Штрафники 2017. Мы будем на этой войне - Дмитрий Дашко

Заскорузлыми грязными пальцами он гладил лицо девушки – серое, холодное, лишенное обычного легкого румянца, чудесных маленьких ямочек на щечках и особого выражения детской непосредственности, за которое Павел и отметил Олесю среди других девушек, а потом и полюбил.

Он пытался понять: то ли ее живую завалило в результате прямого попадания снаряда в стену, то ли сначала убило, а уж потом завалило мертвую.

Никаких свежих следов крови на теле и одежде обнаружить не получилось. Все в пыли. По всему выходит, живую ее погребло под обвалом…

От беспомощного отчаяния Лютый опять взвыл, сжав виски руками – сказывалась недавняя контузия.

Вдруг он явственно услышал голос Олеси:

– Паша, здесь хорошо! Иди ко мне!

Гусев дико оглянулся, продолжая чувствовать сильную головную боль.

«Я схожу с ума…» – подумал он безразлично.

Чуть успокоив пульсирующую боль, принялся расшнуровывать берцы девушки, до конца не отдавая себе отчет, зачем это делает. Просто кто-то посторонний, без спросу разместившийся в душе, решил, что шнурки надо забрать.

Как память.

Сделав это, Гусев осознал, что тело необходимо похоронить. И уж конечно, не в кирпичных обломках, а по-человечески – в могиле, с крестом.

Нет, крест не нужен, нет в его душе места Богу.

Но чем же провинилась Олеся?

Пусть будет крест. Пусть…

Как осуществить задуманное?

Неожиданно, вплетаясь в общий гул, где-то рядом грохнула автоматная очередь по два патрона с короткими промежутками.

Инстинкт сработал безукоризненно. Гусев схватил автомат, распластался, осматриваясь. Рука мертвой девушки оказалась перед самым его лицом.

– Прости, Олесенька, прости меня, – прошептал он. – Будет возможность, останусь жив, обязательно похороню тебя. Прости.

Поцеловав холодную кисть, Павел пополз дальше.

Рокот двигателя бронетранспортера приближался. Со своего места Чечелеву пока не было видно машины, но гул нарастал, и вот Из-за бугра на хорошей скорости выкатился БТР-80 с сидящими на броне солдатами войск оппозиции.

От Чечелева враги находились в каких-то метрах семидесяти, не больше.

Спешно пересчитав их, Алексей чертыхнулся. Семь человек.

БТР «клюнул», остановился. Солдаты продолжали оставаться на броне. Они хмуро смотрели на оскальпированное тело. Потом один в звании младшего сержанта все же спрыгнул с брони, не спеша приблизился, постоял, осматривая убитых – тех, что плавали в воде, и тех, что лежали на берегу. Присел на корточки перед телом Заброди, потрогал его, встал и крикнул своим:

– В натуре, скальп сняли! Охренеть! Че творят, падлы! Он раненный был в грудь и в живот. Потом добили ножом в живот. Вот твари! Он еще теплый. В воде непонятно кто плавает, скорее всего, федеры, а это наши. Только что завалили их. Далеко не ушли. Давай, рассредоточиться, осмотреть все!

Короткой очередью Леха свалил младшего сержанта. Тот упал в воду, конвульсивно дергая ногами.

Следующая очередь коротко хлестанула по БТРу, не причинив вреда сидящим на нем. Солдаты посыпались вниз. А у Лехи клацнул затвор. Выругавшись, он отщелкнул пустой магазин, выдернул из разгрузки полный, защелкнул его. И в этот момент пришедшие в себя от неожиданного нападения опóзеры открыли шквальный огонь. Пули срубали ветки ивняка, улетая дальше, врезаясь в гранитный парапет набережной, выбивая фонтанчики пыли и крошки.

Чечелева спасали несколько гранитных ступенек, за которыми он распластался, думая лишь о том, что уже не уйти. Страх сковал сердце Алексея. Пересиливая его, он передернул затвор, высунул автомат над ступеньками и, не глядя, дал очередь, лихорадочно соображая, где граната, которую таскал как раз для подобного случая. Если ранят и возьмут в плен, то после обнаружения струны со скальпами с него живого шкуру снимут в прямом смысле этого слова.

Граната оказалась на месте. Леха спешно извлек ее из кармана куртки, положил перед собой, опять схватил автомат и дал еще одну очередь. Приподнявшиеся было опóзеры опять залегли, вновь открыли шквальный огонь уже более прицельно. Пули страшно щелкали о гранитные ступеньки, заставляя Леху судорожно вжиматься в землю. Он видел, как БТР разворачивает в его сторону пушку.

«Все… Хана…» – успел подумать Алексей.

В этот момент вдруг грохнул взрыв перед самой бронемашиной: кто-то швырнул гранату. Это на некоторое время ошеломило стрелка и лежащих у колес солдат.

