыток придать себе пристойный вид и пароксизмов безудержного хохота они все-таки сошли вниз.

Узенькая Лоп Лейн была полна глазеющими по сторонам солдатами и нагруженными корзинками со снедью хозяйками. Каким-то чудом кавалькаде лорда Генри удалось никого не покалечить, хотя казалось, все так и лезут под копыта.

По пути к Бутэмской заставе — северным воротам города — Генри остановился переговорить с капитаном, которому вверил надзор над квартировавшим в городе войском, а потом они поехали скорее и, выбравшись на волю, помчались вскачь в сторону пастбища, где разгуливали тучные овцы.

Промозглый резкий ветер бил в лицо, пробирал до костей. Однако Розамунде он был не страшен: ее надежно согревал подарок Генри. А лорд Генри пустил своего скакуна галопом, так быстро, что плащ его раздувался точно парус. Потом он развернулся и примчался к Розамунде, однако великолепный черный жеребец никак не хотел останавливаться, нетерпеливо перебирая копытами.

— Бедная животина, застоялся в конюшне. Смотри, как радуется, да и мне, признаться, в радость почувствовать, как бьет в лицо свежий ветер, полюбоваться просторами. Ни за какие сокровища не согласился бы жить в этом городе.

— Отсюда он кажется таким маленьким, — сказала Розамунда, оглядываясь на город, раскинувшийся по обоим берегам бурливой серой реки.

В этот пасмурный день стены и башни города были мрачны и отнюдь не заманчивы.

— А почему мы поехали здесь? — спросила Розамунда, выдыхая белое облако пара, — Почему не через главные ворота? Я не хочу кататься в лесу. Там полно солдат и грабителей.

— Нам нечего бояться. У нас имеются свои солдаты. Просто я не хотел, чтобы ты увидела трофеи над воротами они не для женских глазок.

— Какие еще трофеи? Я ничего такого не заметила.

Он пристально на нее посмотрел:

— Головы побежденных, насаженные на копья: самого Йорка и его сынка, герцога Рутландского, и еще нескольких главных бунтовщиков, Очень хорошо, что ты их не заметила.

Розамунда тут же побледнела, вспомнив тучи воронья, кружащего над воротами в день ее приезда. Просто эти пирующие твари заслонили от нее леденящее кровь зрелище…

— А зачем их головы насадили на копья, да ешс выставили над воротами?

— Полагаю, чтобы все смогли убедиться в истинности победы. Поговаривают, что это сделали по настоянию королевы Маргариты Анжуйской, люто ненавидевшей Йорка. Но это чепуха. Она ведь с Мэри Гилдерской была в Шотландии. Творить такие мерзости — против кодекса чести. С отпрысками древних родов нельзя расправляться как с обыкновенными бандитами. Эта война даст еще кровавые всходы. То, что было учинено над многими на Уэйкфилдском поле, обернется затяжной местью. Да, рыцарские устои окончательно почили.

Розамунда долго вдумывалась в его горькие слова. Она ничего не знала об этой битве. Однако понятие о каком-то кодексе чести не укладывалось у нее в голове: солдаты должны убивать, какая уж тут честь. В любом случае все сводится к обыкновенному душегубству.

— Кодекс чести — это как у рыцарей? — спросила она, чтобы хоть что-то сказать.

Генри расхохотался от всей души:

— Милая моя девочка, вот что значит монастырское воспитание, Да, рыцари давали клятву быть честными и справедливыми, но мало кому удавалось ее сдержать, поскольку требования кодекса чести шли вразрез с их желаниями и устремлениями. Очищение от скверны, долгие ночные бдения, клятвы — мы все прошли через это. Но как мало все это значит, когда перед острием твоего меча оказывается враг. Эти идеалы более подходят тем, кто заваривает войны, отсиживаясь у себя дома, нежели тем, кто вынужден драться.

— А ты — рыцарь?

— Да, но совсем не похожий на сэра Галаада. Жизнь разрушает романтические легенды.

Розамунда не знала, о каком таком сэре Галааде идет речь, однако поостереглась в этом признаться, испугавшись, что это покажется странным.

Они проехали вдоль густого леска и выехали на открытое пространство. Рядом с тропой были заросшие терновником болотца. Огромное поле раскинулось далеко к северу, окаймленное зубчатой полосой леса, темневшей на фоне стального неба.

— А тот лес, он тоже небольшой? — спросила Розамунда, с опаской оглядываясь на лесную чащу: ей все время казалось, что там кто-то есть. — А дикие звери тут водятся?

Генри, смеясь, сжал ее ладонь: