Фэнтези и детектив — жанры современной англо-американской беллетристики - Евгений Жаринов

— Папа? Папа? — в испуге закричал Петти. Хал посмотрел на него. Что-то случилось? Но что? Хал посмотрел в ту сторону, куда был обращен взгляд Петти. И ему все стало ясно. Назойливое жужжание прекратилось. Она лежала, задрав лапки кверху, на подоконнике.

— Это ОНА сделала это? — прошептал растерянно Петти.

— Пошли. Дорогой все узнаешь, — и Хал закрыл сумку на «молнию».

— Но у нас нет автомобиля, папа. Ведь мама с Деннисом уехали на нем за покупками.

— А вот это уже не твоя печаль, — сказал хал и потрепал сына по голове.

Хал показал клерку свои водительские права, добавил к ним двадцать долларов и, как дополнительную плату, наручные часы. Взамен он получил ключи от собственной машины клерка. Когда они уже ехали на восток в сторону Каско по шоссе 302, Хал начал рассказывать свою историю. Сначала спокойно, а потом все больше и больше волнуясь. Он начал с того, что, обезьянку, скорее всего, привез его отец из какого-нибудь далекого плавания. По-началу в этой игрушке не было ничего особенного. Существуют сотни тысяч всякого рода заводных обезьянок. Некоторые из них сделаны в Гонконге, некоторые — в Тайване, некоторые — в Корее. Но именно с этой игрушкой произошло что-то неладное. Скорее всего, это произошло с НЕЙ в темной кладовке в их родном доме. «Я вообще считаю, — сказал Хал, пытаясь выжать из машины хотя бы семьдесят миль в час, — что ЗЛО окружает нас повсюду, только оно не всегда дает о себе знать. Чаще всего оно срывается до поры, до времени, а потом совершенно неожиданно дает о себе знать с такой силой, что ты уже не в состоянии что-либо сделать». Он не стал развивать эту мысль дальше, так как почувствовал, что Петти уже на пределе, но мысль эта помимо его воли сама начала развиваться в этом в том же направлении. Он думал, что само понятое ЗЛА чем-то напоминает ему обезьянку, его детскую заводную игрушку. Ведь никто не заставляет тебя делать то, что ты делаешь. Ты сам решаешь завести эту обезьянку: механизм начинает работать, одна шестеренка зацепляется за другую — и начинают звякать тарелочки, а глупые стеклянные глаза как будто смеются над тобою.

За домом тети Иды и дяди Вилли был старый сарай, где хранилась рыбачья лодка и снасти. Сюда-то и направились Хал и Петти. В правой руке у Хала была сумка с обезьянкой, и, казалось, что с каждым шагом она становилась все тяжелее. У Хала пересохло в горле, заложило уши.

— Не касайся ее, — сказал он сыну, ставя сумку на землю. В кармане Хал нащупал связку ключей, которую передал ему недавно Билл. Ключ от сарая был специально помечен.

Хал повернул ключ в замке и открыл настежь дверь в сарае. Деревянным бруском он заложил ее так, чтобы она не закрылась сама собой от ветра. Первое, что почувствовал Хал, вступив на порог, — это запах лета. Здесь по-прежнему пахло брезентом и деревом.

Рыбачья лодка все еще была здесь. Весла аккуратно сложены. Казалось, что только вчера ее поставили сюда и ушли по своим делам. Билл и Хал часто рыбачили с дядей Вилли, но всегда порознь. Лодка была слишком мала для троих. Краска от времени облезла, а, бывало, дядя Вилли каждую весну красил лодку в красный цвет. Мыс был затянут паутиной.

Хал подошел с кормы и начал толкать лодку наружу. Рыбалки с дядей Вилли были, пожалуй, самым лучшим воспоминанием детства. Отплывая на шестьдесят или семьдесят ярдов от берега, они спокойно дрейфовали, полностью подвластные воле капризного ветра. Дядя Вилли любил раздавить бутылочку- другую пивка. Иногда перепадало и Халу. Дядя Вилли при этом неизменно повторял: «Смотри, тетке не проговорись, а то опять начнется: „Ты детей спаиваешь, ты детей спаиваешь…“

Однажды Хал спросил: „А почему мы никогда не рыбачим на середине?“

— Хочешь попробовать?

Хал кивнул головой, и они очутились на самой середине озера. Под собой он увидел совершенно синюю воду, леску было видно всего лишь на несколько дюймов.

— Вот оно, самое глубокой место, — сказал дядя Вилли, крепко сжав пустую банку из-под пива. Та переломилась, как картонный стаканчик. Через секунду в руке у него оказалась еще одна, но на этот раз уже полная. — Здесь, пожалуй, сотня футов будет, хотя, кто проверит? Ведь никто и не мерил. Студебеккер Амоса Каллигана здесь утоп — что верно, то верно. Да Амос сам виноват: решил по льду проехать — это в декабре-то месяце… Ну, разве не дурак? Слава богу, что самому удалось спастись. Конечно, машину уже не достать. Разве что в день Страшного Суда она сама выплывет на поверхность. Да ты как же червя-то насаживаешь? Подцепляй, подцепляй его, сукина сына, получше…»

Пока сам дядя Вилли подцеплял червя на крючок, Хал все смотрел в воду, пытаясь увидеть старый Студебеккер. И вдруг ему представилась картина: Студебеккер, уже весь проржавевший от времени, был опутан водорослями. Ожерельем они обвивались вокруг руля, опутали все зеркальце шофера и то место в разбитом лобовом стекле кабины, через которое и выплыл в самый последний момент бедолага Амос Каллиган. Водоросли размеренно колыхались в воде, и все это напоминало какую-то странную фантастическую клумбу: слабое дуновение ветра — и головки цветов начинают клониться к земле.

