Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну - Владимир Брюханов

Французы еще пытались как-то дипломатически поддерживать политику своих восточных союзников: в марте 1902 была провозглашена совместная франко-русская декларация: в случае «агрессивных действий третьих держав» или «беспорядков в Китае» Россия и Франция оставляют за собой право «применить надлежащие средства»[413]. Но когда в марте-апреле 1902 года было подписано русско-китайское соглашение, по которому Россия обязалась вывести свои войска из Маньчжурии в три приема в течение 18 месяцев, и, тем не менее, войска продолжали оставаться там, то возмутились уже и французы[414].

31 мая 1902 был подписан мир Англии с Трансваалем[415].

В августе 1902 состоялось свидание Николая и Вильгельма в Ревеле; на яхте Вильгельма был поднят знаменитый сигнал: «Адмирал Атлантического океана приветствует адмирала Тихого океана»[416].

Этих «адмиралов» ждали великие дела и великие поражения!

4.3. ... а Германия нацеливается на Запад.

В целом замысел Вильгельма II об отвлечении российских интересов на Восток вполне удавался: Россия все глубже погружалась в трясину дальневосточных конфликтов. Страшный призрак войны Германии на два фронта явно тускнел и, казалось бы, был готов навсегда исчезнуть. Кайзеру и его помощникам развязывались руки в отношениях с ближайшими западными соперниками – Великобританией и Францией.

В 1897 году Тирпиц был отозван с Дальнего Востока, и теперь ему предстояло всерьез озаботится постройкой новейшего германского флота.

К 1897 году возрождавшийся (по существу – впервые создававшийся) Германский флот представлял собою достаточно внушительную силу, хотя и уступал, как сообщалось в самом начале нашей хроники, трем-четырем сильнейшим в то время флотам мира. Отставание же от Британского флота выглядело и вовсе удручающим: состав флотов[417] (соответственно – Англии и Германии): броненосцев – 57 и 14; броненосцев береговой обороны – 15 и 8; броненосных крейсеров – 18 и 4; легких крейсеров – 125 и 32; минных крейсеров – 33 и 10; истребителей миноносцев – 90 и 13; миноносцев – 183 и 132.

28 марта 1898 года рейхстаг утвердил выдвинутую Тирпицем программу: довести за семь лет флот до 17 линкоров (2 эскадры и один флагманский), 8 броненосцев 2-го класса, 9 больших и 26 малых крейсеров и еще резерв – 2 линкора, 3 больших и 4 малых крейсеров[418].

Немногим позже (в масштабах сроков строительства кораблей), 14 июня 1900 года, рейхстаг утвердил новую морскую программу. Это ускорение и расширение планов было полностью одобрено всеми немцами: шла Англо-бурская война, и именно к этому времени англичане и осуществили подряд несколько захватов германских почтовых кораблей, следовавших в Южную Африку или даже только приблизительно в том направлении. Это привело к беспрецедентным дипломатическим скандалам между Германией и Великобританией. Немецкий народ, безо всяких преувеличений, был возмущен до глубины души!..

Программа 1900 года предусматривала доведение к 1920 году численности Германского флота до 38 броненосцев, 14 больших и 38 малых крейсеров и 96 эсминцев; для выполнения программы ежегодно следовало закладывать 2 линкора, 1 броненосный и 2 легких крейсера и дивизион эсминцев, имея при этом в виду и замену 17 линкоров и 39 крейсеров, которые должны были в 1901-1917 гг. устареть и быть списаны из строя[419].

В послании к Вильгельму Тирпиц так комментировал эту программу: «Когда цель будет достигнута, вы, ваше величество, будете располагать такой эффективной силой, как 38 линейных кораблей со всем, что к ним относится. Этот флот будет уступать только английскому. Однако географическое положение, система обороны и мобилизации, миноносцы, тактическая подготовка, планомерная организационная работа и единое руководство обеспечат нам хорошие шансы на успех даже при столкновении с Англией»[420].

Развитие судостроения сопровождалось бурным подъемом всей германской тяжелой индустрии. Усиленно развивается и германский торговый флот: немецкие судоходные компании выходят на первое место в мире по суммарному количеству кораблей водоизмещением более 5000 т[421] – бросается явный вызов Англии и как мировому морскому перевозчику.

