Иван-чай. Год первого спутника - Анатолий Знаменский

Он решительно направился к двери.

Золотов застыл у стола, над схемой скважины, — она будто гипнотизировала его. Резкий выхлоп забухшей двери вывел его из оцепенения.

— Николай Алексеич! Николай! Постой! — вдруг бросился он следом. — Постой, погоди! Я сам! Я же не первый год у тормоза, да что вы, в самом деле-то! Подождите!

— Я с себя ответственности не снимал, а за малодушие — голову оторву! — крупно шагая, не оборачиваясь, сказал Николай.

Поднялся на мостки и ступил на трап, ведущий наверх. Замелькали под ногами ступени, земля оторвалась, он по пути оценил высоту на уровне «галифе» — оттуда упал когда-то Воронков — и, отдышавшись, начал взбираться к самой головке.

Захватывало дух, вышка чуть-чуть покачивалась, словно Николай стоял не на верхушке деревянного каркаса, а на острие стального стержня.

«Ну, Шумихин, держись! Сегодня испытаем твою работу!» — почему-то весело подумал он.

Отсюда открывался необозримый простор. Леса, леса, талые плешины болот, снежно-белые извилины речек на десятки километров вокруг. Рукой подать — бревенчатый черный поселок, словно свалка ящиков и бочкотары. Глянуть бы отсюда в другой раз, когда за ближней купой кедров вырастет новый, чистый городок, когда внизу — полный порядок.

Николай внимательно осмотрел кронблок, брусья, тросовую оснастку. Спустившись, послал за Шумихиным. Подготовка закончилась только к сумеркам.

Золотов сам подошел к лебедке, опустил руку на рычаг и приказал всем покинуть вышку. С виду он был спокоен. Закинув голову, сосредоточенно посмотрел на огромный вертлюг над собой, обернулся к начальнику, не покидавшему места подручного:

— Отойдите все же, Николай Алексеич…

— Ничего, давай…

Лебедка дернулась, но талевый канат не шевельнулся.

— Не берет, — проговорил бурильщик, стоявший на входных мостках.

— Прибавь, — тихо, повелительно бросил Горбачев.

Золотов, стиснув зубы, включил крайнюю передачу.

Злобно, предостерегающе зарокотали цепи, и могучий барабан лебедки, с ходу преодолев мертвую точку, потянул стальной канат. Стрелка индикатора веса метнулась за пределы шкалы, уперлась в ограничитель. Непревычно-надсадным гулом наполнилась буровая, и деревянный каркас содрогнулся и охнул от страшного напряжения. Казалось, невиданный ураган прошелся над вековыми лиственницами, из которых люди собрали этот стройный сорокаметровый фонарь. Сухо скрипнули крепления.

«Все, сейчас посыплется…» — с неожиданной усталостью подумал Николай, закрыв глаза.

— Иде-о-от! — визгливо закричал бурильщик.

Золотов недоверчиво поднял голову. Над ним медленно поднимался крюк, увлекая вверх мокрую железную колонну. Она все возникала новыми муфтами из роторного отверстия, все шла и шла ввысь.

Теперь можно было уменьшить усилие лебедки и поднять скорость…

Около дежурки горбился Шумихин, сдвинув шапку на затылок, опираясь на неразлучную палку. С его открытого лба парило.

— Выдержала, красавица! — молитвенно вздохнул старик, не спуская растроганного взгляда с ажурного фонаря.

Золотов утомленно прошел в дежурку. Николай брел следом, у него подкашивались ноги.

— Спасибо, Григорий Андреич, — благодарно сказал он Золотову, опираясь на его плечо. — А на водичке нам еще много поработать придется, не взыщи.

— Да я и сам вижу, вода себя оправдала, а мы жидковаты оказались на расплату, — невесело усмехнулся Золотов.

Николай тяжело свалился на скамью у порога. Ему вдруг смертельно захотелось спать. Руки, ноги, плечи разом отяжелели, и ему показалось, что он не отдыхал здесь с того самого часа, когда спрыгнул с трактора и впервые поздоровался с Шумихиным.

Кажется, он даже клюнул пуговицу брезентовой спецовки, опасливо проморгался и не очень резво поднялся.

— Ну, я пошел, Григорий Андреич… Что-то ужасно на сон потянуло…

Золотов глянул серьезно и озабоченно.

— Да-а, вид у вас… — неожиданно теплым голосом сказал он. — Весна, Николай Алексеич. В этих местах сейчас цинга, как собака, бросается на самых здоровых людей. И перво-наперво — в сон кидает. Спиртом ее надо глушить, вот что. И зря вы себя так блюдете: людей ничем не удивишь, а здоровье потеряешь. В меру-то оно даже необходимо.

— Уж не пьяницей ли прописано это лекарство? — засмеялся Николай, придерживаясь вялой рукой за дверную скобу.

