Грани миров - Галина Тер-Микаэлян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тогда понятно, – к удивлению Сергея его обычно бесцеремонная сестрица остальных подробностей знакомства выяснять не стала, а лишь тяжело вздохнула и сказала: – Тогда, наверное, ей лучше будет прямо сейчас приехать к нам – раз уж вы решили пожениться. Подадите заявление в ЗАГС, распишитесь. Позвони ей, скажи, чтобы не смущалась и приезжала.
– Позвоню и скажу, – он улыбнулся и поцеловал руку сестры.
Она поднялась, и взгляд ее упал на разложенные на столе фотографии.
– Подожди, что это? Нет, вот эти – в нижнем ряду.
– Эти? – Сергей невесело хмыкнул: – А это как раз то, из-за чего Петька выбивал из меня палкой пыль. Ах, да, ты ведь еще не в курсе всех сырных событий.
Он коротко рассказал о своей эпопее с сыром, но Ада Эрнестовна, казалось, не слушала.
– Странно, очень странно, – задумчиво проговорила она, не отводя глаз от фотографий. – Я могла бы поспорить, что это закодированная надпись.
– Адонька, отдохни, у тебя уже глюки. Это фотографии бактерий, а не донесение агента спецслужб.
– «Удел богов – создавать тайны». Ты меня не переубедишь – мой глаз хорошо наметан, и я вижу определенный порядок на всех нижних фотографиях, хотя здесь можно говорить лишь об информации, а не о замене буквы буквой или слова словом. Можно мне взять несколько фотографий? Еще какие-нибудь у тебя есть?
– Бери, какие понравятся, займи ими свой досуг, если нечего делать. Других фотографий нет и в ближайшее время не предвидится – Петька меня отстранил от работы.
Не отвечая, Ада Эрнестовна с сосредоточенным видом продолжала разглядывать снимки. О присутствии брата она вообще, казалось, забыла – когда ею овладевала какая-то мысль, все вокруг переставало существовать. Сергей, махнув рукой, оставил ее любоваться фотографиями и выскользнул в прихожую. Только он собрался поднять трубку и заказать разговор с Ленинградом, как телефон заверещал сам – звонил Петр Эрнестович.
– Сережка, Сурен Вартанович хочет тебя сию минуту видеть, – торопливо произнес он, – собирайся, он за тобой высылает свою машину.
К удивлению Сергея Оганесян выглядел совсем не так плохо, как шептались между собой коллеги – внешне он казался даже бодрей, чем во время своего майского визита к Муромцевым полтора месяца назад.
– Ну-с, молодой человек, – строго сказал Сурен Вартанович, шевельнув бровями, еще более густыми, чем у нового первого секретаря ЦК КПСС, – рассказывайте.
Сергей покосился на брата, но тот сидел с каменным лицом и молчал.
– Что именно вы хотите знать, Сурен Вартанович? – вежливо поинтересовался он.
– Чем это вы нас всех накормили, какой-такой бактерией? – в прекрасных карих глазах академика прыгали смешинки.
– Сурик-джан, пусть мальчик поест сначала, – возразила вошедшая в кабинет Шушик Акоповна, ставя перед Сергеем тарелку с кулебякой и стакан чая, – попробуй, Сереженька, я сама пекла.
– Не возражаю, по восточному обычаю гостя положено сначала накормить, – мохнатые брови вновь весело шевельнулись.
Сергей рассказал все, начиная с того момента, когда пассажиры экскурсионного автобуса увидели показавшийся из-за поворота трейлер. Его не перебивали, но иногда Оганесян поднимал руку, прося говорить помедленней – он непрерывно делал пометки у себя в блокноте. Шушик Акоповна покачивала головой и тихо ахала, а Петр Эрнестович слушал, стиснув зубы и слегка прикрыв глаза.
– Почему ты ничего не рассказал нам об аварии? – резко спросил он, когда брат замолчал.
Сергей лишь пожал плечами, а Сурен Вартанович вновь поднял руку:
– Ладно, ребята, потом разберетесь. Скажи, Сережа, что из себя представляет то место, где живут подобравшие вас после аварии люди?
– Широкое горное плато, ручьи и маленькие речки стекают оттуда в реку Джурмут. Пару тысяч лет назад западная часть была, скорей всего, продолжением горы Гутон, но теперь – возможно, после сильного землетрясения, – все плато практически отделено от остального мира бездонной пропастью. До того, как там появились люди – двадцать лет тому назад, – это был первозданный край. В тех местах, кажется, до сих пор сохранились саблезубые тигры, поэтому я и предположил возможность существования там неизвестной науке непатогенной микрофлоры. Именно поэтому сыр…
– Погоди о микрофлоре и сыре, – остановил его академик, – скажи лучше, какой степени тяжести были травмы у твоих спутников – тех, что спаслись вместе с тобой?
