Приключения 1972-1973 - Коллектив авторов

Афоня мерз в подъезде и понял, что происходит, лишь когда железные лапы Гонтаря зажали ему рот. Дружков взяли прямо при упаковке вещей, рядом с трупом хозяина. На первом же допросе Афоня рассказал все, что знал, и дружки подтвердили, что этот среди них случайно. Клыч выхлопотал у суда смягчения срока наказания. Афоня отделался двумя годами условно. Потом его устроили на механический завод, и ребята из первой бригады следили за его дальнейшим поведением. Изредка он был нужен и по делу. Так, как Афоня, местную уголовную братию не знал никто в городе.

Двор завода, еще недавно заваленный металлическим хламом и щепьем, теперь сиял чистотой. Между приземистыми кубастыми зданиями цехов знобко покачивались тоненькие саженцы. Тяжело и низко гудели моторы, изредка их мычанье прорезал высокий высвист шлифовального станка.

Мимо Климова то и дело проносились чумазые парни и девчонки с тачками и носилками. От здания к зданию переходила группка людей, очевидно кто‑то из заводоуправления. Климов только собрался подойти, решив выяснить у них про Яшку, как сам Фейгин вылетел из дверей сборочного и понесся по двору к заводоуправлению. Климов кинулся за ним.

– Яшка!

– Ну? – на бегу повернул к нему голову Яшка. Глаза у него сияли, вид был шалый.

– Узнаешь? – на бегу кричал Климов. – Я из губро‑зыска.

– Климов! Знаю! – Яшка прибавил ходу.

– Я насчет Афони! – кричал Климов, пытаясь выдерживать темп.

– Плохие дела, браток!

Теперь оба они неслись, как кровные жеребцы на последнем кругу ипподрома.

– Подробно давай! – кричал Климов, отдуваясь.

– Погоди!

Домчавшись до здания заводоуправления, Яшка кошкой взлетел на второй этаж. Климов остался ждать внизу. Через минуту они уже дружно неслись обратно.

– Что Афоня? – кричал Климов.

– Лодырь! – тяжело дышал Яшка, наддавая ходу. – Прогульщик! И с блатом не порвал.

– Бросил работу?

– К тому идет…

– Погоди! – взмолился Климов, осаживая Яшку за локоть. – Объясни ты мне, что тут у вас такое происходит? Все как полоумные летают!

– Пресс пускаем! – счастливо заорал Яшка и обхватил Климова за плечи. – Первый пресс! Своими руками собрали, – глаза его плавились от жгучей гордости, – сами пускаем! Понял, браток?

Он отпустил Климова и сгинул, но через минуту, вытирая фуражкой черное от копоти лицо, опять появился и подскочил к Климову.

– Сегодня Афоня нужен?

– Сегодня.

– Ищи у «позорных» касс. За деньгами небось придет, позорник! В пять! – И Яшку опять смыло волной бурлящей заводской жизни.

До встречи с Афоней еще было время, и Климов побрел куда глаза глядят. Глядели они в определенное место, потому что минут через двадцать он оказался на базарной площади, рядом с трактиром Семина, в котором весь розыск обедал, когда бывали деньги. Через окно он увидел за одним столом Гонтаря, Филина и Селезнева. Он хотел было войти, но вспомнил, что денег нет, и постеснялся. Ребята, конечно бы, накормили его, но, во‑первых, он сегодня завтракал, что не так уж часто случалось, а во‑вторых, хоть есть и хотелось, Климов не любил долгов и очень редко соглашался на одалживания.

Он встал под расцветшей акацией и загляделся на неуемную суету базара, заслушался музыкой его галдежа и гомона, задохнулся в терпких его запахах. От торговых рядов мужики в синих сатиновых рубахах волокли к своим телегам какие‑то узлы и кули. Сгибаясь под тяжестью мануфактуры, семенили бабы с коричневыми лицами, обрамленными белыми платками. Азартно торговались возле сивой рослой кобылы бородатый прасол, в картузе, белой рубахе, подпоясанной кушаком, в черных, спавших на смазные бутылочные сапоги штанах, и низконогий крепкий цыган с ядреными зубами, сверкающими в безбрежной улыбке. Они хлопали по рукам, разбивали сговор, расходились и сходились опять, а лошадь лениво жевала, кося лиловым мокрым глазом, мерно отмахиваясь хвостом от мух.

В коляске на дутых шинах проехал сам Фирюлин, хозяин десятка мельниц и сепараторов.

Мимо Климова то и дело сновали мальчишки из скобяной лавки, пронося на плече длинные узкие ящики с чем‑то тяжелым, и хозяин, выходя время от времени на улицу, подгонял их отборным ядреным словом.

«Позорные» кассы были в Кремлевском сквере. Официально они назывались «кассы общественного позора». Там выдавалась получка только тем; кто прогулял или пролодырничал несколько дней. Остальные рабочие получали зарплату в цехе. Сегодня как раз был день получки. Перед тоненькой цепочкой получателей стояла немая толпа и хохотом приветствовала каждое новое лицо, примыкавшее к очереди.

– Ванюха, – орал кто‑то, – четверть с тебя, курий сын! За почет – при всем народе получаешь!

– Почет и влечет! – вмешивался кто‑то еще.

– Работнички «золотые руки»! – потешались в толпе.

Стоящие в очереди или окаменело таращились в затылок товарищу по позору, или, нервно вертя головами, отругивались и пересмеивались с любопытными. Афона, белобрысый, маленький и вертлявый, появился минут через пять. Он влез в толпу, дурашливо кривясь, встал в очередь, пнул стоящего последним и начал выкидывать коленца перед толпой, затем снял кепку, обошел зрителей, делая вид, что хочет получить за труды. Порезвившись, опять встал в очередь.

«Артист пропадает, – думал, глядя на него, Климов. – Куда бы его пристроить к самодеятельности? В клуб какой‑нибудь? Может, лет так через пяток знаменитостью станет».

В это время внимание любопытных обратилось на новый предмет. Вдоль чугунной витой ограды сада, гремя по булыжнику подковами и железами колес, двигался обоз. Могучие владимирские тяжеловозы, опустив головы в полотняных, украшенных звездами налобниках, влекли за собой плоские, накрепко сбитые телеги. В телегах, широко раскинув рослые тела и заглушая все уличные звуки, храпели ломовики. Густейший сивушный дух доносило до заполнившего тротуар народа.

– Нанюхаешься, и штофа не надо, – острил кто‑то.

– Получку в кооперативе получили, – делились догадками в другом месте. – Ничо, у них животина выучена. Точно к воротам довезет.

– Ишшо бы, всю жизнь с ею упражняются.

Афоня уже расписывался. Климов протолкался и взял

его за локоть. Афоня обернулся. Лихое курносое лицо под кепкой подмигивало и лукавило:

– Айда под башню, там потолкуем.

Афоня нырнул кому‑то под руки и исчез в толкотне гуляющих. Климов прошел по аллее, завернул за кусты и вышел к башне. Там на камне уже сидел Афоня.

– Афоня, – сказал Климов, – такие у нас, брат, дела, что нужна помощь: кто такой Кот? Кто в его шайке, где они обитают? – Он тоже присел на камень,

Солнышко пригревало, сытный запах навевал дрему, ярко раскрашенные «царьки» планировали и взлетали вокруг них. Афоня задумался. Веснушчатое курносое лицо стало взрослым и угрюмым.