Думаешь, это любовь? - Татьяна Веденская

Так вот почему меня во сне тошнило. Мы попали в одну из бесконечных московских пробок, которые с морозами становятся еще злей.

– Езжай дальше, нам надо на Щелковскую, – сказала я, зевнув.

– Ну уж нет. Дальше разбирайся сама. Я доставил вас до твоего логова, и все. И так вечер насмарку, какого хрена я должен нянчиться с чужими детьми? – ворчливо спросил он.

– Нет, ты не должен, – согласилась я. – Считай это просто актом милосердия.

– Для них? – он кивнул назад, где спали детишки.

Я покачала головой.

– Для меня. И… спасибо тебе за все.

– Почему-то мне кажется, что ты все-таки не до конца порвала с этим парнем, – нахмурился он.

Я вздохнула.

– Может быть, но только он-то порвал со мной окончательно. У него на первом месте дети, а я для них не подхожу.

– Да? Почему же? Пельмени ты варишь прекрасно, – поддразнил меня он.

Я усмехнулась и похлопала его по плечу. Он высадил нас около подъезда, помог мне выгрузить спящего Алешу из машины. Даша, хоть и сонная, шла сама. Оставив детей дома, я сбегала в магазин, купила каких-то крекеров и йогуртов, чтобы хоть как-то их покормить. Если бы Сашка не подшутил надо мной так напоследок, я бы обязательно сварила пельменей. А теперь мне было как-то неудобно, поэтому я приготовила крепкий чай, замотала Алешку в плед, дала ему шоколадное яйцо (дурацкие сюрпризы, о которые я постоянно спотыкалась, когда жила у Константина) и кое-как соорудила жалкое подобие ужина.

– Ну, вот и все. Вы в безопасности, – улыбнулась я, глядя, как Даша с аппетитом лопает крекеры, заедая их йогуртом и шоколадом.

– Спасибо, что нашла нас, – пробубнила она с набитым ртом.

– Не за что. Теперь осталось понять, что мне с вами делать дальше. И как все это объяснять вашему папе.

– А папе все равно, – вдруг невесело усмехнулась Даша. – Ему лишь бы на кого-нибудь нас свалить.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась я.

Костя, на мой взгляд, был великолепным отцом, так что слова Дарьи звучали как навет.

Я снова попыталась набрать номер Константина, но он по-прежнему был недоступен. Странно вообще-то, что ему неинтересно, как дела у его детей. Хотя… может, и интересно, только он не может им дозвониться. Дашкин телефон-то ведь не работает, а позвонить мне Косте придет в голову в последнюю очередь. После того как он обзвонит все больницы, морги и детские комнаты милиции. И даже после того, скорее всего, он сделает это не сразу.

– Ничего. Он нас не любит. Мы ему мешаем. Лучше бы мы жили у бабушки.

– Да, а кстати, что случилось с бабушкой? И скажи мне ваш домашний номер. Вдруг папа дома.

– Нет его там, – отвела взгляд Даша.

Я растерянно посмотрела на нее.

– Почему ты так уверена?

– Он должен был только завтра вернуться, – опустила глаза она.

Я вытаращилась на нее.

– Так, а с кем же вы дома-то оставались?

– Знаешь, я даже жалела, что ты от нас ушла. Все-таки ты была куда лучше ее, – вместо ответа на вопрос заявила она.

– Лучше кого? – нахмурилась я.

– Лучше этой его Танечки, – зло сказала Даша, а я немедленно похолодела.

Танечки? Не прошло и двух месяцев, как мы расстались, а мои дети (то есть не совсем мои, но все-таки не просто так же я с ними столько промучилась) уже сидят дома с какой-то там Танечкой, которой до них и дела нет? Я встряхнулась и деловито присела рядом с Дашкой.

– И давно она у вас? Ну, давай рассказывай. Все по порядку!

– Ну… сначала она ненадолго приходила, а теперь вот вообще на несколько дней остается. Она страшная. И очень злая. И ей лишь бы только сидеть у телика и жрать сосиски. А когда я говорю, что сосиски – это вредно для фигуры, она хохочет и говорит, что ей плевать на мою фигуру. А я-то имею в виду ее фигуру. И я из-за нее двойку получила, по русскому…

– Так, так, так. Стоп! Как же вы умудрились от нее сбежать?

