Избранные труды (сборник) - Нинель Кузнецова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При такой конструкции закона, для того чтобы обеспечить наказание лиц, совершивших общественно опасные приготовительные к преступлению действия, судебным органам приходилось идти на заведомо неправильную квалификацию и называть приготовление – покушением.
Некоторые криминалисты, высказывавшиеся в то время за ненаказуемость приготовления к преступлению (Чельцов-Бебутов, Паше-Озерский, Немировский и др.), критиковали ст. 19 УК РСФСР за то, что она «спрессовывает», смешивает приготовление и покушение[374]. В действительности же именно при ненаказуемости приготовления приходилось идти на заведомое смешение приготовления и покушения, дабы не оставлять безнаказанными общественно опасные приготовительные действия. Понимая это, названные криминалисты находили выход из положения в трактовке покушения с точки зрения субъективной, то есть наиболее реакционной, теории буржуазного уголовного права[375].
Вопрос о начале ответственности за умышленную преступную деятельность не мог различно решаться в республиканском законодательстве. Поэтому 20 Пленум Верховного Суда СССР 7 мая 1928 г. вынес специальное постановление, в котором разъяснил судам, что под начатым и неоконченным преступлением «Основные начала» понимают как приготовление, так и покушение. Это постановление 31 октября 1928 г. было утверждено президиумом ЦИК СССР и получило силу общесоюзного закона.
Начиная с 1928–1929 гг., все уголовные кодексы союзных республик устанавливают ответственность за приготовление и покушение как за оконченное преступление.
С тех пор и по сегодняшний день, вот уже 30 лет, действует в советском уголовном праве принцип уголовной ответственности за покушение и приготовление наравне с оконченным преступлением. В судебной практике он не только не вызывает никаких затруднений, а, наоборот, способствует эффективной борьбе с преступлениями.
Мы видели, что принципы ответственности за покушение на преступление и особенно за приготовление к преступлению претерпевали в нашем законодательстве изменения. Развитие этих принципов шло в соответствии с развитием социалистического уголовного законодательства в целом: все более полное и четкое проведение в жизнь материально-классового принципа уголовной ответственности и наказуемости.
Хотя, начиная с декретов 1918 г. и по сегодняшний день, покушение преследовалось наравне с оконченным преступлением, однако критерий определения конкретной меры наказания за покушение изменялся. «Руководящие начала» придавали в этом отношении решающее значение социальной опасности субъекта.
Действующее советское уголовное законодательство считает важнейшим критерием при определении наказания за покушение (как и за приготовление) объективную общественную опасность совершенного покушения на преступление, или приготовления к преступлению.
Понятие покушения в нашем уголовном законодательстве развивалось от сравнительно узкого к более широкому и обобщенному. Сравнительно узкое понятие покушения в «Руководящих началах» (только оконченное покушение), затем деление покушения на виды (оконченное и неоконченное покушение – по УК РСФСР 1922 г.) и, наконец, единое понятие покушения в УК РСФСР 1926 г. (в действующем УК УССР сохранилось деление покушения на оконченное и неоконченное, хотя УК УССР не упоминает этих терминов).
Более существенные изменения претерпела конструкция ответственности за приготовление к преступлениям. На протяжении десяти лет – с 1919 по 1928 г. – советское законодательство знало три конструкции ответственности за приготовление к преступлениям, это: 1) полная безнаказанность приготовительных действий (УК РСФСР 1922 г.); 2) наказуемость приготовления в порядке исключения, когда приготовительные к преступлению действия совершило социально опасное лицо (поправка к ст. 12 УК РСФСР 1922 г., внесенная в 1923 г.); 3) наказуемость приготовления наравне с покушением и оконченным преступлением («Основные начала» и ныне действующие уголовные кодексы союзных республик).
Понятие приготовления, подобно понятию покушения, развивалось в нашем уголовном законодательстве от узкого (в «Руководящих началах») до более широкого и правильного родового понятия приготовления – создание условий для совершения преступления.
Сам по себе факт быстрых изменений советского законодательства в связи с изменением стоявших перед ним задач, а также под воздействием практики является характерной особенностью социалистического законодательства. В. И. Ленин в речи на IV сессии ВЦИК говорил об этом замечательном свойстве нашего законодательства: «И если тот закон, который теперь вами принят, тоже окажется в тех или иных отношениях заслуживающим поправок, мы без всякого затруднения эти дальнейшие поправки, дальнейшие улучшения будем принимать так же, как вы вот сию минуту принимали поправки и улучшения к нашему Уголовному кодексу… Вы все, конечно, прекрасно знаете, что быстроты законодательства, подобной нашей, другие державы, к сожалению, не знают»[376].
История развития института ответственности за приготовление и покушение в советском уголовном законодательстве, борьба мнений вокруг этого вопроса дают богатейший материал для изучения при подготовке нашего будущего уголовного законодательства – как общесоюзного, так и уголовных кодексов союзных республик. Ознакомление с этим материалом позволяет судить о положительных и отрицательных сторонах каждой из конструкций ответственности за предварительную преступную деятельность и выбрать такую, которая наилучшим образом отвечала бы задачам борьбы с преступлениями на современном этапе развития Советского государства.
Общее понятие стадий развития умышленного преступления
Преступление, как и всякое иное явление объективного мира, развивается от возможного к действительному. Прежде чем действовать физически, всякий человек, в том числе и преступник, действует мысленно. Еще до совершения им умышленного преступления субъект обдумывает свой преступный замысел, взвешивает все аргументы «за» и «против» и, наконец, принимает окончательное решение совершить преступление; у лица складывается в основных деталях представление о сущности данного преступления и о средствах его совершения, определяется психическое отношение к преступному результату в форме желания достижения преступной цели. Все эти процессы, происходящие в сознании лица, можно назвать формированием умысла.
Конец ознакомительного фрагмента.
Сноски
1
Леви А. Дороги судьбы. Как я остался жив. М., 2000.
2
Клочкова Л. В. Правосознание студенческой молодежи: результаты криминологического исследования // Вестник МГУ. Серия 11. Право. 1998.
3
См. подр.: Кореневский Ю. Урок на завтра // Юридический вестник. 1993. № 1; Кузнецова Н. Ф. К истории проектов Уголовных кодексов Российской Федерации // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 1995. № 2.
4
© Государственное издательство юридической литературы. М., 1958.
5
В. И. Ленин. Философские тетради, 1947, стр. 162.
6
См. К. Маркс. Капитал, т. 1, стр. 185.
7
См. Б. М. Теплов. Психология, Учпедгиз, 1954, стр. 185.
8
См. П. И. Иванов. Психология, Учпедгиз, 1956, стр. 286.
9
Там же, стр. 2.
10
См. П. А. Шеваров. Психология, М., 1946, стр. 173.
11
К. Маркс. Капитал, т. 1, стр. 185.
12
В. И. Ленин. Философские тетради, 1947, стр. 189; К. Маркс, Капитал, т. I, стр. 184.
13
Там же, стр. 187.
14
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XIV, стр. 657–668.
15
К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 185.
16
В. И. Ленин. Философские тетради, 1947, стр. 190.
17
См. А. Н. Трайнин, Состав преступления по советскому уголовному праву, 1951, стр. 189–203; Б. С. Никифоров. Об объекте преступления, «Советское государство и право», 1948 г., № 9.
