Гражданская война. 1918-1921 - Николай Какурин

Первоначальный ход событий как будто оправдывал все предположения белого командования. Сбивая арьергарды противника, 5-я армия 27 июля заняла Челябинск (один из участников этой операции т. Эйхе относит время взятия Челябинска к 24 июля; мы руководствуемся официальной сводкой [247] Полевого штаба РВСР, которая приводит дату 27 июля) и, преследуя противника, двигалась широким фронтом, имея головы колонн своих дивизий на одной линии. Вскоре события начали еще более благоприятствовать противнику. Согласно директиве командования фронтом от 30 июля, южная группа (4-я и 1-я армии) своим левым флангом при содействии частей 5-й армии должна была отбросить находившегося перед ней противника в район южного Урала, а 5-я армия, выделив для содействия южной группе 24-ю стрелковую дивизию, должна была своими главными силами стремиться отбросить противника к югу от Сибирской магистрали, овладев в кратчайший срок районом г. Троицка и имея в виду в дальнейшем выход на линию р. Тобол — от Кустаная до Иковской.

3-я армия сохраняла прежнюю задачу по овладению районами Шадринска и Туринска, имея дальнейшей задачей выход на р. Тобол от Иковской до Тобольска. Эта директива имела свое положительное и отрицательное значение для предстоящей Челябинской операции. Положительное значение ее заключалось в том, что командование 5-й армии для ее выполнения должно было уплотнить группировку своих сил в сторону своего левого фланга, что и было им выполнено путем более узкой нарезки полос наступления для своих левофланговых дивизий. Таким образом, оно встречало занесенный уже над ним удар северной группы 3-й белой армии в более выгодной для себя группировке.

Но весьма невыгодным для 5-й армии являлось выделение 24-й стрелковой дивизии на помощь Южной группе, что исключало участие последней в самой операции и, по-видимому, вызвало нарезку маневренной полосы шириной в 100 км для оказавшейся теперь на правом фланге 5-й армии 26-й стрелковой дивизии. Это, конечно, весьма ослабляло правый фланг в момент, когда на него, в свою очередь, готовился удар Южной группы 3-й белой армии. Последняя начала свое наступление 30 июля. Ее Северная группа, нанося удар в охват Челябинска с севера, теснила левофланговую дивизию 5-й армии (35-ю стрелковую), и бои шли в районе ст. Долгодеревенская в 25 км северо-западнее Челябинска.

Значение наступления было сразу оценено командованием 5-й армии, которое, в свою очередь, своими центральными [248] дивизиями (5-я и 27-я стрелковые) стремилось нанести удар по левому флангу Северной группы противника. Успех маневра зависел от устойчивости 26-й стрелковой дивизии, которая, в свою очередь, была атакована превосходными силами противника и должна была выполнять трудную задачу по обеспечению с юга маневра центральных дивизий, иначе вся челябинская операция была бы сорвана. Эту задачу она самоотверженно выполняла в течение нескольких дней, хотя бои временами шли в самых предместьях Челябинска. Особенно критически сложилась обстановка 31 июля, когда левый фланг 5-й армии вынужден был осадить на высоту ст. Эсаульская и Каргаяц. Но уже 1 августа начали сказываться результаты контрманевра 5-й армии, и бои приняли переменный характер. 2 августа мы имели уже первый крупный успех севернее Челябинска, полностью уничтожив несколько полков противника и взяв до 5000 пленных. Это означало перелом всей операции, так как к этому же времени выдохлись усилия Южной группы противника против 26-й стрелковой дивизии; в последующие два дня противник только оборонялся, а 5 августа он уже находился в полном отступлении{88}.

Челябинская операция закончилась полной катастрофой для противника. Об этом свидетельствуют его потери. Не считая раненых и убитых, он потерял 15 000 одними пленными; его 12-я дивизия совершенно перестала существовать. В районе Челябинска части 5-й армии захватили, кроме того, до 4000 груженых вагонов и 100 паровозов. Моральные последствия победы красных были еще более значительны, чем материальные. Почти одновременно с челябинской победой красные части заняли Троицк (4 августа), что создавало уже [249] действительную угрозу тыловым сообщениям Южной белой армии генерала Белова. Это был уже стратегический результат победоносного завершения челябинской операции. Действительно, Южная армия Белова вынуждена была начать свой отход с Оренбургского направления в юго-восточном направлении.

