Перебежчики. Заочно расстреляны - Олег Лемехов

В 1963 год список изменников пополнился еще четырьмя — Н. Черновым, Д. Кашиным, Ю. Кротковым и А. Черепановым — и тем самым почти достиг «результативности» 1961 года.

«Открыл счет» Николай Дмитриевич Чернов. Чернов, 1917 года рождения, служил в оперативно-техническом управлении ГРУ. В начале шестидесятых годов он был командирован в США на должность опертехника нью-йоркской резидентуры. Образ жизни Чернова был весьма необычным для советского служащего за рубежом. Он часто посещал рестораны, ночные клубы, кабаре. Это требовало немалых денежных расходов. Поэтому неудивительно, что однажды, в 1963 году, поехав вместе с майором КГБ Д. Кашиным (фамилия изменена) на оптовую базу одной американской фирмы за материалами для ремонта посольства, Чернов уговорил хозяина базы не отражать в чеке скидку за оптовую покупку. Таким образом Чернов и Кашин получили 200 долларов наличными, которые и поделили между собой.

Однако, когда на следующий день Чернов приехал на базу за стройматериалами, в кабинете хозяина его ждали два агента ФБР. Они предъявили Чернову фотокопии платежных документов, свидетельствовавшие о присвоении им двухсот долларов, а также фотографии, на которых он был запечатлен в увеселительных заведениях Нью-Йорка. Заявив, что им известно, что Чернов является сотрудником ГРУ, агенты ФБР предложили ему начать сотрудничество. Шантаж подействовал на Чернова — в те годы за однократное посещение увеселительного заведения запросто могли отправить в Москву и сделать невыездным, а за присвоение казенных денег тем более.[49]

До своего отъезда в Москву Чернов, которому в ФБР дали псевдоним НИКНЭК, провел ряд встреч с американцами и передал им таблетки для тайнописи, применяемые в ГРУ, а также ряд фотокопий материалов, которые оперативные офицеры ГРУ приносили ему в лабораторию для обработки. При этом американцы требовали от него фотокопии тех материалов с пометками: «НАТО», «военное» и «совершенно секретно». Перед самым отъездом Чернова в СССР в конце 1963 года сотрудники ФБР условились с ним о контактах во время его следующей поездки на Запад и вручили ему 10 тысяч рублей, фотоаппараты «Минокс» и «Тессина», а также англо-русский словарь с тайнописью. Что касается денег, полученных Черновым от американцев, то на следствии по этому поводу он поведал следующее:

«Я посчитал, в следующий раз приеду за границу лет через пять. На пропой мне требуется каждый день десять рублей. Всего где-то тысяч двадцать. Столько и запросил».

Переданные Черновым материалы были весьма ценными для американской контрразведки. Дело в том, что на переснятых Черновым документах, полученных резидентурой ГРУ от агентуры, значились выходные данные и регистрационные номера документов. По ним ФБР могло установить личность агента. Так, например, занимаясь обработкой секретного «Альбома управляемых ракетных снарядов ВМС США», полученного от агента ГРУ ДРОНА, Чернов передал копии «Альбома» ФБР. В результате в сентябре 1963 года ДРОН был арестован и осужден на пожизненное тюремное заключение. Также по наводке, полученной от Чернова, в 1965 году в Англии был арестован агент ГРУ БАРД. Им оказался Френк Боссард, сотрудник министерства авиации Великобритании, завербованный в 1961 году И.П. Глазковым. Обвиненный в передаче СССР сведений об американских системах наведения ракет, он был осужден на двадцать один год тюремного заключения. О важности для ФБР агента НИКНЭК говорит тот факт, что отдел разведки ФБР намеренно ввел в заблуждение МИ-5, приписав сведения о Боссарде, полученные от Чернова, другому источнику — ТОПХЭТУ (Д. Полякову).

В Москве Чернов до 1968 года работал в оперативно-техническом управлении ГРУ в фотолаборатории 1-го спецотдела, а потом перешел в Международный отдел ЦК КПСС на должность младшего референта. За время работы в фотолаборатории ГРУ Чернов обрабатывал поступавшие в Центр и направляемые в резидентуры материалы, в которых содержались сведения об агентуре. Эти материалы, общим объемом свыше трех тысяч кадров, он передал сотрудникам ФБР в 1972 году по время зарубежной командировки по линии МИД СССР. Имея на руках дипломатический паспорт, Чернов без особого труда вывез за границу в двух упаковках экспонированные пленки.

