Цветы на его похороны - Энн Грэнджер

Когда же, в самом деле, его схватят? Мартин как сквозь землю провалился. Хокинс разослал его приметы во все аэропорты и морские порты, но, учитывая незаурядные актерские способности Мартина, вычислить его будет трудно.

— Наверняка переоденется в женское платье, — мрачно предрекал Хокинс. — Не удивлюсь, если он заранее заготовил поддельный паспорт. Он наверняка уже далеко!

Мередит не разделяла мнения Хокинса, хотя сама не знала почему. Она взглянула в окно. Если бы она сейчас увидела за мокрым стеклом физиономию Мартина, ничуть бы не удивилась. Она живо помнила лицо молодого человека, навевающее мысль об античных фресках: правильный овал, классические черты, большие лучистые глаза. Лицо святого, которое по ошибке досталось демону! Она поморгала глазами, отгоняя картину.

Рейчел в досаде отшвырнула письмо в сторону:

— Скорее бы Алан возвращался! Где он?

— Пошел навестить Харди. Он чувствует себя обязанным. В конце концов, они сами отдали ему второй снимок.

Рейчел изогнула красивые брови и передернула плечами.

— Оказывается, у Невила были не все дома. А я никогда не считала его… психом! Он только слишком серьезно ко всему относился.

— Он не был психом, но нервным расстройством явно страдал. Бедная Молли! Должно быть, ей все рассказали: и про изуродованные снимки, и про его дружбу с убийцей. Какой удар для матери! Как будто мало того, что единственного сына убили… Теперь она знает, что Невил ее ненавидел. Она-то в нем души не чаяла — это все видели.

— А мне ее не жалко! — грубо возразила Рейчел. — Невилу с ней приходилось тяжело. Она не давала ему свободной минутки. Наверное, с ней он жил как во времена инквизиции! Она вечно выпытывала, куда он идет, зачем, когда вернется.

— Потому что ее беспокоили его походы сюда, в «Малефи»! — заметила Мередит довольно сурово.

Рейчел смерила ее холодным взглядом:

— Ну и что? Невил сам так хотел! Он ведь давно вырос из детских штанишек. Двадцать семь лет — большой мальчик. С утра до вечера он ишачил на нее в вонючей собачьей гостинице, а Молли, наверное, еще и не платила ему никакого жалованья. Он вел всю бухгалтерию, устранял поломки, красил, сколачивал вольеры. Выгуливал собак, если Джилли или мать не успевали, вычищал кошачьи клетки и собачьи вольеры, ездил с поручениями в город. Ни разу не зашел вечером в паб! И друзей у него не было… Или подружек… Во всяком случае, мне он ничего не рассказывал!

— Тут ты не права. Один друг у него был, — едко заметила Мередит. — Себе на беду, он очень сблизился с Мартином!

Ей бы раньше догадаться… «У меня есть друг», — застенчиво признался Мартин в тот день в саду. Она-то думала, что он имеет в виду продавщицу из «Мини-маркета». А оказывается, Мартин говорил про Невила. Мередит задумалась. Каково теперь Мартину после того, как он убил своего друга? Где бы он ни был, он, наверное, обезумел от горя…

За дверью послышались шаги. В комнату вошел Алан Маркби. Его светлые волосы намокли и растрепались под дождем. Он сел на то место, откуда мог видеть обеих, и объявил:

— Ну я и промок! Пришлось подняться к себе в номер, обсушиться и переодеться.

— Разве ты не на машине? — удивилась Рейчел.

— На машине, но пришлось оставить ее напротив дома Харди, на стоянке у паба. Когда я собирался ехать сюда, меня задержал владелец. Он видел, как я в пабе разговаривал с Селвэем, и решил добыть сведения, что называется, из первых рук. Подозреваю, что потом он продаст их газетчикам! Он просто замучил меня вопросами. Пришлось отвечать… Только он вышел в дождевике и резиновых сапогах, так что ему проливной дождь был не страшен, а я стоял в грязи с непокрытой головой!

Рейчел вдруг спросила:

— Вокруг «Малефи» опять рыскают репортеры?

— Когда я ехал сюда, никого не заметил. Им сейчас не до тебя: донимают более слабых.

— Надеюсь, не Харди? — забеспокоилась Мередит. — Как там они?

Алан помрачнел.

— Сидят дома, как в осажденной крепости! Парочка стервятников накинулась на них с раннего утра. Предлагали хорошо заплатить за статью, как они выразились, «с человеческим лицом». Уолли вышвырнул их вон, несмотря на то что прикован к инвалидному креслу! Как подумаю, что у кого-то хватает наглости предлагать деньги несчастным людям за последнее, что у них есть, — добрую память о дочери! Ни отец, ни мать не могут смириться с ее гибелью. Но теперь они хотя бы знают, что не Джиллиан изрезала фотографии Молли.