– Мне показалось, что у мальчика поврежден нижний отдел позвоночника – когда я оттаскивал его, он стонал от боли, дергал руками и головой, но вся часть тела ниже пояса оставалась неподвижной. У мужчины – Прокопа – были множественные открытые переломы обеих ног, я видел торчащие обломки костей. Я хотел оказать ему помощь, но мне самому стало плохо.
– Петя, осмотри его рану, я хочу знать твое мнение, – велел Оганесян, и Сергей послушно приподнял волосы на затылке, открыв заживший шрам.
– У меня во время войны пару раз бывали аналогичные случаи, – оглядев след от раны, задумчиво проговорил Петр Эрнестович. – С осколком в мозгу человек мог какое-то время двигаться и говорить – пока кровь не скапливалась в субарахноидальном пространстве, и не возрастало давление на мозговую ткань. Если внутреннее кровотечение сильное, то без оказания хирургической помощи подобная травма несовместима с жизнью.
– Ну, значит, ты, Сережа, у нас в рубашке родился, – усмехнулся академик. – Но почему местные жители не отвезли вас в больницу?
– Вам, наверное, трудно представить, как живут там люди – нет ни электричества, ни радио, ни телефона. Роды у женщин принимает местная акушерка Асият – к счастью, дока в своем деле. Единственная связь с внешним миром – мост через пропасть. Достаточно прочный, правда, мост – по нему может проехать грузовик, а дорогу жители проложили до самого шоссе Евлах-Лагодехи. Конечно, тем, кто каждый день вызывает «неотложку», там жить не рекомендуется, но пока, насколько мне известно, у тамошних жителей ни инфарктов, ни инсультов не случалось.
– Да, хорошо бы и нам так – без инфарктов и инсультов. Ладно, выходит, что вы все – ты после тяжелейшей мозговой травмы, мальчик с явно поврежденным позвоночником и мужчина с множественными открытыми переломами обеих ног через две недели после аварии были абсолютно здоровы?
Сергей пожал плечами:
– Выходит, что так, я сам был в недоумении. Тем более что, по словам местных жителей, вообще все травмы в их местности заживают удивительно быстро.
– И что ты сам об этом думаешь?
– Мне вспомнились рассказы об алтайской смоле мумие – похоже, в той местности имеется нечто подобное. В любом случае, я собираюсь в ближайшее время туда вернуться и продолжить исследование, но перед этим мне непременно нужно выполнить просьбу председателя сельсовета Гаджиева и дать заключение о патогенности микрофлоры молочных продуктов, – он не удержался и наябедничал: – Однако на заключительном этапе работы начальство отстранило меня от экспериментов.
– Какое начальство? – удивился Оганесян.
– Вот это, – выпятив подбородок, Сергей указал на брата.
– Ах, вот как! – старик покачал головой и сделал серьезное лицо. – Это уж не в моей компетенции, это сами разбирайтесь.
– Что, съел? – хмыкнул Петр Эрнестович. – Сурен Вартанович тебя выручать не станет, пока не пересдашь технику безопасности, никуда не допущу. Ладно, деятель, пошли домой, я из-за твоих дел еще с женой и сестрой после разлуки не виделся.
Провожая их, Сурен Вартанович, качал и головой и говорил:
– А ведь парадоксально, Петя, а? У меня тут кое-какие соображения возникли по этому поводу. Сделаем ему туда командировку, как ты считаешь? А если дело стоящее, то можно и в план работы включить. Ты докторскую уже начал делать, Сережа?
– Я в этом году только с кандидатской разобрался, Сурен Вартанович.
Петр Эрнестович легонько стукнул брата по затылку:
– Сначала пусть с техникой безопасности разберется.
– Ай, Петя, ай, строгий ты какой! – вздыхала Шушик Акоповна. – Не надо мальчика так сильно ругать, у меня Сурик, как поел ваш сыр, так весь день потом довольный ходил. И болезни от сыра никакой у него нет, даже лучше теперь стал – на лицо круглее и опять целые дни по телефону говорит и говорит, а то все лежал.
– Сама ты целый день говоришь, – обиделся академик, – с утра до вечера со своими Марьей Петровной да Дарьей Семеновной. Как начнете перезваниваться, так мне с работы люди дозвониться не могут. Петя, ты без машины? Подожди, вроде дождик начинается, я шоферу домой позвоню, чтобы спустился и машину подогнал к подъезду. Пусть поработает, а то он только и знает, что на моей «Волге» своих девушек катать.
– Не надо машину, Сурен Вартанович, мы с Сережкой пешком до метро прогуляемся и воздухом подышим – успеем, дождя еще нет.
Когда они шли к метро, Петр Эрнестович неожиданно сказал: