Po tu storonu - Chinenkov

– Значит, вы готовы к разговору, – сделал вывод сыщик, усаживаясь на стул.

– Да, я готов ответить на ваши вопросы, – кивнул Быстрицкий.

– Спасибо за понимание, – усмехнулся сыщик. – У меня очень много вопросов к вам накопилось.

– Попытаюсь ответить на все, – вздохнул Быстрицкий. – Хотя я мало что помню из того, что произошло.

– Вопрос первый и, может быть, самый важный, – начал сыщик. – Расскажите мне всё, что помните про ту злополучную ночь.

– Кромешная тьма, – заговорил, морща лоб, Быстрицкий. – Я вышел из отеля, сверкали молнии, громыхал гром. Не знаю почему, но мне почудилось, что кто-то наблюдает за мной. Меня охватил страх. И тогда я почувствовал остриё, вонзившееся в спину, затем в бок и грудь. Три удара помню точно, а потом я потерял сознание. Уже не помню, упал ли сам или кто-то сбил меня с ног, только мрак перед глазами и всё. Как вспоминаю обо всём, каждый раз прошибает холодный пот…

– А я считаю, что не так страшны воспоминания, как то, что ждёт впереди, – изрёк с угрюмым видом сыщик.

– Наверное, так и есть, – согласился Быстрицкий. – Я действительно кому-то очень неугоден. Сейчас я это ясно осознаю. Неудавшееся покушение… Сам не пойму, как жив остался.

Сыщик покачал головой и нахмурился.

– Ничего в этом странного нет, – сказал он. – Таковы особенности нашей страны, я уже предупреждал вас об этом. И ещё…

Он замолчал, а Быстрицкий прошептал взволнованно:

– Что ещё? Что вы этим хотели сказать?

– Вас не хотели убивать, – вздохнул, отвечая, сыщик. – Вам таким образом дали понять, что следующий раз будет последним. Не уедете из страны – будете здесь похоронены.

Быстрицкий прикрыл глаза руками. Дыхание его участилось. Но через несколько минут он справился с приступом слабости:

– Я здесь имею дела с порядочными людьми, и не в их интересах ликвидировать меня.

Сыщик промолчал и на его сделавшемся каменном лице не дрогнул ни один мускул.

Не услышав ответа, замолчал и Быстрицкий. Он весь напрягся, думая о чём-то своём.

– А может и такое быть, что кто-то не хочет, чтобы я заключил сделку, ради которой приехал? – предположил он вдруг, туманно глядя на сыщика.

– Это предположение вполне годится для версии, – кивнул тот.

– А я склонен считать, что это не версия, а истина! – оживился Быстрицкий. – Кто-то хочет помешать заключению сделки и ликвидировать меня. Корнея Бадалова они уже уничтожили, а меня…

– А вас они оставили в живых для того, чтобы…

Он осёкся и замолчал, так как открылась дверь палаты и вошёл дон Диего. В лёгком светлом костюме, с белой шляпой на голове, он подошёл к кровати и уселся на стул, который услужливо освободил для него вскочивший сыщик.

Быстрицкий зажмурился. Его лицо стало белым как мел.

– Да, это я, – усмехнулся дон Диего. – Можешь тереть глаза сколько хочешь, но я не исчезну.

– Я всё понял, – упавшим голосом прошептал Быстрицкий. – Это вы организовали на нас охоту и…

Дон Диего прервал его выразительным жестом:

– Вы заслужили то, как я с вами поступил, мерзавцы. Я знаю, что это вы организовали убийство моего брата, и воздал вам должное «по заслугам». Да, твоего напарника приказал убить я, а тебя… Тебя оставили живым неслучайно. На тебя у меня другие виды!

– Вот даже как? – У Быстрицкого вытянулось лицо. – Вы решили меня до смерти замучить?

– Выйди! – глянув на притихшего сыщика, распорядился дон Диего и перевёл на Быстрицкого тяжёлый взгляд. – Я не таю на тебя зла за убийство Митрофана. Он был так себе, жалкий человечишка! Мот и кутила был моим братом, к тому же редкий козёл. Когда-то давно отец оставил ему приличное состояние, и он промотал его. Я удивлялся, как он умудрился обзавестись ещё большим состоянием и сохранил его. Да, мы не любили друг друга никогда и старались не видеться. Но больше всего я был удивлён, когда меня известили о его трагической смерти и об оставленном на моё имя завещании!

– Так что, вы тоже носили фамилию Бурматов? – уловив паузу, задал мучавший его вопрос Быстрицкий.

– Тебя это не касается, – насупился дон Диего. – В отличие от Митрофана, царство ему небесное, я более трезво смотрю на жизнь. Так вот, у меня есть интерес к бурно развивающейся Германии, и я готов перевезти туда груз!

– Тогда в чём же дело? – округлил глаза и обрадовался Быстрицкий. – Считайте, что мы уже договорились.