— Знаете, я не виновата, что Невил наделал глупостей! — Видимо, Рейчел решила, что лучший способ защиты — нападение. — О его ненависти к матери я знала не больше, чем о привычке Мартина переодеваться женщиной! Я ни разу не видела Мартина в женском платье. Мередит уверяет, что она видела, а я вот что-то не заметила!

— Возможно, ты тоже видела его, только не узнала, — возразила Мередит. — Я ведь и сама ничего не понимала, пока не увидела снимков, сделанных в Челси. Раньше мне казалось, что я видела Мириам Трофтон, но потом я познакомилась с ней и убедилась, что это не так.

— Мириам? — Рейчел откинула голову на спинку дивана и тряхнула головой. Медово-русые волосы рассыпались по плечам. — Поверь мне, она тоже чокнутая!

Мередит понимала, что Алан специально заглянул к Харди, а она обязана навестить Молли. И теперь она брела к собачьей гостинице под проливным дождем. Вокруг все казалось заброшенным и невыносимо печальным. Всех четвероногих постояльцев перевели в закрытые вольеры, и их не было видно, несмотря на то что на ограде появилось новое объявление, наскоро написанное от руки: «Осторожно! Злая собака (ротвейлер)». Молли, видимо, придумала свой способ борьбы с настырными репортерами. Мередит постучала в толстую деревянную дверь черного хода. Ответом ей послужил басистый лай, доносящийся со стороны псарни, перемежающийся визгливым тявканьем.

Со второй попытки ей удалось добиться ответа изнутри. С той стороны двери послышался шорох, и хриплый голос прокричал:

— Убирайтесь к дьяволу с моей земли, или я спущу собаку!

— Молли, это я, Мередит! — закричала Мередит.

Ей долго не отвечали; потом в окошке отдернулась занавеска, и дверь чуть приоткрылась. Молли внимательно оглядела задний двор.

— А, это вы… — сказала она. — А я подумала, проклятые репортеришки вернулись. Или легавые. Ни тех ни других на дух не переношу. Одно и то же спрашивают, снова и снова! Заходите.

— По вашему участку действительно бегает злой ротвейлер? — боязливо осведомилась Мередит.

— Нет, он сидит в вольере. Вчера привезли. На редкость глупый пес, к тому же медлительный, если и понадобится — никого не догонит. Но с виду грозный.

Лицо у Молли вытянулось, жесткие волосы растрепались. Она держала в руке сигарету. От нее разило никотином, псиной и джином.

— И Уолли Харди предлагал взять у меня пса на время. Им ведь с Ирен тоже докучают эти подлецы… Но Ирен боится ротвейлера, а старый Уолли, если его раздразнить, получше любого ротвейлера будет.

Говоря на ходу, она провела Мередит через кухню в неприбранную гостиную, где стоял письменный стол, заваленный бумагами, и старый комплект мягкой мебели: диван и два кресла. Когда-то их обили зеленым бархатом, но от старости бархат совсем вытерся. В газовом камине горело искусственное пламя, немного оживлявшее мрачную комнату.

— Я обзванивала клиентов, — пояснила Молли, опускаясь в кресло. — Просила приехать и забрать питомцев. Почти никто, конечно, сразу не может. Если бы они могли оставить своих собак и кошек дома, они бы их не сдали в гостиницу! Но я одна не справляюсь. По правде говоря, сейчас мне даже и подходить к ним не хочется.

Мередит стало грустно — так грустно, как никогда раньше. Даже сильную женщину можно сломить…

— Извините, Молли. — Вот все, что она выдавила из себя. — Если хотите, я выгуляю собак.

— Спасибо. Выпить хотите?

Мередит понимала, что ей предлагают спиртное, но все же ответила:

— Я заварю чай. Хотите?

— Заваривайте себе, — отмахнулась Молли.

Чуть позже, вернувшись с чаем, Мередит попробовала утешить Молли словами:

— По-моему, Мартина все же схватят. Либо наши, либо французская полиция. Их уже известили.

Молли упрямо покачала головой:

— Загнанная лиса прячется в норе! — Она подняла на Мередит покрасневшие, но проницательные глаза. — Вот и он так же. Никуда он не убежал, залег на дно и выжидает, пока шумиха уляжется. Пока легавые уберутся. Я все время о нем думаю.

— Возможно, вы правы, — осторожно ответила Мередит, — но где ему прятаться, Молли? Он иностранец, чужак. Друзей у него нет.

— Да где угодно! В лесу, в каком-нибудь пустом доме. В округе полно старых, заброшенных ферм, амбаров, рабочих вагончиков… Так я и сказала Селвэю. Он ответил: мол, они, конечно, поищут, но все брошенные дома им все равно не обойти. Тем более что таких домов у нас неизвестно сколько… — Молли глотнула чаю. — Но ничего… я-то его из-под земли достану!