Нордическая мифология - Бенджамин Торп

По этому поводу Гримм[298] пишет:

«Иудейская и христианская доктрина начала проникать в языческие верования, языческие фантазии и суеверия, которым приходилось занимать всякое место, не занятое новой верой. Иногда христианские воззрения являются облаченными в языческие одежды, и язычество принимает облик христианства. (Примером этому может служить старинное тюрингское языческое заклинание, приведенное в данной книге выше, в статье о Бальдре. — Примеч. Б. Тopna.)

Как богиня Остара (Eastre) преобразовалась в идею времени, так Хеллия (Hel) сделалась воплощением времени. Древние эльфы и великаны преобразились в ангелов и бесов, но старые предания сохранились. Воден, Тор, Тюр сделались злокозненными, дьявольскими созданиями, и традиционные торжественные ежегодные шествия преобразились в сходки буйных фанатиков, от которых люди в ужасе отворачивались, хотя прежде они стремились поучаствовать в них.

Еще более удивительно то, что на Деву Марию были перенесены некоторые благие предания, касающиеся Хольд и Фрувы, норн и валькирий. Насколько восхитительны эти рассказы о Марии, какая другая поэзия способна сравниться с ними! С благими качествами язычества соединено для нас ощущение высшей святости, окружающей эту женщину. Имя Марии носят цветы и растения, изображения Марии носят в процессиях и помещают на лесных деревьях, в точности так, как это делали язычники; Богородица Мария, прядильщица, как добрая дева помогает всякому, кто призовет ее. Однако Мария не одна. И в греческих и в латинских церквях ее окружают сонмы святых, занимающих место богов второго и третьего класса, героев и мудрых жен языческой поры и наполняющих сердце, поскольку они становятся посредниками между человеком и высшим проявлением суровейшего Божества. Среди святых мужского и женского пола также существуют многочисленные деления, и те случаи, в которых они могут помочь, распределены между ними словно обязанности и должности… Героя, победившего дракона, сменили Архангел Михаил и Святой Георгий, языческая гора Сигберг была передана Михаилу; так во Франции из Mons Martis (горы Марса) получилась Mons mart у гит (Гора мучеников или Монмартр). Стоит отметить, что у осетин Марсов день сделался днем Св. Георгия, а день Венеры стал днем Марии. Вместо Одина и Фрейи теперь пьют за св. Иоанна и св. Гертруду.

В то время, когда религию скандинавов даже в том виде, в котором она дошла до нас, можно рассматривать как взаимосвязанное целое, в изолированных фрагментах германской мифологии можно усмотреть всего лишь руины некогда существовавшего здания, для восстановления которого не хватает всего лишь общего плана. Однако таковой план нам в существенной мере может предоставить Нордическая мифология, поскольку многие из германских руин превосходно согласуются с ней. Посему мы можем с уверенностью заключить, что религия германцев, если бы она дошла до нас в той же Сохранности, что и скандинавская, в целом подчинялась бы той же самой схеме, и потому нам вполне позволительно воспользоваться последней в качестве единственного способа размещения известных нам изолированных фрагментов[299].

Хотя сходство языков и обычаев свидетельствует в пользу тесного родства между германской и скандинавской мифологиями, предположение о совершенной идентичности обеих религий все-таки следует считать абсолютно недопустимым; тем более что единственный оригинальный источник по германскому язычеству, Мерзебургское стихотворение[300], при всем небольшом количестве заключенной в нем информации обнаруживает ряд заметных отличий от северной религиозной системы[301].

Естественным образом возникает вопрос о том, каким образом почитание Одина могло распространиться на значительную часть Германии и Нидерландов? Павел Диакон (Paulus Diaconus) (De Gestis Langobard, i, 8) сообщает нам о том, что Бодана почитали за бога все германские племена. Иона (Jonas) из Боббио («Vita St. Columbani», в Act. Bened., sec. 2, p. 26) упоминает о наполненном пивом сосуде, использовавшемся в качестве жертвоприношения Водану у свевов (аламаннов) на Констанцском озере (Lake of Constance)[302]. Отсюда можно с достаточной степенью обоснованности заключить, что почитание этого бога было распространено среди племен, которые согласно собственным преданиям и другим историческим заметкам перемещались с севера на юг[303]. Неясно, считали ли Бодана верховным божеством все германские божества, поскольку следов его почитания не сохранилось среди баварцев; к тому же название четвертого дня недели в честь этого бога характерно в основном на севере Германии и отсутствует в верхненемецком диалекте[304].

