Одержимость шейха (СИ) - Рейн Миша

Подготовить список? Почему я чувствую пренебрежение в этой фразе? И вот это его «официально представлю» должно означать помолвку? Судя по тому, что церемония в ближайшее время, то да. И, судя по его холодности, ему это не нравится. Зачем тогда слугам говорит о том, что я его жена, когда это совершенно не так? Или, может, злится, потому что не готов лишиться своего гарема? Мое условие ударило по мужскому эго?

В груди все неумолимо наливается тяжестью, а горло сковывает горечью. Не пойму, что изменилось?

— Сколько здесь побывало женщин? — вопрос сам срывается с языка… наверное, от обиды.

Тяжелый мужской вздох.

— Спи, Джансу. У меня был непростой день.

Поэтому он решил выместить свое плохое настроение на мне? И слова почти снова срываются с моего языка, однако урчащий желудок отвлекает меня от подобной затеи.

— Я хочу есть, — тихо бурчу себе под нос, не надеясь, что хмурая громадина как-то отреагирует, но я ошиблась…

Глава 38. Кус-кус с рыбой

Я практически потеряла счет времени и едва не заснула, пока ждала возвращения Джафара. Но сейчас от невероятного пряного аромата у меня нет и мысли о сне. Я даже не замечаю, как уплетаю свой поздний ужин, который мне любезно принес прямо в постель сам хозяин дворца.

— Что это?

— Кус-кус с рыбой.

— Нет, — тщательно разжевываю пищу, будто пытаюсь разгадать гастрономический ребус, — есть что-то еще. — Прищуриваюсь. — Что-то терпкое и… кислое.

Джафар пристально наблюдает за мной, потирая подбородок, откинувшись на подушки подобно ленивому хищнику после охоты. Сейчас он выглядит иначе, спокойнее. Меня должно было бы смутить подобное внимание и заставить есть скромнее, но это безумно вкусно, а я слишком голодная.

— Я добавил айву и приправил шафраном кус-кус.

На мгновение я даже перестаю жевать, замерев с кусочком питы у рта.

— Ты… — Проглатываю остатки каши во рту. — Подожди, — я возвращаю полупустую плошку на поднос и усаживаюсь поудобнее, поджав под себя ноги. — Это ты приготовил?

— Да, — он равнодушно пожимает могучими плечами, вновь привлекая мой взгляд к широкому вырезу халата на мужской груди. — Какие-то проблемы?

Встряхнув головой, будто хочу выбросить из нее все ненужное, я тянусь к миске с лакомством и кладу в рот финик.

— Ты странно себя ведешь, — задумчиво подытоживаю я, наслаждаясь сладостью во рту.

— В чем же моя странность?

Сбросив с себя внезапно нахлынувшую негу, прочищаю горло и выпрямляю спину.

— А этого тебе недостаточно? — удивленно восклицаю я, обводя рукой поднос у своих ног. — Ты, уставший, пошёл и сам приготовил все это… для меня, — заканчиваю чуть ли не по слогам. Я действительно искренне не понимаю, зачем он так заморачивается. Завоевывать меня ему теперь нет надобности, к тому же я сама ему предложила себя. Мы заключили сделку, в которой явно дали друг другу понять, что больше нет никаких границ. Я принадлежу ему. Так зачем же?

Поджав нижнюю губу, Джафар кивает с невозмутимым видом, а я смотрю на него так, будто у меня вот-вот откроется третий глаз на лбу.

— Ты мог попросить слуг заняться этим. Или такая привилегия для всех женщин, попадающих в эту постель?

Аль Нук-Тум громко щелкает языком, дергая головой так, что несколько длинных локонов падают ему на лицо.

— Если я так сделал, значит, так было нужно, — он проводит ладонью по копне черных волос, сжимая их на затылке. И меня злит то, что я нахожу это действие привлекательным. — Если ты закончила, я предпочел бы лечь спать молча и не слушать твою глупую болтовню. Окажешь мне такую услугу, Джансу?

Закатываю глаза.

— Обязательно быть таким…

Джафар выгибает бровь, жестом руки провоцируя закончить предложение, но я этого не делаю.

— Мне кажется, после нашего соглашения что-то изменилось. Ты ушел, а потом вернулся другим. И я не могу понять, в чем причина. — Нервная усмешка соскальзывает с губ. — Не то чтобы меня это как-то волновало… — Сдаюсь. — Да ты даже не попытался сократить между нами дистанцию, что в корне не соответствует тебе, — как-то обижено вырывается из меня, прежде чем я отдаю отчёт своим словам.

