Заклятие Черного Кинжала - Лоуренс Уотт-Эванс

— Но зачем мне так поступать? — совершенно искренне изумилась Табеа.

Она знала, что Арл не врет. Его внутреннее напряжение спало — так бывает только тогда, когда человек говорит правду. После произнесенной лжи напряжение усиливается.

— У меня нет ответа, Ваше Величество, — пожимая плечами, ответил Канцлер.

— Какие еще причины приводились?

— Некоторые сказали, что им нравится их образ жизни. Таких немного, но они существуют, Ваше Величество, и…

— Знаю, знаю. — Табеа оборвала его взмахом руки. — Я никогда не могла понять, почему эти люди вообще остаются в городе. Всю жизнь мечтают о дикой природе, но никогда не двигаются с места. Я таких встречала. Что еще?

— Некоторые сказали, что не хотят идти во дворец, потому что… ммм… скоро придется возвращаться назад.

Канцлер опять начал нервничать.

— Но почему? — спросила «Императрица». — Неужели они считают, что я передумаю и выкину их обратно на Поле?

— И это тоже… но самое главное… они не верят, что вы долго продержитесь у власти.

— Вот как? — нахмурившись, произнесла Табеа. — Что ж, они жестоко ошиблись. Верховный Правитель бежал и никогда не вернется. Я же останусь здесь навсегда.

— Да, Ваше Величество.

Повернувшись лицом к толпе, Табеа задала Канцлеру последний вопрос:

— Сколько их здесь собралось?

— Не имею представления, Ваше Величество, — с несчастным видом признался Арл. — Я не догадался пересчитать их на входе.

Табеа кивнула и, возвысив голос, обратилась к толпе: — Народ Этшара! Приветствую тебя в моем дворце! — Раздались, но тут же умолкли неуверенные приветственные крики. — Я — Табеа Первая, Императрица Этшара, ваш новый правитель! — продолжила девушка. — Многовековой гнет закончен, и злобные последыши Анарана изгнаны из города! Отныне все граждане Этшара-на-Песках свободны и равны в правах! Нет больше аристократов! Нет больше и рабов, стенавших под гнетом их власти!

Она сделала паузу, и зал, в отличие от вялого начала, разразился громовой овацией.

— Никому теперь не надо искать убежища на Поле у Пристенной Улицы, опасаясь охранников Верховного Правителя, сборщиков налогов или работорговцев, — продолжала Табеа. — Те, у кого нет собственных домов, обретут жилище под одной крышей со мною, во дворце, возведенном на крови и поте тысяч рабов…

Канцлер откашлялся и с опаской посмотрел на купол, который был сооружен посредством магии и к ручному рабскому труду никакого отношения не имел.

— …во дворце, который слишком велик для любого нормального Верховного Правителя, во дворце, сооруженном столь помпезным ради демонстрации могущества и богатства аристократов! Вы можете оставаться здесь сколько хотите, и взамен я прошу вас всего лишь убирать за собой и поддерживать комнаты в приемлемом состоянии. Кроме того, я надеюсь, вы не откажетесь выполнять небольшие поручения и выступите на моей стороне, если потерявшие разум негодяи попытаются передать мой трон Эдерду. Что вы на это скажете?

Аплодисменты были не столь горячими, как ожидала Табеа. Некоторые слушатели не выразили никакого энтузиазма по поводу поручений и призыва встать на защиту дворца. Но «Императрица» решила проигнорировать этих недоумков.

Когда толпа успокоилась — по мнению Табеа, слишком скоро, — «Императрица» подняла руку и продолжила:

— Большинство из вас уже знает, что презренная горстка бывших охранников Верховного Правителя отказывается подчиниться моей власти. Я приказала им сдать мечи в знак того, что они перестали служить орудием угнетения и быть символом страха, но они не повиновались.

Табеа знала, что если говорить по совести, то мечи сдала всего сотня стражников. Между тем охрана Верховного Правителя насчитывала десять тысяч бойцов.

— Некоторые из этих ренегатов растворились среди честных граждан, оставив свои посты, другие попрятались, сохранив, в нарушение моих распоряжений, видимость организованности. Хоть я и не тиран и в отличие от предшественника не нуждаюсь в большинстве этих паразитов, существуют обязанности, которые могут выполнять только солдаты. Кто, к примеру, станет вылавливать рабовладельцев, отказавшихся выполнить мой указ о немедленном освобождении рабов? Поэтому, если кто-то из вас пожелает принять участие в освобождении своих собратьев, обратитесь сегодня до полудня к моему новому и верному генералу Дернету, известному ранее как Дернет Скупщик Краденого. Вы найдете его у северо-восточного входа дворца. Вы можете приходить сюда и уходить в любое время. Отныне и навсегда дворец — жилище моего народа!