Странное видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Перед Халом все по-прежнему была синяя толща воды, которая чем глубже — тем становилась темнее, а дальше — полные мрак и небытие.

«… Самое глубокое место во всем Кристальном озере… сотня футов будет…»

Хал остановился, чтобы перевести дух.

— Тебе помочь, папа?

— Сейчас, подожди.

Глубоко вздохнув, Хал снова налег на лодку и протащил ее по песку к воде, оставляя глубокий след. Краска облезла, но лодка все это время была под навесом и вроде бы хорошо сохранилась.

Когда Хал и дядя Вилли отправлялись вместе на рыбалку, то Халу доставалось самое легкое — оттолкнуть лодку от берега, когда она уже была в воде. «Давай, Хал, давай, дружок, — обычно говорил дядя, — отрабатывай свой хлеб.»

— Положи сначала сумку в лодку, а потом оттолкнешь меня от берега, — обратился Хал к сыну. А затем, немного помедлив, неожиданно улыбнулся и добавил: Давай, отрабатывай свой хлеб, сынок.

Но Петти было не до шуток.

— Я с тобой, папа?

— Не сейчас. В другой раз мы обязательно с тобой порыбачим, только не сейчас.

Петти колебался. Он не знал, что ему делать. Несколько желтых листьев сорвало с ветвей. Они пролетели прямо над головой Петти и спустились на воду. А потом плавали у самого берега, как маленькие рыбачьи лодочки.

— Ты должен перевязать их чем-нибудь,

— Что? — переспросил Хал, хотя и догадывался, о чем думает его сын.

— Ты должен обмотать тарелочки ватой, чтобы они… Чтобы они не звякнули.

— Нам нельзя терять ни минуты. Давай, толкай лодку. Живей!

Петти наклонился, корма пошла по песку. Хал уперся веслом в берег — и вдруг почувствовал, что его больше ничего не связывает с этой грешной землей… После стольких лет заключения в темном сарае лодка как будто вновь обрела свободу и теперь мирно покачивалась на волнах, готовая к любому плаванию. Хал установил весла в уключины и начал грести к середине озера.

— Будь осторожен, папа! — крикнул ему вслед Петти.

— Я ненадолго, — пообещал ему отец, и Хал вновь посмотрел на дорожную сумку, покоившуюся на дне лодки.

Он приналег на весла и ощутил знакомую боль в спине, между лопаток. Берег стремительно удалялся от него. И это было похоже на путешествие во времени. Петти стоял на берегу, прикрыв ладонью глаза от солнца, и, казалось, что сейчас его сыну восемь лет, ерез несколько мгновений — шесть, четыре.

Хал искал середину озера по определенным ориентирам на берегу, но за пятнадцать лет здесь все так изменилось, что возникла опасность вообще потеряться на этих бескрайних просторах. Солнце жгло ему спину. Он покрылся потом. Он снова взглянул на сумку и неожиданно сбился с налаженного ритма. Ему показалось, что там зашевелилось что-то. Хал стал грести еще сильнее.

Поднялся ветер. И теперь уже стало по-настоящему холодно. Лодку качало из стороны в сторону. Казалось, ветер усиливался с каждой минутой. Петти что-то кричал ему с берега. Да, конечно, он что-то кричал. Из-за ветра Хал не мог разобрать слов. Да это и не важно. Главное — избавиться от обезьянки. Пусть еще на двадцать лет, а, может быть, Господь приберет ЕЕ навечно?..

Лодку качало на волнах, и качка становилась все сильнее. Он же взглянул налево и увидел, что озеро сплошь покрыто белыми барашками. На берегу он различил какие-то развалины, это бывший дом и сарай Бурдонсов — значит, он плыл правильно, и сейчас он находится как раз на том самом месте, где упал под лед знаменитый Студебеккер Амоса Каллигана. Это и было самым глубоким местом на всем Кристальном озере.

Петти продолжал кричать изо всех сил, кричать и указывать на что-то рукой. А Хал все по-прежнему не мог понять, в чем дело? Лодку качало из стороны в сторону все сильнее и сильнее. Свет и тени ходили по поверхности воды. Небо неожиданно заволокло тучами. Начинался настоящий шторм, и белые барашки уже не казались столь безобидными. Хала начало трясти в ознобе. Он был весь мокрый от брызг. Хал греб, как сумасшедший. Он бросал взгляд то на берег, то на сумку на дне лодки. Лодку вновь подняло на волне и на этот раз так высоко, что даже весло повисло в воздухе.