— Вот причина, по которой я так и не женился.

Столь откровенное заявление заставляет меня впиться в него взглядом.

Джафар явно устал от нашего общения и с протяжным вздохом поднимается, снова позволяя мне заметить, какой дискомфорт доставляют ему любые телодвижения.

— Женщина, какое из слов «у меня был непростой день» тебе непонятно? — он останавливается у изножья кровати, складывая на груди руки и пригвождая меня своим вниманием. — Я обещал тебе безопасность? Ты ее получила. Хотела уважения? — Пауза, за которую он успевает смутить меня горящим взглядом, мазнув им по моей груди. — Я проявил его, не сорвав с тебя этот проклятый халат, когда ты вышла из ванной. Ты захотела поесть? Я сходил и сам приготовил еду, потому что сейчас не доверяю здесь никому. Если вместо благодарности ты хочешь поиметь мой мозг, у меня есть для тебя более подходящий орган.

Хам.

— А что насчет единственной?

Рычание «Кусомак» разлетается в воздухе, прежде чем Джафар сокращает между нами расстояние и сжимает сильными пальцами мой подбородок. Так крепко, что у меня нет даже шанса увернуться от его варварских губ, которые уже вовсю наказывают меня в собственническом поцелуе.

— Ты единственная, кого я целую в губы, — выдыхает он мне в рот и снова забирает попытку отдышаться дерзкий языком. — Единственная, кому я позволил оказаться в своей постели.

— Единственная? — едва ли не пищу от переизбытка эмоций, вызванных его яростным признанием.

Аль Нук-Тум отрывается от поцелуя, но не спешит выпускать мое лицо из хватки. И в этот момент мне кажется, что я слишком быстро позволяю своему разуму опьянеть от мужчины, так тяжело дышащего напротив моих губ.

— До сегодняшнего дня никто не спал со мной в этой кровати, — он проводит большим пальцем от одного уголка моего рта к другому. — Исчерпывающий ответ? Теперь мы можем лечь спать?

Судорожно сглотнув, я растерянно киваю, после чего Джафар отпускает меня и, взяв поднос с кровати, относит его на комод. А у меня тут же в памяти всплывают слова его отца о рыжей девушке… Но я обещаю себе подумать об этом позже.

Не нарушая моего ошеломлённого молчания, он приглушает свет и ложится поверх одеяла на свое место, закинув одну руку себе под голову. Отчего пестрый халат на мужском теле еще больше распахивается, открывая моему взгляду бугры грудных мышц. Это произошло так быстро, что я не успеваю соврать себе о том, как мне не нравится увиденное.

Нравится, поэтому и пялюсь на него, а то, что Джафар больше не пытается скрыть свои шрамы, притягивает меня еще больше, пока я не замечаю кусок торчащего бинта в районе ребер. Он ранен. Насколько серьезна его травма? Обрывистые ужасные кадры с пустыни вновь мелькают перед глазами и заставляют меня испытывать чувство вины. Так вот почему резкие движения причиняли ему боль. Возможно, в этом же и причина его плохого настроения.

«Как же все сложно». Тихо выдыхаю и опускаю взгляд на свои ладони, отчаянно качая головой.

Возможно ли испытывать неуместные чувства к тому, кто сначала превратил твою жизнь в ад, а потом с головой нырнул следом?

Потому что если такое возможно, то я на пути к катастрофе.

Прямо сейчас влечение к этому мужчине осознанно укрепляет позиции у меня в груди, точно так же, как и расцветает желание быть под его защитой. Доверить ему свою жизнь. Это все до абсурда глупо, и я не должна с такой легкостью доверять Джафару, но в тоже время чувствую, что так будет правильно.

А теперь я должна лечь спать. На сегодня действительно хватит откровений.

И все же мне приходится приложить усилия, чтобы не увлечься шрамами, историю которых я хочу прочитать кончиками своих пальцев. Это слишком личное, не думаю, что Аль Нук -Тум позволил бы подобное кому-либо. Радует, что хотя бы мне не завязывают глаза и не опутывают веревками. Порочное воспоминание оживает в моей голове, и я кусаю себя за щеку, лишь бы не думать сейчас о том, как он брал свою наложницу. По крайней мере, сейчас, лёжа с ним в одной кровати, это слишком опрометчиво. А если начистоту, то сейчас подобная картина задела бы меня как женщину.