Ричард Длинные Руки – герцог - Гай Орловский

Выпустив еще четыре, я торопливо убрал лук, выхватил меч и бросился к упавшим. На груди у каждого на цепочке знак из неизвестного металла. Я быстро сорвал с убитых и сунул в карман, а затем, напрягши все силы, подвинул этот металлический ящик к краю стены. Он скрипел днищем по камням и пытался зацепиться, я сжал челюсти и толкал изо всех сил.

Наконец он завис над краем, качнулся. Я уперся в последний раз, отпрыгнул и, как только он исчез за краем, со всех ног бросился по ступенькам во внутренний двор, пересек освещенное луной пространство и вбежал в темный зал.

За стеной грохнуло гораздо громче, чем должно было от падения даже с такой высоты. Я прислушивался, там раздался приглушенный рев, но исполненный такой мощи, что кровь застыла в моих жилах. Рев стал громче, земля вздрогнула, замок тряхнуло, словно некий великан ухватил его и трясет, как медведь улей.

Дворец наполнился криками, воплями, я отчетливо слышал дикий страх:

– Что случилось?

– Как могло?..

– Нельзя Великому Воителю без обряда!..

– Это не Воитель…

– Это Воитель!.. Бегите…

– Где Посвященные? Пусть остановят…

– Спасите…

– Как он мог пробудиться?

– Бегите!.. Спасайтесь!…

Чей-то мощный голос прокричал, перекрывая все шумы:

– Уйдите с его дороги! Его сейчас никто не остановит. Пусть он отыщет того, кто сумел помешать…

Страшный грохот перекрыл все голоса и звуки. Дверной проем на миг потемнел, с той стороны его закрыла гигантская фигура, затем камни с треском вывалились на эту сторону.

В расширившийся проход шагнул великан. Огромный, в старинных доспехах, не то самнитских, не то пелопонесских, что-то из времен дорыцарских и очень дорыцарских, вдвинулся в пролом и остановился, угрюмый и набыченный, рассматривая зал горящими в прорези шлема глазами.

У меня представление о доспехах неразрывно связано с обликом рыцарей, хотя вообще-то полные комплекты изготавливались и для тяжелой персидской конницы, и для гоплитов Эллады, и для воинов еще более уходящих в древность эпох. На этом гиганте именно древность, досамнитская и еще какая, но страшен для меня в первую очередь ростом, вдвое крупнее меня самого, а еще тем, что это же он, судя по всему, восстал из того гроба.

Я выступил с этой стороны в проеме дверей.

– Эй!.. Я не враг!… Это я освободил тебя!

Великан повернул в мою сторону голову. Глаза вспыхнули красным огнем.

– Аргх… – проревел он. – Убивать…

– Только не меня! – крикнул я поспешно. – Я друг!.. Тебя тащили в гробу и готовились не то принести в жертву, не то сделать бессловесным рабом….

Я отпрыгнул, мимо меня просвистела каменная глыба. Великан, не спуская с меня взгляда, с легкостью выломал из стены другой камень. Я ждал, готовый уклониться, но великан злобно ухмыльнулся и пошел в мою сторону.

– Ну да, – сказал я нервно, – я такой дурак, вот прямо щас дам тебе сойтись в ближнем бою… Жди!

Он сделал вид, что замахивается, я отступил, шагнул под защиту стены и пробежал шагов двадцать. Сзади был грохот, треск. Часть стены вылетела, словно под ударом гигантской булавы.

Через дыру видно, как гигант двинулся в мою сторону. Я выбежал через другую дверь, пронесся по широкому коридору, готовый бить и рубить, но пусто, как большей частью и в Альтенбаумбурге. В одном месте ступеньки ведут вверх, ход достаточно узкий, я понял правильно и вскоре взбежал на стену.

Великан внизу ревел и крушил дубиной мебель, стены. Я встал в тень под защиту башни и снова сорвал с плеча лук.

– Нет уж, – процедил я сквозь зубы, – я уже не тот дурак… Сперва попробуем вот так…

Стрела пошла прямо в прорезь шлема. Я выпустил еще четыре, целясь в эту же щель. Внизу раздался такой дикий рев, что я ухватился за стену, оглушенный, даже ноги трясутся.

Великан в бешенстве начал бить дубиной в стену, спереди из шлема, как длинные ресницы, торчат прямые стрелы. Руки мои тряслись от радости, я выхватывал одну за другой из колчана и спускал тетиву, направляя стальные жала во все части тела гиганта, что открываются хоть на миг, а в этих доспехах то и дело мелькает голое тело.

Гигант ревел, крушил дубиной все, что попадалось под руку, потом тяжело развернулся, на подгибающихся ногах пошел прочь в темноту. Ко мне долетели звуки тяжелого падения, земля слегка вздрогнула от удара.

– Ну вот так, – проговорил я дрожащим голосом, – размер не всегда имеет значение… Нечего кому-то быть здоровее меня.

Я умолк поспешно, отпрыгнул и только тогда оглянулся. Совершенно неслышно ко мне двигаются две рослые фигуры, обе с настоящими косами в руках, тоже в черных балахонах, лиц не рассмотрел, но что-то сильно смахивают на голые черепа.

– Да пошли вы…

Стрела уже на тетиве, в одно движение натянул и отпустил, со злобной радостью прослеживая и направляя взглядом путь. Стальное острие на длинном крепком древке ударило прямо в середину груди, ибо что там у этой твари…

…сердце охнуло и оборвалось. Стрела прошла насквозь, будто сквозь дым. Я тупо смотрел, как с силой ударилась в дальнюю стену, не потеряв убойной мощи, зло и со скрежетом чиркнула наконечником по камню.

Обе фигуры только начали поднимать над головой свои страшные орудия смерти, а я уже развернулся и бросился прочь. Ноги скользят по отвратительной слизи, мышцы трещат, будто бегу по льду, совсем близко темный проход…

Раздался грохот, впереди посыпались камни, провал в стене завалило, словно лавиной с горы.

Сердце колотится бешено, в голове жар, я снова натянул тетиву и повернулся к неумолимо надвигающимся тварям.

– Да исчезнут, яко дым…

Оба вскрикнули, словно одновременно их ткнули длинными раскаленными иглами. Тела дернулись, их исказило, будто в самом деле плотные струи дыма под движением воздуха начали медленно оседать.

Я с омерзением отпрыгнул: ноги обоих на глазах укорачиваются, превращаясь в темную грязь.

Одна тварь еще попыталась достать меня косой на длинной рукояти, вторая замахнулась и просто метнула косу в меня. Я пригнулся, за спиной лязг и скрежет, колени обоих существ вошли в лужу, я отступил еще и с содроганием наблюдал, как оба опускаются к полу, будто две быстро тающие на солнце фигуры из перемешанного с угольной пылью снега.

Похоже, они даже не чувствовали боли и не сразу поняли, что с ними происходит, и тогда когда оказались в луже по грудь, начали вздымать руки и пытаться за что-то уцепиться.

Одна ухитрилась дотянуться до вывалившегося камня, пальцы вцепились и некоторое время удерживали на весу, но я быстро шагнул вперед, сильным пинком отбросил его руку, и обе фигуры в балахонах с тоскливыми криками опустились в лужу и растеклись в ней.

– И то неплохо, – сказал я, но подумал, что вообще-то веду себя, как свинья, забывшая родство, сказал благочестиво: – Все великолепно, Господи!.. Никаких жалоб!.. Спасибо, что помог!.. Честно, не думал, что молитвы – тоже оружие, да еще какое!…