— Нет, я всерьез… Можете у Кравченко справиться, она врач.

Николай зашел в амбулаторию, но не за консультацией, а за спиртом. Аня подозрительно оглядела его с ног до головы, осуждающе покачала головой и налила неполный стакан спирта.

— Спать вам надо, больше спать, — заметила она, предложив на закуску кусочек жареной трески и какие-то таблетки.

Николай поблагодарил и направился к себе. Кое-как сбросив верхнюю одежду, он вытянулся на кровати и тотчас уснул.

Разбудил его Илья Опарин. В кабинете горел свет и было густо накурено. Видно, не одну цигарку извел Илья, сидя у кровати и тщетно дожидаясь пробуждения Николая. Наконец он не выдержал, потряс его за плечо:

— Вставай, скоро на летучку начнут сходиться, а от тебя разит за версту! Ну, вставай же!

— Лечусь, — вяло пояснил Николай, с трудом разомкнув осоловелые глаза. — Лечусь…

— Нашел лекарство! Доза — полный стакан?

Николай машинально вытер ладонью губы, огладил пальцами небритый подбородок, проворчал:

— Какого черта разбудил? Не видишь, концы отдаю! Слыхал про первую?

— Слыхал, — помрачнел Илья. — Как ни крути — авария. Лишний пунктик кое-где заметят и галочку поставят… Ты знаешь, зачем я до разнарядки явился?

— Не знаю. Только сон хороший перебил!

Илья досадливо покрутил головой:

— Сон? Сейчас тебе только сны глядеть, ясное дело. Гляди явь не проспи, чудак-человек! Ты хоть понял, зачем комиссия приезжала?

— Какая еще комиссия?

— Я ж так и знал! — ахнул Илья. — Ничего не понял, дубина! А еще с высшим образованием! Да неужели ты думаешь, что важное начальство из-за пустяков нагрянет по бездорожью в такую дыру, как наша?

Николай стал помалу что-то улавливать. Машинально застегнул ворот на все пуговицы.

— Говори, не тяни!

— Самая настоящая комиссия! Там, брат, на тебя в оперативный отдел реляция поступила такая, что упадешь и не встанешь! По секрету говорю, поскольку верю в тебя, может, больше, чем в себя самого! Понял?

— Слава богу, хоть один человек поверил! — не очень весело усмехнулся Николай. — Ну, и что дальше?

— А дальше — смотря по выводам комиссии… Может, следствие закрутится. Выводы покуда, насколько я понял, для тебя вполне благополучные. Хорошо и то, что генерал сам лично тебя сюда командировал. Это случайное лычко тоже пойдет в строку, ежели что… Но торжествовать причины нет, поскольку в оперативном отделе свои великие умы есть…

Новость свалилась на Николая прямо-таки нежданно-негаданно. Была в этой новости какая-то страшная бессмыслица, но Илья, вполне здравый человек, рассуждал озабоченно и вполне серьезно.

— Погоди, Илья, — словно ища защиты, проговорил Николай. — Но ведь каждому без очков ясно, что все неполадки и несчастный случай — это так, горькие случайности, не больше! Люди же собственных шкур не жалеют здесь, все не спим и не жрем как следует! И сколько сделано! Неужели этого не понимают?

— Человек погиб? Даже двое? — желчно спросил Илья.

— Ну, погиб.

— А на кого собак вешать? Неважно, что ты честный человек и вовсе не виноват. Но все эти факты очень легко сгруппировать и назвать по кодексу «составом преступления!» А затем уж не составит труда отыскать и виновника. Например, неосмотрительного начальника участка…

— Но ведь «группировать» случайные беды, находить виновника по произвольному выбору может лишь нечестный, прямо говоря — непартийный человек и попросту — враг!

— А ты думаешь, таких нет?

— Врагов?

— Нет, негодяев!

Николай покачал головой. Попросил закурить. Сворачивал долго, руки плохо слушались, словно его оглоушили деревянной баклушей.

— Ну, и что делать? — спросил он наконец.

Илья дал прикурить, помолчал в раздумье. Потом встал с табуретки, прошелся по комнате.

— Пока делать нечего, подождем, куда оно хлыстнет… Батайкин — мне двоюродный брат, он тут комбинат основал, с первого дня вместе с Красиным. Долго со мной говорил… Обещал довести все до Бражнина. У генерала, кстати, уже был прецедент на шахтах: молодой инженер деревянную клеть изобрел, по военному времени в целях экономии металла. А клеть в ствол полетела, — правда, без жертв. Ну, лихачи-кудрявичи тут же уголовное дело на него! Генерал гонял их до седьмого пота! Но это как еще повезет, генералы — они все с чудинкой. Молись, одним словом!

— Да-а… Положение! — тяжело вздохнул Николай.