– Нет, так считать рано, – возразил дон Диего. – Ты уже пытался меня обмануть байками о несостоятельности завещания, и я тебе не верю! Если хочешь жить, будешь играть по моим правилам! Не хочешь, тебе не выйти отсюда живым!

Быстрицкий в задумчивости провёл ладонями по щекам и, видимо, приняв решение, поинтересовался:

– А что за правила, которые вы собираетесь мне предложить?

– Об этом поговорим позже, – поморщился дон Диего. – Если согласен, то говори прямо сейчас, если нет…

– Да, я согласен, – поспешил с ответом Быстрицкий. – Только скажите хотя бы то, какие интересы у вас в Германии?

– В отличие от брата я люто ненавижу СССР, – сузив глаза, сквозь зубы процедил дон Диего. – Я хочу наладить большие прочные связи с Германией и всеми силами помогать ей, если она объявит Стране Советов войну!

– Господи, да в чём же дело? – обрадовался Быстрицкий, краснея от возбуждения. – Организация патриотов, которую я представляю, вынашивает такие же цели.

– Я уже осведомлён об этом достаточно хорошо, – ухмыльнулся дон Диего, – только не хочу иметь с «патриотами» никаких дел. Вы уже проиграли всё, что можно, и в этом я согласен со своим покойным братом. Вам не нужна Россия и её благополучие, вам не нужен никто! Вам нужны только деньги, которые вы привыкли выкачивать из богатых простофиль, прикрываясь «высокими идеями». Короче, для сближения с Германией я решил вести свою игру. И я лично приму участие в перевозке теперь уже на моих баржах моей нефти в эту страну!

– Хорошо, пусть будет так, – вздохнул облегчённо Быстрицкий. – Вы уже назначили срок для «похода»?

– Нет, сроки пока ещё под вопросом, – поморщился дон Диего. – Не забывай, что мне ещё надо полностью вступить в права наследства, а на это потребуется некоторое время.

– Но-о-о… Как говорится, ложка хороша к обеду? – насторожился Быстрицкий. – Любая затяжка может негативно…

– Брось, не говори ерунду, – отмахнулся дон Диего. – «Деятели» из вашей банды недобитков думают так, а я мыслю иначе. К тому же мне ещё необходимо перезаключить договор на закупку зерна с СССР!

– Тогда на подготовку акции уйдёт уйма времени?

– И что с того? Нам спешить некуда, Германия ещё не воюет с Россией.

– А я? – наконец-то вспомнил о себе Быстрицкий. – Какова моя роль в вашей игре?

– Не спеши, скоро всё узнаешь, – сказал, поднимаясь, дон Диего. – Нам пора… Наша беседа затянулась, – он повернулся к двери и негромко крикнул. – Эй, амиго, забирайте!

В комнату вошли два крепких парня и, не церемонясь, переложили на носилки Быстрицкого.

– Господа, полегче! – запротестовал он, морщась от боли. – Я же раненый и нахожусь в больнице. Моё состояние может ухудшиться и…

– Ничего, не рассыплешься, – пропуская мимо себя носилки, буркнул дон Диего. – У меня ты получишь больший уход, чем в этом гадюшнике, и скоро поправишься, будь уверен!

*

«И всё-таки дон Диего не Митрофан, как ни крути, хотя похож очень, – думал Быстрицкий, глядя в потолок. – Небо и земля… Того можно было легко обвести вокруг пальца, а этот сам себе на уме. Казалось бы, родные братья и похожи как две капли воды, но это только внешне. Внутренне же они совершенно разные люди! Митрофан легко бы угодил в ловушку, которую я ему приготовил, а этот… Этот сам легко загнал меня в угол…»

Быстрицкий отвлёкся от мыслей о хозяине фазенды и внимательно осмотрел комнату, в которой находился, и ничего интересного не увидел.

Одно окно, обращённое на восток, было заложено, другое – большое, в северном конце комнаты, смотрело на плоскую крышу первого этажа и в огромный двор. Кирпичный камин был мал для такой комнаты, стенные шкафы чересчур узки и глубоки. Быстрицкий чувствовал себя неуютно. Комната казалась ему не яркой и приветливой, а сумрачной, суровой, начисто лишённой очарования.

Дон Диего не навещал его и не проявлял интереса к своему «гостю», но это не удивляло и не беспокоило Быстрицкого. У хозяина фазенды сложный характер, и лучше всего было его не беспокоить.

С трудом встав с кровати, Быстрицкий приблизился к окну. На огромной площади фазенды кипела жизнь, туда-сюда сновали люди. «Типичный князёк, – подумал он, оглядывая владения дона Диего. – Интересно, чем он занимается в этой глуши? Наверное, содержит плантации и производит наркотики, которые распространяет по миру?»

Он вернулся в постель и попытался сосредоточиться. На ум пришла фраза, брошенная доном Диего, когда его поселили в эту комнату.