Слушающие - Джеймс Ганн

Несколько удобных кресел стояло между сканерами, принтерами и в углах зала, где местами угнездилась темнота - там давно не меняли перегоревшие лампы. Когда он отворачивался от одного из этих мрачных углов, Макдональду показалось, что он видит кого-то, сидящего там в кресле, но, поморгав, он убедился, что кресло пусто и вообще в комнате нет никого, кроме него, Ольсена и компьютера. Комната была нема, она лишь постукивала и хихикала, распространяя запахи масла к озона.

- Садись, - сказал Ольсен, указывая на одно из кресел посреди помещения. - Есть кое-что, что ты должен услышать.

- Слушай... - сказал Макдональд. - Я не хочу...

Однако он так и сидел, пока Ольсен нажимал кнопки и удобно усаживался в соседнее кресло.

"Мы должны постоянно напоминать себе, чем, собственно, занимаемся, - говорил голос из прошлого, - иначе нас поглотят зыбучие вески данных..."

"Господа, нас ждет работа..."

Другой голос:

"Может, в них что-то есть".

Предыдущий голос:

"Маловероятно".

Третий голос, словно из жестяной банки:

"Мак, произошел несчастный случай... Речь идет о Марии".

Чуть позже тот же голос говорил:

"Ты не можешь бросить нас, Мак... Дело ведь не только в тебе, а во всей Программе".

И опять первый голос, знакомый Макдональду слишком хорошо:

"Я жизненный банкрот, Чарли... Чего я ни коснусь, остается лишь пепел... Скверный лингвист и дрянной инженер? У меня не хватает квалификации для такой работы. Для руководства Программой нужен человек изобретательный, настоящий лидер, кто-нибудь, обладающий... шармом..."

"Ты устраиваешь отличные вечеринки Мак", - произнес голос молодого Ольсена.

Пятый голос:

"Мак, я верю в тебя, как в Бога".

Шестой:

"Программа - это ты. Если ты уйдешь, все развалится. Это будет конец всему".

Снова невыносимо знакомый голос:

"Так всегда кажется, но не происходит с делами, которые живут собственной жизнью. Программа существовала до меня и останется после моего ухода. Она долговечнее любого из нас, ибо мы на года, а она на столетия".

И опять голос из жестянки:

"Она будет жить. Мак".

"Говорят, вы уходите, мистер Макдональд? - сказал новый голос, более старый и менее поставленный, чем другае. - Не уходите, мистер Макдональд!.. Вас одного это взаправду волнует".

Голоса носились по комнате, создавая в воображении Макдональда прошедшее время. Потом их перекрыл голос Ольсена:

- Видишь, все, что здесь происходило, записывалось с того момента, как Мак стал директоров. Кто знает, коща в обычном разговоре или шутке один из,нас скажет то, что может оказаться ключом к решению загадки. Мы владеем неограниченной памятью и неограниченными возможностями сопоставления. Это значит - у нас есть компьютер и мы им пользуемся. Моя задача, - продолжал Ольсен, - состояла в написании программ, упорядочивающих информацию таким образом, чтобы не получать мусора на выходе.

- Все? - спросил Макдональд. - С самого начала?

Морщинистой ладонью Ольсен обвел стецы зала.

- Здесь есть все, каждое слово и любая информация мира. Все, что когда-либо написано об иных мирах, языках, о передаче сообщений или криптографии. "Кто знает, - говаривал твой отец, - где воображение стыкуется с реальностью?" Он любил эти слова: "кто знает". Они ходили среди нас, как шутка. "Надо бы что-то съесть, - говорил кто-нибудь. - Кто знает, может, я голоден". Мак смеялся и сам говорил так же. Наш Мак был великий человек. Извини, Бобби... то есть Роберт. Тебя, конечно, раздражает, что я все время говорю о твоем отце и обращаюсь к тебе, словно ты все еще маленький мальчик. Ты взрослый мужчина, а Мака больше нет, и я лишь запрограммировал это для тебя, чтобы ты узнал его таким, каким он был здесь, в Программе, чтобы увидел, что он делал и как"

Старик уже не казался Макдональду маразматиком. Да, он постарел, но разум его оставался острым, а то, чего он добился, создавая программу, которая из океана не связанных между собой данных отфильтровывала логическое целое, должен изучать каждый информатик.

- Это был твой отец и его первый серьезный надлом, - говорил Ольсен, - когда твоя мать пыталась покончить с собой, а он едва не бросил Программу.

Макдональд сидел совершенно неподвижно, вслушиваясь в голоса из прошлого.

- Можешь слушать, сколько захочешь, - сказал Ольсен, - а когда услышишь все, что хотел, просто нажми эту кнопку.

Макдональд не заметил, как Ольсен ушел, он продолжал слушать голос отца.

"И верить в себя или в свою правоту, чтобы выжить вопреки разочарованиям и неумолимому бегу лет".

И другой голос, сухой и скептический, который произнес:

"Только надежда и вера поддерживают жизнь Программы..."

"И статистическая вероятность тоже", - ответил отец.

"Это еще одно название веры. Но ведь через пятьдесят с лишним лет даже статистическая вероятность становится довольно невероятной..."

"Пятьдесят лет - всего лишь движение века на лике Господнем".

"Пятьдесят лет - это активная профессиональная жизнь человека. Вы посвятили этому большую часть своей жизни. Я не жду, что вы отдадите ее без борьбы, но борьба эта обречена. Ну, так как же, будете ли вы сотрудничать со мной или воевать?"

А потом, через секунду, голоса вавилонского смешения языков, бесчисленные голоса, говорящие с запалом, одновременно, перебивая друг друга...

"Голос бесконечности", - сказал отец.

И снова голоса, только теперь уже различимые и знакомые обрывки радиопередач тридцатых годов, первые принятые сигналы, передача с Капеллы, чтобы привлечь внимание к Посланию, успешно использованная радио и телевидением для поддержки Программы...

"Мы не одни", - произнес чей-то голос.

Голос скептика звучал теперь неуверенно:

"Что они могли нам сказать?"

"Узнаем", - ответил отец.

Время и голоса проплывали в полумраке комнаты, а Макдональд услышал чей-то бас:

"Так много всего нужно, чтобы прочесть одно небольшое Послание? От верующих это требует лишь веры в сердце".

"Наша вера, - отвечал отец, - требует возможности копирования данных и результатов каждым, кто использует ту же аппаратуру и применяет те же самые методы. И хотя в мире столько верящих сердец, полагаю, ни одно из них не получило идентичного Послания".

Прошло несколько минут, и бас сказал:

"Простите мне мои сомнения. Это Послание - от Бога".

Сцены из прошлого, записанные в прорезях перфокарт, в малюсеньких магнитах и электронах, сцены, которые можно в целости и сохранности вынуть из огромного холодильника памяти, непрерывным потоком шли от компьютера к Макдональду. Кто-то сказал:

"Скажите, почему вы так настаиваете на ответе на это Послание? Разве мало, что ваши поиски, увенчались успехом, что вы доказали существование разумной жизни во Вселенной?"