Восьмое правило волшебника, или Голая империя - Терри Гудкайнд

Но женщина средних лет, с вьющимися каштановыми волосами, заинтересовалась и с улыбкой продолжила.

– Я живу недалеко отсюда и очень люблю проводить ночи во дворце, просто, чтобы усилить духов.

Энн оглядела полированный мраморный пол, гладкие каменные красные колонны под арками, обвитыми виноградной лозой, поднимающейся к балконам. Она подняла голову к стеклянной крыше, через которую днем струился свет в зал, и перевела взгляд на статуи лошадей в натуральную величину, навечно застывших в галопе вокруг брызг фонтана.

– Да, кажется, я понимаю, о чем ты, – пробормотала Энн.

Ее духов дворец не усиливал. Наоборот, во дворце она чувствовала себя кошкой в собачьей будке с запертой дверью. Здесь она чувствовала, что ее сила слабеет.

Народный Дворец был больше, чем просто дворец. Это был целый город, объединенный бесконечными крышами. Десятки тысяч людей жило в нем постоянно, и еще тысячи каждый день приходили. Дворец делился на несколько уровней: на одних продавали товары в лавочках, на других – селились власти, на третьих – располагались обычные жилища.

Вокруг плато, на котором располагался дворец, вились рынки, где люди покупали и продавали товары. Поднимаясь ко дворцу, Энн миновала множество таких лавочек. Центром торговли был сам дворец, куда стекались люди со всей Д’Хары.

Кроме того, дворец являлся родовым местом дома Ралов. Народный Дворец был заклинанием, не просто заколдованным местом, как Дворец Пророков, в котором Энн провела большую часть своей жизни. Сам дворец был заклинанием.

Внутренний дворец был выстроен с особым вниманием и точностью. Наружные укрепленные стены вместе с комнатами дворца составляли оболочку заклинания, а залы и коридоры складывались в вычерченные линии – само заклинание, суть его силы.

Как заклинание, начерченное палочкой в пыли, были возведены и стены дворца. Построить дворец такой конструкции, с точки зрения привычных архитектурных канонов, было безумием. Но от проверенных методов постройки и конструкции пришлось отказаться ради того, чтобы работало заклинание.

Оно было особенным. Дворец защищал любого из дома Ралов. Это значит, что здесь Рал обладал наибольшей силой, а другие, наоборот, теряли ее. Энн нигде не ощущала такого ослабления своего Хань, эссенции жизненной силы и дара. Она сомневалась, сможет ли зажечь здесь с помощью дара хотя бы свечу.

Челюсть Энн отвисла, когда она вдруг осознала еще один аспект заклинания. Она обвела взглядом залы – части заклинания – наполненные людьми.

Заклинания, написанные кровью, всегда эффективнее и мощнее. Но когда кровь просачивается в землю, засыхает или разлагается, сила заклинания ослабевает. Но Народный Дворец – заклинание, его линии-коридоры заполнены живой кровью людей. Энн потеряла дар речи, осознав всю гениальность плана.

– Комнату ищешь, да?

Энн забыла о своей соседке, которая продолжала пялится на нее и улыбаться накрашенными губами. Она заставила себя прикрыть рот.

– Э-э... – протянула Энн. – Я пока не нашла место для ночлега.

– Но ты не можешь свернуться на скамье. – Улыбка женщины все так же висела на губах, казалось, ей все труднее сохранять ее. – Охрана тебе не позволит. Придется тебе снять комнату или вылетишь из города.

Энн прекрасно поняла, к чему клонит горожанка. Этим людям, одетым в лучшие одежды для посещения дворца, она казалась нищенкой. После разговоров о том, кто как одет, соседка Энн с неудовольствием обнаружила ее рядом с собой.

– У меня есть, чем заплатить за комнату, – заверила ее Энн. – Я просто пока не нашла ее. После такого долгого путешествия мне надо было бы пойти и вымыться, но мне очень хотелось дать отдохнуть моим бедным ногам. Не скажешь, где мне можно найти подходящую комнату?

– Я могу предложить тебе мою комнату. – Улыбка стала чуть более естественной. – Это недалеко отсюда.

– Ты очень любезна, – Энн поднялась и заметила спускающуюся по коридору охрану.

Женщина встала и пожелала доброй ночи соседкам по скамье.

От чего Энн действительно устала, так это от вечерней молитвы лорду Ралу. На площади зазвонил колокол, призывая всех собраться и помолиться. Энн отметила, что никто не собирается избежать молитвы. Между людьми ходила охрана. Энн почувствовала себя мышкой в когтях ястреба, и ей пришлось присоединиться к толпе на площади.

Она провела на коленях около двух часов, упорно склоняясь к полу и касаясь лбом земли, так же, как и все, мрачно повторяя слова молитвы-посвящения.

– Магистр Рал ведет нас. Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей – наша сила. В милосердии твоем – наше спасение. В мудрости твоей – наше смирение. Вся наша жизнь – служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе.

Дважды в день люди читали формулу посвящения. Энн не представляла, как они выносят это мучение.

Она вспомнила о связи между народом Д’Хары и лордом Ралом, связи, которая защищает людей от сноходцев, и поняла, как они это выносят. Она сама была пленницей императора Джеганя. Он убил на ее глазах сестру, просто чтобы запугать Энн.

Она знала, как люди выносят посвящение перед лицом жестокости и пыток.

Едва ли Энн нуждалась в прочтении формулы посвящения лорду Ралу, Ричарду. Она посвятила ему пятьсот лет еще до его рождения.

В пророчестве говорилось, что он – единственный, кто сможет предотвратить катастрофу. Энн рассматривала стены зала. Ей хотелось бы знать, где же Ричард.

– Сюда, – женщина потянула Энн за рукав.

Недавняя соседка махнула рукой направо и пошла по коридору. Энн накинула платок, закрыв сверток, который она несла, и прижала крепче к боку дорожную сумку. Она заметила, что многие сидящие на мраморных скамьях и низких выступах стен обсуждают ее вид.

По полу разбегались зигзаги из темно-коричневого, ржавого и светлого камня, складываясь в трехмерный узор. Энн уже видела такие узоры в Древнем мире, но ни один из них не сравнится с этим. Этот – произведение искусства, больше, чем просто каменный пол. Все во дворце было совершенно.

На площадках с каждой стороны разместились лавки. В некоторых из них продавались товары, необходимые путешественникам. Здесь можно было купить разную выпивку и снедь, от мясных пирогов до сладостей, от эля до теплого молока. Где-то продавали ночные рубашки. В других лавках – ленты для волос. Даже в столь поздний час многие лавки были открыты. Во дворце всегда оставались те, кто работал всю ночь, и они нуждались в подобных лавках. Заведения, в которых предлагали сделать новую прическу или перекрасить волосы, или сотворить чудо с ногтями, закрывались до утра. Энн была уверена, что владельцы таких мест очень бы удивились, увидав ее.