Крепостной Пушкина 2 - Ираклий Берг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Какие?
— Зачем вообще нужна некая династия? При всей моей природной нелюбви к полякам, не могу не признать, что их правило с выборным монархом было хорошо. Да, король был слишком слаб и магнаты творили бесчинства, но они только опередили время, тогда как мы отстаём. То и другое дурно. Знать передерется за корону, окажись она свободна. Менее всего хотелось бы ввергать Русь в новую Смуту, пусть из благих намерений. Нет. Но выбор государя всеми сословиями непременно закончится выбором кого-либо из высшей знати, из древних фамилий. А чем хуже прочие? Чем Голицын уступает Барятинскому? Или Долгорукие Трубецким? Быть драке, растащат страну на части, вот и всё. Отсюда следует во-вторых. Монархия станет не только выборной, но и конституционной. Сама корона — кость для знати, пускай дерутся за неё и тратят все силы. Корона без права наследования не менее лакома, но неисозмеримо менее опасна. Всегда будет надежда на реванш при следующих выборах. Конституция ограничит власть государя, но и только. Ничего подобного на польский бардак мы не допустим, у нас другие условия и другие возможности.
— Благими намерениями, Аркадий Аркадьевич, сами знаете.
— Никто себе не враг, Пётр Романович. Всяк желает как лучше.
Безобразов задумался.
— Стало быть вы замыслили свергнуть императора. Человек вы разумный. Следовательно — восстания не планируете. Позиции государя сильны, очень сильны. Войско за него. Знать знатью, но дворянство в целом — тоже. Он уже дважды, даже трижды, если посчитать польский мятеж, доказал это. Аристократия, впрочем, тоже не сильно против. На что же делается ставка? На некие доказательства, весьма зыбкие, что он незаконный сын. И Великий Князь тоже… и Цесаревич. Немцы, говорите. Немцы не поддержат, в том можно быть определённо уверенным. Отречение невозможно. Остаётся одно.
— Увы. Только не свергнуть императора, а…
— Да-да, я понял. Убить их всех. После чего уже можно начинать игры с законностью. Смело. Не будь сие дело преступно, я бы сказал, что отважно. Но на какие силы вы рассчитываете? Кто сумеет обуздать ту вакханалию, что начнётся? Недавний бунт цветочками покажется. Каким образом взять за узду высших чинов империи и убедить их на ваш «Земский собор» и прочее? Нужна военная сила.
Аркадий посмотрел на него нечитаемым взглядом.
— Вы, Пётр Романович, всё время забываете с кем говорите, — со вздохом заметил Нелидов, — как и то, что личная приязнь и неприязнь вторичны, несущественны в ситуации более важной.
Безобразов почувствовал как по спине его потекла стройка пота. Он понял.
— Поляки? — стараясь изобразить бесстрастность, уточнил он.
— Почему нет? Они ныне раздавлены. Побеждены, но не сломлены. Всё, что им нужно — свобода. Независимость. Им так кажется. Дадим им её. Самим же лучше вырвать из тела России столь инородный предмет-с. Станут они нам друзьями? Никогда. Останутся врагами. Но и только. Окажутся в окружении разом трех стран, все из которых им враги. Пусть надрываются. Более того, участие поляков в этом…хмм…деле, поможет нам. Приструнить много о себе воображающих князей, снять львиную долю ответственности с тех кто опасается быть «мятежником», ведь не все поверят в правду о Николае. Тень былой трагедии прикроет деяние и способствует переменам. Даже Земский собор прозвучит не древней стариной, а ответом Руси на очередное вмешательство в дела её. Все сословия станут рядом. Романовы выхватили корону с помощью польского вмешательства, с ним же они (формально они) и потеряют ёе. Истории определённо не чужда ирония, вы не находите, Пётр Романович?
Безобразов вдруг совершенно успокоился и даже залюбовался Нелидовым. Отчаянность в других он любил. Аркадий говорил и предлагал вещи безумные с совершенным хладнокровием.
«Надо все-таки выйти отсюда живым, — решил Пётр, — всё становится интереснее и интереснее. Не пропустить же такое?»
— Какова моя роль в ваших планах, Аркадий Аркадьевич?
Глава 21
Степан. POV.
— Придётся тебе, Прошка, быть топ менеджером корпорации Пушкин-пух и все, все, все… А я буду коворкинги проводить.
— Чаво?
Ничено. Кому маскарад, а кому расходы. Впрочем, я уже привык. Не огорчать ведь Александра Сергеевича? У него и без того забот полон рот. Во-первых, он женат, а это обязывает. Во-вторых, у него дети, к счастью, пока не выросшие. В-третьих, у него родственники, большую часть которых можно только обнять и плакать, папа, матушка, брат, сестра с мужем, сестры жены, родственники родственников и кто-то ещё. В-четвертых, друзья, число которых только множится с его успехами по службе, ты их в дверь, они в окно! В-пятых, у него начальство, что немногим лучше родственников. В-шестых, у него враги, которые тоже не брезгуют окнами, как выяснилось. В-седьмых, у него стихи и прочее творчество, причём он норовит поставить сочинительство на первое место. В-восьмых, увеличение числа дворовых тоже действует на нервы поэту. В-девятых, у него кредиторы, которые не то что в окно — в печную трубу пролезут. Откуда они берутся? Где и зачем их находит Сергеевич?! Совсем недавно мне казалось, что удалось погасить практически все задолженности, но я был блажен и веровал.
Проблемой для финансовой дисциплины этого времени было то, что вы или жмот, а это неприлично, или деньги ваши расходуются не только на вас и вашу семью. В моем понимании, разумеется. Кроме того, существует ещё «модель жизни», уложиться в которую может не всякий вельможа. Всё это обдумывалось мною не раз, но выхода, кроме общих слов вроде «здесь всю консерваторию менять надо», я не видел. А как её менять? Других людей просто нет в наличии. Свою голову всем не поставишь. Вы ведь не только шляетесь по чужим обедам, вы сами устраиваете балы и прочую радость. Когда-то читал, что в крепостное время границей богатства была «тысяча душ». Даже произведение было с таким названием, что-то там про мораль. Ха-ха! О морали не знаю, но тысяча душ здесь совсем не богатство, разве его нижняя граница. Вернее сказать так: имея тысячу душ крепостных мужиков, вы сможете жить на широкую ногу в Санкт-Петербурге, как богач, ровно до того времени как разоритесь. Эти души дадут вам пять или семь тысяч оброку серебром в год, при барщине десять или даже двенадцать тысяч. Хватит ли вам? Если хотите быть не только званным гостем, но и хлебосольным хозяином, то нет. Не хватит. Вам придётся закладывать души в Опекунский совет, по сотне-две в год. Потом перезакладывать. Потом выдумывать что-то ещё, продавать лес или дворовых, но итог один. Разорение лет через десять. За