Универсальные и разнообразные технические задачи, решение которых требовалось для обеспечения столь объемной судостроительной программы, тянули за собой и все прочие смежные производственные цепочки. На обобщенном уровне это проще всего выразить показателями динамики объемов выплавки стали в ведущих державах (в млн. т)[422]:

(Ну почему, повторим, никто в Европе тогда не опасался американцев?!.)

Излишне добавлять, что дальнейшее развитие этой программы было возможно лишь при соблюдении важнейшего необходимого условия: неучастия Германии ни в какой серьезной как морской, так и сухопутной войне.

С другой стороны, срыв выполнения этой программы, если она кого-то не устраивала вне Германии, проще всего было осуществить, именно втравив немцев в серьезную войну.

В начале ХХ века это стало вопросом вопросов: сумеет ли Германия в течение двадцати лет удержаться от вступления в войну, или ее заставят отказаться от этой задачи.

Правильное объективное понимание этого пункта и дает ключ к анализу всей дальнейшей общеевропейской политики.

В то же время Германия не должна была исключать собственной подготовки к такой возможной войне, и, пока флот не был достроен, особая роль должна была возлагаться на сухопутную армию, бывшую гарантом защиты Германии от иностранного вмешательства – носило бы оно прямую военную или пока только дипломатическую угрозу.

Такое внутреннее распределение ролей между армией и флотом также становилось для немцев постоянно действующим фактором – и в мирные дни, и даже после начала Первой Мировой войны, вплоть до завершения которой кайзер до последнего момента старался уберечь и сохранить флот, на будущую решающую роль которого он все продолжал и продолжал надеяться. Увы, увы и увы!..

Задачи сухопутной армии при выполнении этой общенациональной программы были весьма и весьма нелегкими: ведь немцам реально угрожала война на два фронта – сначала, с 1871 года, достаточно умозрительно, а через двадцать лет – после формирования франко-русского союза в начале 1890-х годов – весьма и весьма конкретно.

Альфред фон Шлиффен, готовивший к войне планы действия германских сухопутных сил, всерьез, казалось бы, относился к решению этой проблемы: как раз в 1898-1899 годы был разработан первый вариант знаменитого «Плана Шлиффена»[423].

После 1918 года творчество Шлиффена подверглось основательному анализу, который, однако, на наш непросвещенный взгляд, далеко не исчерпывающим образом высветил практическую пригодность его планов. Поэтому мы позволим себе несколько самостоятельных критических суждений по этому вопросу.

При анализе плана Шлиффена следует различать две его различные составляющие, относящиеся к двум различным уровням решения стратегических задач, стоящих перед Германией в войне на два фронта: общий план двусторонней стратегии и его частный подраздел – план разгрома Франции и ее союзников путем единственного удара через западную границу Германии.

Общая идея замысла базировалась на том общеизвестном факте, что Германия существенно опереждала Россию в сроках мобилизации и развертывания армий, предназначенных для взаимной борьбы.

Это было естественным и заведомо не устранимым полностью объективным фактором: у России были гораздо большие площади территорий, на которых осуществлялась мобилизация запасного строевого контингента, и гораздо меньшая плотность и пропускная способность железных дорог, по которым осуществлялась переброска мобилизованных к местам нахождения воинских частей и последующее перемещение последних к пунктам боевого развертывания. Германия, таким образом, располагала существенным запасом времени – и вопрос был в том, чтобы успешно распорядиться этим временем для достижения окончательной победы в общей кампании.

Выше мы сообщили, какой остроумный план придумали и разработали в 1874 году Н.Н.Обручев и В.А.Сухомлинов для нейтрализации этого фактора: предварительное сосредоточение полностью отмобилизованной конницы у западных границ России и немедленное нанесение ею ударов по германской территории – тем самым непосредственному удару подвергались немецкие войска, не успевшие отмобилизоваться и развернуться для отражения ударов, а русская армия приобретала недостающий запас времени для продолжения собственной мобилизации и развертывания[424].