Хворый пес - Карл Хайасен

Дургес уныло согласился.

– Где ты его достал-то?

– В «Зверинце дядюшки Вильгельма». От него избавились, потому что он сожрал у них всех попугаев. Не знаю, как он их ловил, – видно, офигенно научился подпрыгивать.

– Сколько мы за него выложили? – Дургес зябко поежился.

– Пять штук, без доставки.

– Мать честная!

– Наложенным платежом.

– Старина, у нас серьезная проблема. – Дургес объяснил, что один из лучших клиентов, Палмер Стоут, собрался привести в «Пустынную Степь» важного делового компаньона для охоты на гепарда, настоящего африканского гепарда.

– Большая охота, – мрачно сказал Дургес. – И большие деньги.

– Может, пока успеем его подкормить? – Аса рассматривал оцелота.

– Ага, и приделаем пару протезов. Иногда ты меня сильно удивляешь, Аса.

Но смотритель зверей не желал примириться с неудачей.

– Дург, с трехсот ярдов эти козлы не отличат одну кошку от другой. Помнишь льва Шамку?

Дургес отмахнулся. Лев Шамка, официально именовавшийся Максимилиан III, был звездой представления с дрессированными животными в придорожном игорном доме на окраине Рено, штат Невада. Возраст и многолетнее пристрастие к шоколадному мороженому лишили большую кошку сначала клыков, а потом вообще всех зубов, и Макса, оправив в отставку, продали торговцу дикими животными, который, в свою очередь, сбагрил его в «Пустынную Степь». Даже Аса ошалел, когда распаковали ящик. Дургес рассчитывал получить молодого зверя, но кто станет платить деньги, чтобы пристрелить дряхлого, беззубого льва?

Однако один идиот нашелся – Ник Тибл. Выложил восемнадцать тысяч долларов. Вот до чего отставной администратор табачной фирмы желал иметь львиную шкуру перед камином в летнем домике в Коста-Рике. Аса в момент просек, что Ник Тибл никакой не охотник, и уговорил Дургеса использовать немощного Шамку в липовой охоте. Аса оказался прав: Ник Тибл был рассеянным дилетантом – идеальное сочетание для «Пустынной Степи». Он выпустил семь пуль в старого льва, чье нежелание не только убежать, но даже очнуться от дремы объяснялось полной необратимой глухотой, приобретенной за двадцать один год выступлений в казино в сопровождении духового оркестра, игравшего столь же громко, сколь и плохо.

– То другое дело, – возразил Дургес. – Тибл – чурбан.

– Все наши клиенты чурбаны, – заявил Аса. – Ни черта не смыслят в охоте. Им просто нужно что-то большое и мертвое, чтоб висело на стене. А первый из болванов – твой мистер Стоут.

– Мужик, которого он привезет, по-настоящему охотился на крупного зверя. С ним такой номер не пройдет, – возразил Дургес. – Он не купится, скажи мы ему, что это он отстрелил кошке две ноги.

– А вдруг! – не сдавался Аса.

– Слушай, мужику нужен гепард, самый быстрый зверь на свете. А эта несчастная тварь, – Дургес кивнул на кривобокого оцелота, – не обгонит даже инвалидную коляску моей бабки.

Будто услышав это, оцелот крутанулся вокруг себя, задрал хвост и пустил сквозь сетку струю, окатив мужчинам штаны.

– Черт! – заорал Аса, отскакивая от стойла.

Дургес молча вышел из сарая.

В дороге Твилли и Дези не разговаривали и пересекли старый мост уже ближе к вечеру. Они проголодались, но Твилли свернул не к пансиону, а к пляжу, надеясь, что закат поднимет Дези настроение.

Однако небо затянули тучи, и горизонт скрылся за клубящимися багровыми облаками. Внезапно все вокруг посерело, с Залива подул прохладный влажный ветер. Твилли и Дези вяло держались за руки, а Макгуин скакал впереди, распугивая чаек и крачек.

– Дождь собирается, – сказал Твилли.

– Как здесь хорошо, – глубоко вздохнула Дези.

– Они собираются поставить по краям пляжа по шестнадцатиэтажному дому. «Роскошное жилье по низким ценам!» – Так гласил рекламный щит, который Клэпли установил на шоссе. Твилли обратил на него внимание, когда они возвращались на остров.

– У меня к тебе вопрос, – сказала Дези. – Если не хочешь, можешь не отвечать.

– Ладно.

– Даже два вопроса. Ты убивал людей?

Твилли вспомнил, как дом нерасторопного мусорщика Векера Дарби взорвался химическим облаком вместе с хозяином.

– Не впрямую.

– Что это значит?

– Уклончивый ответ.

– И ты готов снова на это пойти? Из-за жаб? Дорогой, за раздавленных жаб можно арестовать человека, но не убивать.

Твилли выпустил ее руку.

– Дези, дело не только в жабах, и ты это знаешь.

– Тогда в чем – в домах? В двух паршивых многоэтажках? Ты ведешь себя так, будто они собираются замостить все побережье.

– А ты заговорила, как твой муж.

Дези остановилась; волны, умирая, набегали ей на ноги. Порыв ветра взметнул ей волосы, и Твилли поборол в себе желание поцеловать ее поразительно нежную шею.

