Кузьма Минин на фоне Смутного времени - Валерий Перхавко

У гроба Минина стоял

В подземном склепе я… Мерцал

Лишь тусклый свет лампад. Но было

Во тьме и тишине немой

Не страшно мне. В душе больной

Заря рассветная всходила.

Презренье к мукам мелочным

Я вдруг почувствовал своим —

И тем презреньем очищался,

Я крепнул духом, сердцем рос…

Молитве, благодати, слез

Я весь восторженно отдался{700}.

Горельефным изображениям Минина и Пожарского нашлось место в числе 109 других деятелей российской истории и на памятнике «Тысячелетие России» (автор проекта М. О. Микешин), торжественно открытом императором Александром II в 1862 г. в Великом Новгороде. Они помещены соответственно слева и справа от царя Михаила Федоровича. Кузьма Минин, опустившийся на колено, преподносит новому самодержцу шапку Мономаха и скипетр, а Дмитрий Пожарский стоит рядом с саблей в руке. Вся эта трехфигурная композиция «Избрание на царство» выполнена скульптором Р. К. Залеманом. Неподалеку выступают бронзовые горельефы еще трех героев эпохи Смуты — Ивана Сусанина, полководца М. В. Скопина-Шуйского, келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия Палицына.

Образ Кузьмы Минина, ставшего символом народного патриотизма, не раз привлекал внимание писателей. Можно упомянуть, например, драматическую хронику А. Н. Островского «Козьма Захарьич Минин-Сухорук», роман М. Н. Загоскина «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году». П. Д. Боборыкин вспоминал о своем посещении дома А. Н. Островского в Москве в то время, когда драматург работал над пьесой о Кузьме Минине: «Замысел его нельзя было не найти верным и глубоко реальным. Минин — по его толкованию — простой человек без всякого героического налета, без всякой рисовки, тогдашний городской обыватель с душой и практической сметкой»{701}.

На стене слева от главного входа в храм Христа-Спасителя был укреплен бронзовый горельеф работы А. В. Логачевского со сценой благословения преподобным Дионисием Дм. Пожарского и К. Минина на освобождение Москвы. Уничтоженный в 1931 г., он был восстановлен скульптором А. И. Рукавишниковым во время воссоздания храма в 1990-е гг.

Волгу в середине XIX в. бороздили пароходы «Минин» и «Пожарский» пароходного общества «Кавказ и Меркурий». Городская дума Нижнего Новгорода обратилась к горожанам с призывом собрать деньги на приобретение картины К. Е. Маковского «Воззвание Минина». Одними из первых откликнулись купцы Ремизовы{702}. В Нижнем Новгороде существовала богадельня имени Кузьмы Минина{703}.

В 1890-е гг. памятник Минину и Пожарскому на Красной площади впервые слегка отреставрировали. В 1904 г., когда началась Русско-японская война, изображение памятника появилось на российской почтовой марке благотворительной серии «В пользу сирот воинов действующей армии». Имена Минина и Пожарского не раз вспоминали и во время первой русской революции 1905–1907 гг., и в период Первой мировой войны. Изображение памятника Минину и Пожарскому использовалось на агитационной открытке, призывавшей подписываться на военный заем в 1916 г.

В начале XX в. на Белом море зимой водил караваны судов ледокол «Козьма Минин». Позже в конце Гражданской войны на нем отплыли в эмиграцию из Архангельска противники большевистской власти. В Нижнем Новгороде в начале XX в. выходила газета «Козьма Минин», стоявшая на черносотенных позициях.

В мае 1916 г. в Нижнем Новгороде отметили 300-летие со дня кончины Минина. 8 мая 1916 г. состоялось объединенное заседание Нижегородской городской думы и Нижегородской губернской ученой архивной комиссии, посвященное его памяти{704}. В мероприятиях участвовал С. Ф. Платонов, выступивший с публичной лекцией{705}.

Еще в 1911 г. предприниматель и коллекционер В. И. Бреев устроил передвижную историческую выставку для сбора средств в фонд построения памятника Кузьме Минину и Дмитрию Пожарскому в Нижнем Новгороде{706}. И позже, вплоть до 1917 г., по всей стране проводился сбор денежных средств на памятник Минину (по проекту скульптора В. Л. Симонова), который был заложен 17 мая 1913 г. на Благовещенской площади Нижнего Новгорода в присутствии императора Николая II{707}. Однако, по понятным причинам, памятник поставлен не был.

Что же касается московского монумента, то после свержения самодержавия он стал свидетелем массовых демонстраций и бурных митингов. Уже 4 марта 1917 г., посмотрев из окна на парад войск и молебен, которые состоялись на Красной площади по случаю победы Февральской революции, старший хранитель Исторического музея А. В. Орешников отметил в дневнике: «Впечатления производили флаги, значки красного цвета у военных, даже на памятнике Минину и Пожарскому»{708}. Фигуры Минина и Пожарского, чьи патриотические деяния привели к воцарению династии Романовых, окутали кумачом, на котором написали: «Утро свободы сияет светлым днем». А на постаменте появились надписи с требованием разрушить этот «идол царизма». Кто-то из революционных шутников даже умудрился вставить древко с красным знаменем в руки Пожарского.

Горечью была проникнута страстная речь предпринимателя П. П. Рябушинского 3 августа 1917 г. на 2-м Всероссийском торгово-промышленном съезде, проходившем в Богословской аудитории нового здания Московского университета. Рассуждая о так называемом Займе свободы правительству со стороны предпринимателей, он заявил: «Признавая государственные жертвы, если мы обратим свои взоры в прошлое, к историческим примерам, ко времени великого гражданина Минина, который собрал добровольно, а частью принудительно, казну народную, чтобы противодействовать нашим врагам и спасти русское государство, то мы увидим одновременно, что Минин, собрав эту казну и оставшись при войске, наблюдал за этой народной казной и сам ее расходовал на нужды государства. Мы видим как раз обратное в настоящее время»{709}.

Примечательно, что ни одна из политических партий не использовала изображение памятника Минину и Пожарскому на красочных предвыборных плакатах, распространявшихся в октябре — ноябре 1917 г. в ходе избирательной кампании в Учредительное собрание. А вскоре после захвата власти большевиками монумент Минину и Пожарскому оказался под угрозой уничтожения. В 1918 г. Совет народных комиссаров РСФСР создал специальную комиссию для подготовки предложений о сносе значительной части дореволюционных скульптурных памятников Москвы и установке на их месте новых, соответствующих революционному духу. На одном из своих заседаний (протокол № 133 от 4 октября 1918 г.) комиссия утвердила перечень «деятелей царизма», скульптуры которых предлагалось разрушить. В их число, наряду с царями и выдающимися военачальниками (М. Б. Барклаем-де-Толли, М. И. Кутузовым, М. Д. Скобелевым), включили также Кузьму Минина и Дмитрия Пожарского{710}. Но, к счастью, тогда у ретивых большевистских чиновников от пролетарской культуры руки до памятника спасителям государства Российского не дошли.

В отличие от большевиков для Белого движения Минин и Пожарский оставались символами российского патриотизма. Изображение памятника на Красной площади поместили на бумажных ассигнациях, выпускавшихся в 1919 г. Вооруженными силами Юга России и именовавшихся «деникинками»{711}. Русские эмигранты создали в 1921 г. в Константинополе Всероссийское объединение имени Косьмы Минина. В том же году оно издало свой программный документ-обращение «Ко всем, кто болеет душой за Родину». Открытие 22 марта 1931 г. эмигрантского Института изучения России