На этот раз улов ФБР был еще более значителен. Согласно выдержке из судебного дела Чернова по его вине в 1977 году был осужден на восемнадцать лет тюремного заключения за шпионаж в пользу СССР командующий войсками ПВО Швейцарии бригадный генерал Жан-Луи Жанмер. Он вместе с женой был завербован ГРУ в 1962 году и активно работал до самого ареста. МУР и МЭРИ были выявлены на основании поступивших в швейцарскую контрразведку данных от одной из иностранных разведывательных служб. При этом, как отмечалось в прессе, информация походила от советского источника.

В Великобритании на основе материалов, полученных от Чернова, был арестован в 1972 году младший лейтенант ВВС Дэвид Бингем. Он был завербован офицером ГРУ Л.Т. Кузьминым в начале 1970 года и в течение двух лет передавал ему секретные документы, к которым имел доступ на военно-морской базе в Портсмуте. Поеме ареста он был обвинен в шпионаже и приговорен к двадцати одному году тюремного заключения.

Наибольший урон от предательства Чернова понесла агентурная сеть ГРУ во Франции. В 1973 году ФБР передало сведения, касавшиеся Франции, полученные от Чернова, Управлению по охране территории. В результате розыска, проведенного французской контрразведкой, была раскрыта значительная часть агентурной сети ГРУ. Пятнадцатого марта 1977 года был арестован 54-летний Серж Фабиев, резидент агентурной группы, завербованный в 1963 году С. Кудрявцевым. Вместе с ним были одержаны 17, 20 и 21 марта Джованни Ферреро, Роже Лаваль и Марк Лефевр. Суд, состоявшийся в январе 1978 года, приговорил Фабиева к двадцати годам тюремного заключения, Лефевра — к пятнадцати годам, Ферреро — к восьми годам. Лаваль, у которого во время следствия обнаружились провалы в памяти, был помещен в психиатрическую лечебницу с диагнозом «слабоумие» и на суде не фигурировал. А в октябре 1977 года Управлением по охране территории был арестован другой агент ГРУ — Жорж Бофис, давний член ФКП, работавший на ГРУ с 1963 года. Учитывая его боевое прошлое и участие в движении Сопротивления, суд приговорил его к восьми годам тюремного заключения.

После 1972 года Чернов, по его словам, прекратил отношения с американцами. Да это и неудивительно, так как в это время он уже «пил по-черному» и был изгнан из ЦК КПСС за пьянку и за утерю секретного справочника, в котором содержались сведения обо всех нелегальных коммунистических лидерах. После этого Чернов пьянствовал уже совсем беспробудно и даже пытался покончить с собой, но остался жив. В 1980 году, разругавшись с женой и детьми, он отправился в Сочи, где ему удалось взять себя в руки. Потом переехал в Подмосковье и, поселившись в деревне, занялся сельским хозяйством.

Однако после ареста в 1986 году генерала Полякова Черновым заинтересовались в Следственном управлении КГБ. Дело в том, что на одном из допросов в 1987 году Поляков заявил:

«Во время встречи в 1980 году в Дели с сотрудником американской разведки мне стало известно, что Чернов передавал американцам тайнописи и другие материалы, к которым имел доступ по роду службы».

Впрочем, вполне возможно, что сведения о предательстве Чернова были получены от Эймса, завербованного весной 1985 года.

Так или иначе, но с этого времени Черновым занялась военная контрразведка, однако никаких доказательств его контактов с ЦРУ не было выявлено. Поэтому никто из руководства КГБ не решился дать санкцию на его арест. И только в 1990 году заместитель начальника отдела Следственного управления КГБ B.C. Васиннко подвигнул Главную военную прокуратуру на задержание Чернова.

На первом же допросе Чернов стал давать показания. Видимо, он решил, что его предали американцы. Когда через несколько месяцев Чернов рассказал все, следователь В.В. Ренев, который вел его дело, попросил его представить вещественное доказательство содеянного. Нот что он сам вспоминает по этому поводу:

«Я сказал: «Представьте вещдок. Это вам зачтется на суде».

Подействовало. Чернов вспомнил, что у него был друг капитан 1-го ранга, переводчик, которому он поварил англо-русский словарь. Тот самый, что в свое время он получил от американцев. В этом словаре в определенном месте имеется лист, который пропитан тайнописным веществом и является тайнописной копиркой. Адрес друга такой-то.

Я тотчас позвонил каперангу. Мы встретились. Я объяснил суть дела и с нетерпением ждал ответа. Недь скажи он, что сжег словарь, — и разговор окончен. Но офицер ответил честно, да, было такое. Нома у меня или нет этот словарь, не помню, надо посмотреть.

В квартире огромный стеллаж с книгами. Он достал один словарь — нет, не подходит под описанный Черновым. Второй — именно он. С надписью «Подарок Чернова. 1977 г.».