– А она наорала на меня, заперла нас и куда-то ушла. Я испугалась, – оправдываясь, частила Даша. – Он не должен был нас ей оставлять. Я бы справилась и сама! И вообще, у меня есть запасные ключи, а она не знала. Дура. Но ее не было три часа! Мы хотели бабушке пожаловаться.

– Да, натворили дел. Так что, она и сейчас у вас дома? – поинтересовалась я.

– Ага, – всхлипнула Даша и продиктовала мне забытый мной телефонный номер.

Я никогда не звонила на домашний, ведь с приходом мобильников общаться стало гораздо проще. Зачем лишний раз сотрясать воздух, если можно взять и набрать чей-то персональный номер. А теперь вот и домашний пришелся кстати. Я набрала номер и прождала целых десять гудков, прежде чем кто-то все-таки соизволил оторвать попу от дивана и взять трубку.

– Алло? – спросила эта особа низким, неприятно прокуренным (почти как у меня) голосом.

– Вы Татьяна?

– Да, – удивленно подтвердила она.

– А где дети? Вы вообще в курсе? – едко спросила я.

– Дети? – совсем другим тоном переспросила она. – А что, вы что-то хотите мне сказать?

– Не то слово. Какого хрена вы их оставили? Они ведь могли замерзнуть, их могли похитить, да бог весть что могло произойти! Слава богу, что они догадались позвонить мне.

– Эти дети – просто кошмар. Я больше ни за что не соглашусь сидеть с ними, – зло заявила эта дрянь прокуренная (почти как я, но мой-то голос имеет красивый сексуальный бархатный тембр). – Так они у вас? А вы, собственно, кто? Как вас зовут? Вы их родственница?

– Нет. Я никто. Вообще никто, – грустно сказала я. – Но вам их не отдам. Пусть мне звонит их отец, запишите номер.

– Сейчас! – с готовностью согласилась она.

– Хотя… не надо ничего писать. Он его знает и так. Скажите, что дети у Саши, он поймет, – сказала я и повесила трубку.

Пусть эта особа тоже помучается, поревнует. Вот же дрянь! И как мог Костя посмотреть на такую. Хотя, может, она выглядит как Шарон Стоун.

– Даш, а она красивая? – спросила я у нее.

Она стояла около дверного проема и внимательно слушала наш диалог.

– Нет. Чуть лучше жабы.

– Это хорошо. Так ему и надо, – порадовалась я.

Даша тоже чуть улыбнулась и вдруг виноватым тоном сказала:

– Слушай, Саша, мне надо с тобой очень серьезно поговорить.

Глава 17

Лучше поздно, чем никогда

Вещи не всегда таковы, какими они нам кажутся. Например, зарплата. Мы полагаем, что она незаслуженно маленькая у нас и слишком большая у других. Даже если на самом деле она у нас и у других вообще одинаковая, все равно мир несправедлив, и по большей части именно к нам. Зачем, к примеру, деньги Сашке, если он все равно потратит их на какие-нибудь новые технические никому не нужные прибамбасы? То ли дело я – все заработанное мной идет на поддержание имиджа, на личностный рост, на глянцевые журналы и новый тюбик помады. И когда все деньги спущены, а до зарплаты остается еще две недели, мир действительно кажется несправедливым. Но даже если мне так кажется, все же где-то в глубине моей души прячется подозрение, что это не так. И зарплата правильная, и у других все ничуть не лучше, и что часто когда речь заходит обо мне и о моей жизни, то именно другие, а не я сама, оказываются правы. Почему я ушла от Константина? Слушая сбивчивый Дашкин рассказ, я вдруг очень захотела по-настоящему понять это. В памяти высветился наш последний скандал. Я со шваброй в руках кричу, что не нанималась к нему в бесплатные уборщицы. А он вырывает ее у меня из рук и орет, что я вообще не умею мыть полы, так что в этом смысле от меня нет никакого толку. Потом я рыдаю, страшно жалея себя, и сквозь слезы говорю, что никогда не планировала месить салаты, что семейной жизни мне хватает в майские и октябрьские праздники в доме моих родителей, что я ненавижу все эти домашние устои и свежий воздух и ни за какие коврижки не хочу ехать в пансионат.