– Это я во всем виновата, – сказала Дези.

– В чем?

– Не надо было рассказывать тебе про остров и что с ним собираются сделать.

– Почему? Ведь это ужасно, что они задумали.

– Да, но теперь ты готов убивать людей, а это неправильно. Не говоря о том, что это преступление, мне совсем не хочется, чтобы тебя посадили. Тюрьма не улучшает отношений, Твилли.

– Не «Буревестник», так что-нибудь еще. Не этот остров, так другой. Пойми же.

– Не я, так кто-нибудь другой стоял бы с тобой на этом пляже. Так?

– Пожалуйста, перестань. – Твилли хотел взять Дези за талию, но она отстранилась и пошла назад. К машине, решил Твилли. – Дези!

– Потом, – бросила она через плечо.

Вдалеке послышался яростный лай. Сначала Твилли подумал, что это какая-то другая собака, – он никогда не слышал, чтобы Макгуин лаял так злобно.

Но это был он. Вдали Твилли разглядел знакомый черный силуэт – пес попеременно припадал к песку и кругами метался около кого-то. Макгуин явно не играл.

Твилли рванул к нему. Еще тяпнет, а это сейчас совершенно ни к чему: «скорая помощь», полицейские, вопли жертвы. Вот же невезуха, мрачно думал Твилли. Это что ж надо сделать, чтобы разозлить лабрадора-ретривера? Разве что садануть бейсбольной битой, с остальным он примирится. И все же кто-то вывел из себя невероятно спокойного Макгуина. Какой-нибудь идиот-турист, кипятился Твилли, либо его идиотские детки.

Он прибавил ходу, взбивая накатывающие волны. Вспомнились сны, только не было мертвых птиц и страха. А Макгуин все бесновался. Теперь Твилли увидел, что так расстроило собаку – приземистый, кряжистый человек в костюме. Он пытался схватить Лабрадора, но тот держался на расстоянии.

И что теперь, интересно, делать?

Твилли окликнул пса, но Макгуин так осатанел, что даже не обернулся на голос. А вот незнакомец откликнулся – перестал ловить собаку и спокойно, выжидательно воззрился на Твилли.

Тот приготовился к неприятностям. Он притормозил и последние двадцать ярдов прошел шагом, стараясь отдышаться и продумать, как себя вести. Макгуин тотчас встал между Твилли и незнакомцем – явно не туристом. Мятый костюм, высокие ботинки на «молниях». Крашеные белесые волосы торчком – стрижка скорее подошла бы прыщавому сопливому юнцу.

– Лежать! – приказал Твилли Макгуину.

Но пес продолжал рычать и щелкать зубами; густая шерсть на загривке стояла дыбом, точно у кабана. Твилли поразился. Как и Дези, он верил, что животные чуют опасность, и доверял интуиции Макгуина – незнакомец выглядел тут совсем не к месту.

– Ему нужен дрессировщик, – сказал человек. – Или попробуйте электроошейник. Творит чудеса.

– Он вас укусил? – Тон Твилли не выражал особой заботы о здоровье незнакомца.

– Нет. Мы просто играли. Как его зовут?

– Вы-то, может, играли, а он – нет.

Макгуин, утробно рыкнув, лег. Он часто дышал, не сводя с чужака немигающего взгляда; лапы напружинились, будто он в любой момент готов броситься на незнакомца.

– Как зовут-то? – повторил человек. Твилли ответил. – Что-то ирландское. – Глаза человека перебегали с Твилли на собаку. – Вы ирландец?

– Вам больше заняться нечем?

– Зачем вы так? – Незнакомец изобразил удивление. – Я лишь стараюсь быть вежливым.

– Будет врать-то, – сказал Твилли.

Погода быстро портилась. Холодная дождевая капля упала Твилли на шею, еще одна, крупная, шлепнулась на нос человеку с торчащими волосами. Он вытер ее рукавом пиджака.

– Дождь за пару минут испортит ваши башмачки, – посочувствовал Твилли.

– Позвольте мне самому беспокоиться о своей обуви, – ответил незнакомец, но на ботинки, однако, взглянул.

Твилли понял – думает, сколько за них выложил.

– Макгуин! Пошли! – Твилли громко хлопнул в ладоши.

Пес не шелохнулся и не отвел взгляда от человека в несвеже пахнущем костюме. Лабрадор немногое вынес из короткого обучения на охотничью собаку, но одно с ним осталось – внимание к оружию. Человек с оружием ведет себя совсем иначе. Палмер Стоут, хлюпавший по болоту с переброшенным через плечо ружьем двадцатого калибра, был совершенно другим человеком, нежели тот, что каждый вечер пристегивал Макгуина на поводок и тайком вел гадить в сад к соседям. Перемены в Стоуте и его приятелях-охотниках – в осанке, походке, поведении, голосах – были столь незначительны, что сами люди их не замечали, но перемены эти были совершенно очевидны для Макгуина. Псу излишне было видеть само оружие, он безошибочно определял его по людям. Даже их пот пахнул по-другому; не хуже, нет – для собак в богатейшем мире ароматов вряд ли отыщется такая вещь, как дурной запах. Просто по-другому.