Леха левой рукой схватил свою гранату, вскочил, рванулся за парапет, дал очередь, удерживая автомат правой рукой, зажав откидной приклад под мышкой.

– На, бля!.. – отчаянно выдохнул он.

Точность нулевая, но сам факт выстрела позволил выиграть несколько бесценных мгновений.

Делая гигантские прыжки в намеченном направлении, Чечелев, как на грех, споткнулся, шлепнулся, сильно ударившись коленками и локтями. Преодолевая невыносимую боль, заполз за парапет, поднялся на четвереньки, роняя от боли слезы, пополз дальше, стуча по асфальтовой дорожке автоматом и гранатой, зажатыми в руках. Отползти ему удалось метров десять, как вдруг рявкнула пушка бронемашины. Часть гранитного парапета разлетелась на куски, пахнув в стороны облаком пыли, что придало Чечелеву сил и еще большее ускорение.

– Сюда, Студент! Сюда ползи!

Часто моргая слезящимися глазами, Алексей глянул в ту сторону, откуда раздался крик. Там начиналось возвышение, ведущее на так называемую вторую набережную, идущую метров на пятьдесят выше первой – нижней, тянущейся почти у самой воды. С этой верхней набережной сам Чечелев и скатился, когда застрелил Заброднева и двух других.

Понимая, что подняться по пологому склону он все равно не успеет – убьют, Леха отрицательно покрутил головой, давая понять кричащему, что не полезет вверх, шансов спастись – никаких.

– Давай тогда дальше, вдоль парапета!

«Что за урод там?! Чего он орет! – зло подумал Алексей. – опóзеры тоже слышат!»

И все же он пополз на четвереньках дальше, в то время как неведомый кричащий открыл огонь из автомата, не позволяя оппозиционерам подняться и преодолеть расстояние, отделяющее их от парапета.

опóзеры открыли ответный огонь уже в том направлении.

Пользуясь моментом, Чечелев успел преодолеть метров сорок и только после этого, убедившись, что появилась возможность, совершил стремительный рывок вверх по склону, все еще чувствуя боль от падения на асфальт.

Каким-то уголочком сознания Леха понимал, что так быстро, особенно в гору, никогда не бегал. Как ему удалось взлететь наверх, он вряд ли смог бы объяснить вразумительно.

Рухнув в какую-то ямку, Алексей уже с высоты своего положения быстро осмотрел открывшуюся перед ним часть нижней набережной и склона, где укрылся тот самый спаситель. Его Чечелев увидел по левую руку от себя метрах в десяти ниже.

Это был Лютый.

Радостью наполнилось сердце Алексея. Он крикнул:

– Лютый! Спасибо! Давай теперь ты, прикрою!

И дал очередь по бэтээру, ни на что особо не надеясь, так как опóзеры укрылись с противоположной стороны бронемашины.

Гусев бегал не менее быстро. Оказавшись на одном уровне с Чечелевым, он прополз разделявшее их расстояние, уместился в той же ямке, что и Студент.

Они обнялись.

– Уходим! – распорядился Гусев. – Вон, смотри, бэтээр уже разворачивается. Никак решил к нам приехать по склону. А че, у него получится. Эта махина и не по такому откосу заехать сможет.

Пригибаясь, они побежали в сторону разрушенного жилого дома – в привычное укрытие. Вслед им никто не стрелял, но слышался натужный рокот двигателя БТРа. Видимо, водитель и впрямь решил заехать по откосу наверх.

Пришлось торопиться. Парни ускорили бег. В тот самый момент, когда они нырнули в черное зево подъезда, над кромкой склона показались передние колеса и днище бронемашины, резво вынырнувшей Из-за откоса.

– Успели! – выдохнул Студент. – Вовремя ты появился. А я уж думал, хана мне. Вдвоем мы остались, похоже, со всего взвода.

– Да, наверное. Не за хрен собачий положил мужиков, – процедил Гусев.

– Ладно, че ты! Мы свою задачу выполнили. Кто ж знал, что основные силы откатятся так далеко. Надо как-то к ним выбираться. Я тут в теплотрассе двух баб случайно нашел. Они живут в бомбоубежище старом. Хотел там отсидеться до ночи, а потом идти, но передумал.

Чечелев рассказал эту историю, особо упирая на то, что в подземелье света нет, бабы сидят при керосинке сутками напролет. Как они еще не свихнулись от такой жизни, непонятно.

– Слушай, Леха. Надо все же темноты ждать, – вымолвил Гусев, выслушав историю с подземельем. – К бабам мы не пойдем, а идти сейчас по поверхности очень рискованно.

Все это время он смотрел в оконный проем. Перед домом метрах в ста стоял тот самый БТР. Поднявшиеся по склону солдаты укрылись за ним.

– Да, похоже, придется, – согласился Чечелев. – Эти сволочи уезжать не собираются. Что они, тут временный пост решили поставить?