«На сей раз аплодисменты оказались гуще», — подумала Табеа. Она сделала толпе ручкой и, отступив, уселась на трон.

Однако, по мере того как собравшиеся покидали зал, ее улыбка из доброй и милостивой становилась напряженной и злой. Табеа надеялась, что по окончании церемонии подданные быстренько разойдутся по своим делам. Но этого не случилось. Некоторые, похоже, не желали уходить ни сейчас, ни потом. Часть горожан просто стояли, нервно поглядывая на Правительницу, а те немногие, которые хотели было подойти к подиуму, тут же останавливались или, передумав, поворачивались к «Императрице» спиной.

— Вы не сказали, что им следует делать, — шепотом подсказал Арл.

— Да пусть делают что хотят, — бросила Табеа.

Остатки вымученной улыбки мгновенно исчезли с ее лица.

— Но не все знают, что это такое, Ваше Величество, — объяснил Канцлер. — Многие оказались на Поле не из-за ударов судьбы, а только потому, что не способны существовать в другом месте. Сумасшедшие или слабоумные, например, слепые или глухие, калеки или другие ущербные.

— Ну и что? — возмутилась Табеа. — Ведь они тоже люди!

— Бесспорно, Ваше Величество, — поспешил согласиться Арл. — Но некоторые из них не умеют думать самостоятельно и не знают, что делать, если им не сказать. — Он посмотрел в сторону нескольких десятков бессмысленно слоняющихся по залу личностей. — Кроме того, кое-кто из оставшихся наверняка хочет попросить у вас милости, но не знает, как подступиться.

Табеа посмотрела на Арла, а затем — на ожидающих граждан. Некоторые, заметив выражение ее лица, потянулись к ступеням, а один даже застенчиво улыбнулся.

— Ну хорошо, Арл, — со вздохом сказала Табеа, — пусть подходят по одному, я их выслушаю. Ведь Императрица, подобно всем честным людям, должна отрабатывать свой хлеб.

— Конечно, Ваше Величество, — ответил Арл, неуверенно кланяясь.

До победы Табеа новоиспеченному канцлеру не приходилось бывать во дворце, и он ничего не знал о придворном этикете. Кроме того, сами правила поведения после смены власти могли претерпеть серьезные изменения — если у Табеа вообще останутся какие-нибудь правила. Однако Арлу довелось посмотреть несколько спектаклей, он видел, как Верховный Правитель появлялся в ложе на Арене и как его там приветствовали, поэтому Канцлер полагал, что поклон в данном случае будет к месту.

Затем он приблизился к краю подиума и за несколько мгновений продумал содержание своей речи. Когда ему показалось, что он готов, Арл набрал полную грудь воздуха и провозгласил:

— Ее Императорское Величество Табеа Первая, Императрица Этшара-на-Песках, милостиво соизволила предоставить вам аудиенцию! Те, кто желает обратиться к Импе… к Ее Величеству, встаньте друг за другом вот здесь. — Он ткнул указательным пальцем в точку у своих ног.

Арл чувствовал, что подлинный Канцлер или Министр Двора — кажется, подобными делами занимался именно последний — проделали бы это с большим блеском. Но всего лишь два дня назад Арл был не придворным, а мошенником и попрошайкой. И использовал свое красноречие не для объявлений, а для облапошивания олухов. А это, согласитесь, совсем не одно и то же.

Однако теперь все свои навыки он поставил на службу «старой подруге» Табеа, наградившей его внушительным титулом и, что самое важное, определенной властью.

Просители, как им и было указано, выстраивались в затылок друг другу. Сердце Арла преисполнилось самодовольством. Не дождавшись, пока очередь сформируется, он взял за руку стоящую впереди старуху и помог ей подняться на подиум.

Женщина сделала несколько робких шажков по направлению к трону и уставилась на «Императрицу».

Та, в свою очередь, разглядывала просительницу. «Старухе следовало бы встать на колени, — подумала Табеа, — но она, кажется, вовсе не собирается этого делать».

Исходивший от карги запах не прояснял ситуацию. Во всяком случае, женщина не казалась ни напуганной, ни взволнованной.

«Раз ей положено преклонить колени, она это сделает», — решила Табеа и, обратив силу ворлока на нижние конечности женщины, заставила их согнуться.

Старуха едва не рухнула вниз лицом — ее реакция была гораздо медленнее, чем рассчитывала Табеа. С большим трудом сохранив равновесие, просительница оказалась перед троном на коленях.