Вот что говорит Снорри о путешествии Одина от Танаиса к месту последнего поселения в Швеции: «Страна к востоку от Танаиса (Танаксвиля) в Азии зовется Асахейм; и главный город (борг) в этой стране звался Асгард. В этой стране жил вождь по имени Один (Водан), и существовало великое место жертвоприношений (offersted), и др.[305] В то время римские полководцы триумфально шествовали по всему миру, покоряя народ за народом; однако Один, будучи провидцем и обладая магической силой, знал, что его потомство займет северную половину мира. Оставив править в Асгарде своих братьев Вили и Be, сам он вместе с diar[306] и большим количеством людей направился на запад в Гардарики[307], после чего повернул на юг в Саксленд[308]. У него было много сыновей, и, подчинив себе внушительное по размерам королевство в Саксленде, Один оставил сыновей оборонять страну. После этого он отправился на север и поселился на острове, носящем название Оденсе на Фьоне[309]. Однако когда Один узнал, что есть хорошие земли к востоку от королевства Гюльви, он отправился туда, и Гюльви заключил с ним договор… Один поселился у озера Малар, в месте, теперь носящем название Сигтуна. Там он построил большой храм…..

Почитание Тунаэра или Донара, северного Тора, среди германцев может быть установлено лишь по нижнегерманской формуле отречения[310] и названию пятого дня недели[311].

Прямых упоминаний о боге Зио, идентичном скандинавскому Тю (Тюру), нигде не сохранилось, однако его право на присутствие в общем списке богов установлено в соответствии с тем, что ему был посвящен третий день недели[312]. Имя его, похоже, сохраняется в ряде топонимов на юге Германии.

Бальдр фигурирует в Мерзебургском заклинании под именем Фол (Phol).

Фризский бог Фосити (Fosite) по всей видимости соответствует скандинавскому Форсети. О нем сообщается, что в честь его был воздвигнут храм на Гельголанде, прежде называвшемся Фоситесланд. На острове находился источник, из которого можно было набирать воду, лишь пребывая в полном молчании. Никто не мог коснуться также посвященных богу животных, которых разводили на острове, да и ко всему прочему тоже. Св. Вилиброрд однажды весной крестил троих фризов и убил трех животных в пищу себе и своим спутникам, едва не заплатив жизнью за осквернение святыни, за каковое деяние, по мнению язычников, преступника настигала быстрая смерть или безумие[313]. Как сообщает Адам Бременский, в позднее время пираты считали остров священным[314].

Кроме упомянутых выше пяти богов, упоминаются и три богини: Фригг, жена Бодана, которую Павел Диакон (i. 8) называет именем Фреа (Frea)[315]. В Мерзебургском стихотворении ее зовут Фруа или Фрийя (Frua или Friia), она считается там сестрой Воллы, то есть скандинавской Фуллы. Шестой день недели назван или в ее честь, или по имени скандинавской богини Фрейи[316], которую германцы, вероятно, называли Фроува. Третьей является богиня Хлудана, которую Торлациус (Torlacius) отождествляет с Хлодюн[317].

О боге Саксноте нам не известно ничего, кроме имени, упомянутого в недавно процитированной формуле отречения. В генеалогии королей Эссекса Сеакснет (Seaxneât) выступает в качестве сына Водена[318].

Полагаясь на свидетельство древних поэм, Тацит называет общим предком германских народов возникшего от земли героя или бога Туиско[319], у сына которого Манна было трое сыновей, давших свои имена трем племенам: ингевонам, обитавшим ближе всего к океану; герминонам, жившим посредине; и истевонам[320].

Вообще говоря, большей частью наших знаний о германском язычестве мы обязаны нескольким запретам, содержащимся в решениях соборов или объявленных судами. Из подобных источников наибольшую важность представляет Indiculus Superstitionum et Paganarium, находящийся в конце Капитулярия Карломана (743РХ), содержащемся в ватиканском манускрипте № 577, где приведен перечень языческих обрядов, запрещенных Лестинским (Lestines, Liptinae) собором в диоцезе Камбрай. В манускрипте этому перечислению предшествует уже приведенная формула отречения.