Последнее обстоятельство, в связи с наличием местных сил противника в Оренбургской и Уральской областях, вызвало образование 13 августа 1919 г. из войск Южной группы Восточного фронта особого Туркестанского фронта, с оставлением в составе Восточного фронта только 3-й и 5-й армий. В задачу Туркестанского фронта входило утверждение советской власти в Оренбургской и Уральской областях и продвижение в Туркестан. На армии Восточного фронта возлагалась задача уничтожения сибирских армий противника и овладения Западной Сибирью (см. приложение, схема VI).

Тем временем разложение белых сибирских армий продолжало идти своим чередом, отражая на себе общую картину разложения колчаковского тыла.

Развал фронта и тыла Колчака являлся естественным результатом тех глубоких внутренних социальных противоречий и потрясений, которые начал переживать колчаковский режим с первых же дней своего прихода к власти. Поэтому вполне уместно будет временно оторваться от изложения хода военных событий и остановиться на явлениях, изнутри подточивших государственную организацию белого Сибирского правительства.

Уже первые шаги «верховного правителя» были ознаменованы кровавой борьбой с рабочим классом. В ночь с 22 на 23 декабря 1918 г. в Омске и его пригородах вспыхнуло восстание рабочих против колчаковской власти. Коммунистическое руководство восстанием было арестовано, а вследствие этого восстание протекало стихийно. Подавление восстания производилось посредством кровавых репрессий. В одном Омске было убито и расстреляно около 1000 рабочих.

Наряду с этим сибирское крестьянство очень скоро на практике убедилось в явно помещичьем характере колчаковского режима. Искры недовольства белой сибирской властью — предшественницей колчаковского режима — уже давно тлели среди крестьян, главным образом «новоселов». [250]

Политика Колчака в отношении крестьянства раздула эти искры в большой пожар. Наиболее жизненным районом для сибирского повстанчества явился Енисейский край, где в составе крестьянского населения преобладали «новоселы». Поэтому в их среде нашли особенно радушный приют те остатки красноармейских отрядов, которые были летом 1918 г. отброшены в тайгу и сопки чехо-словаками и белогвардейцами. Осколки этих отрядов явились теми первоначальными ячейками, вокруг которых начали нарастать силы местных партизан. Выступления енисейских партизан против власти Колчака начались с конца декабря 1918 г. Первоначально движение охватывало отдельные села и волости, и отряды были невелики. Но они состояли из отборного по политической сознательности и боевым качествам элемента. Большинство из них были солдаты-фронтовики мировой войны, опытные таежные охотники и отличные бегуны на лыжах. Борьба с ними была необычайно затруднительна для правительственных отрядов, состоявших, главным образом, из молодых, плохо обученных солдат. Поэтому первоначальные действия этих отрядов были мало удачны. Движение разрасталось и принимало правильные организационные формы. Повстанческие отряды начинали насчитывать в своем составе уже сотни партизан. Так, одна лишь Степно-Баджейская волость располагала отрядом в 600 хорошо вооруженных и обученных партизан. Главный организационный центр енисейского повстанчества образовался в северной части Канского уезда.

В январе 1919 г. вся Енисейская губерния была покрыта целой сетью партизанских отрядов. Сибирская железнодорожная магистраль — единственная артерия питания белых сибирских армий находилась в непосредственной опасности. Для защиты Сибирской магистрали антантовское военное командование густо разбросало по ней отряд чехо-словаков, снимаемых с фронта. Колчаковское правительство также усиленно принялось за борьбу с повстанчеством, причем вся тяжесть его массовой карательной политики обрушилась главным образом на население. Сам Колчак требовал от своих исполнителей «самых жестоких мер» не только в отношении повстанцев, но и «сочувствующего» им населения. Эти указания окончательно развязали руки сибирским [251] карателям разного рода. Массовые репрессии в отношении местного населения в виде сжигания целых деревень, взятия заложников, поборов и грабежей вконец ожесточили крестьянство. Движение не только не пошло на убыль, но разрасталось все более. Крестьянские партизанские отряды организованно объединились в «крестьянскую» армию. Эта армия имела свой военнореволюционный штаб. Штаб осуществлял общее военное руководство, издавал осведомительные и разведывательные сводки. Вскоре движение из Енисейской губернии перекинулось и на соседние уезды Иркутской губернии (Шиткинский фронт). К лету 1919 г. в Алтайском районе возник самостоятельный очаг партизанского движения.