Рыцарь - Олег Говда

Вероятно, Вышемир задремал, потому что когда хранитель открыл глаза, то ощутил себя значительно бодрее, несмотря на легкую боль в шее, затекшей от неудобного положения. За окнами темнело, а на столике рядом с креслом стоял поднос с кувшином и большой тарелкой, наполненной кусками сыра и буженины. Отдельно красовалась половинка подрумяненного каравая. А завершить ужин ему предлагали несколькими горстями отборных черешен.

Вышемир протер глаза и недовольно поморщился.

Во-первых, если он не расслышал шагов служанки, то, значит, спал слишком крепко, и при других обстоятельствах подобная беспечность может стоить жизни. Во-вторых, девушка выполнила поручение, и позвать ее опять означало дать повод совершенно ненужным сплетням. И вода, скорее всего, давно остыла. А значит, вместо приятного вечера его ждет холодная купель и не согретая кровать. Что ж, в этом тоже есть положительный момент. Можно хорошо выспаться и еще с рассветом двинуться в обратный путь. Развлечения подождут.

Ищущий истину уже собрался встать, как вдруг дверь в апартаменты тихонечко приоткрылась и кто-то осторожно вошел внутрь. Вышемир вытащил из потайных ножен тонкий стилет, осторожно выглянул из кабинета в прихожую и громко засмеялся. Судьба беспощадна: жертве никогда не избежать ловушки.

В прихожей очень тихо, чтобы не потревожить сон хранителя, хозяйничала Забава.

– Ой! – обрадовался девушка. – Вы уже проснулись, господин… А я уже третий раз грею воду.

– Умница, – похвалил старательную служанку Вышемир и, добыв из-за пояса маленькую коробочку, протянул ее девушке. – Это тебе за усердие.

– Какая красивая, – как дитя, обрадовалась подарку Забава.

– Открой. Сбоку есть маленький выступ. Нажми на него.

– Порошок какой-то? – удивилась девушка.

– Понюхай, – посоветовал Вышемир.

Забава послушно сунула носик внутрь коробочки и легонько втянула воздух ноздрями.

– Не бойся, – еле сдерживая смех, поощрил ее Ищущий истину. – Вдохни глубже.

Другая служанка, может, и заподозрила бы подвох, но Лучезар верно заметил: девушка была изумительно наивна и доверчива. И Забава старательно нюхнула содержимое коробочки еще раз.

Вышемир насмешливо улыбнулся и ловко подхватил коробочку, выпавшую из ослабевших рук служанки.

– Удалось! – воскликнул счастливо, а потом щелкнул пальцами перед лицом девушки.

– Эй, Забава, ты меня слышишь?

– Да… я… слышу… – девушка отвечала очень тихо, делая небольшие паузы между словами.

– Тогда слушай и запоминай! С этой минуты ты будешь выполнять каждое мое пожелание! Даже если будешь знать, что так поступать нельзя! Ты можешь хныкать, проситься, но сделаешь все, что я прикажу. Запомнила?

– Да… я… запомнила…

– Но это страшная тайна! И ты никому не сможешь о ней рассказать. Поняла?

– Да… я… поняла… это… тайна…

– Крепко запомнила?

– Да… крепко…

– Ну, тогда отомри и пошли умываться.

Вышемир снова щелкнул пальцами, и румянец постепенно вернулся на бледные щечки служанки. Некоторое время девушка растерянно хлопала глазами, пытаясь понять, что случилось, но в памяти всплыли только последние слова.

– Ой, конечно. Вода давно нагрета.

– Замечательно. Помоги мне раздеться.

Вышемир умышленно выбрал для проверки самый простой и абсолютно безобидный способ. Вряд ли невинной девушке понравится такое распоряжение. И если горничная сейчас фыркнет, давая понять, что оценила шутку, и, похихикивая, выбежит из комнаты, ему придется признать эксперимент неудачным.

Забава мигнула ресницами раз, другой. Растерянно посмотрела на улыбающегося мужчину, что-то сродни испуга быстро промелькнуло в ее глазах, а вслед за этим она встала на колени и начала стаскивать с Вышемира ботфорты. Сняла их один за другим, аккуратно прислонила к печи сушиться, вернулась и принялась за остальную одежду.

С рубашкой, как и с сапогами, проблем не возникло. Но когда пальцы служанки завозились со шнуровкой на штанах, Вышемир возликовал по-настоящему.

Между тем как руки девушки покорно продолжали раздевать мужчину, на лице Забавы сменилась целая гамма чувств. Первоначальную растерянность вытеснило изумление. Потом ее миловидное личико побелело. А после того как, собираясь остановиться и уйти, она опустилась перед Вышемиром на колени, продолжая старательно стягивать штаны, Забава прямо вспыхнула. От стыда и унижения яркий румянец залил даже шею девушки – но, несмотря на это, она прилежно продолжала выполнять приказание.

Освободившись от одежды, Вышемир залез в кадку и с наслаждением погрузился в теплую воду. Первое испытание могущества прошло удачно.

Купель навевала дремоту, поэтому Ищущий истину не позволил себе долго нежиться, а лишь вымыл голову и стал быстро растираться жестким полотенцем. Посматривая при этом на служанку, которая неподвижно замерла рядом. Пунцовая, как роза, но даже не шелохнется, а только носом шмыгает, да глаза отводит стыдливо.

Покончив с вытиранием и почувствовав, как веселее заструилась в жилах кровь, Вышемир бросил влажное полотенце Забаве и перешел в кабинет.

– А ты не хочешь помыться? – спросил небрежно, умостившись в кресле.

– Я сегодня в речке купалась, – запинаясь на каждом слове, ответила Забава.

– Когда мы наедине, называй меня: мой господин.

– Как прикажете, мой господин.

– Вот и хорошо. Тогда раздевайся.

– Как прикажете, мой господин. Ой, мамочка! – воскликнула Забава, когда, покорные чужой воле, ее пальцы немедля принялись ослаблять шнуровку на вороте сорочки. – Не надо! Прошу вас…

– Поторопись, – поморщился Вышемир. – Мне с рассветом в дорогу, и я еще хочу поспать.

– Смилуйтесь, господин! – умоляла девушка, роняя слезы, между тем сбросив с себя яркую плахту и потащив вверх подол исподней рубашки.

Раздевалась Забава медленно, преодолевая саму себя, а казалось, будто девушка нарочито дразнится.

– Я не хочу! – Она вся дрожала, но послушно продолжала обнажаться.

– Быстрее! – прикрикнул Вышемир.

Нытье девушки его только забавляло.

– Да брось ты эту тряпку! – добавил раздраженно.

Забава тут же разжала пальцы и упустила на пол рубашку, которую прежде прижимала к груди, прикрываясь от взгляда мужчины.

– Встань на цыпочки и подними руки!

– У меня жених есть! Свадьба скоро! – пролепетала несчастная, но покорилась. – Не позорьте! Ноги буду целовать… – Слезы потекли ручьем.

– Надоела, помолчи… – приказал Вышемир, с интересом рассматривая свою игрушку. Молоденькая служанка проигрывала грациозностью дворянкам, но все же была очень даже ничего.

Он подошел ближе, взвесил на ладонях упругие груди, отметив страх в глубине зареванных глаз девушки, по-прежнему продолжающей тянуться в струнку. Обошел и по-хозяйски провел ладонью по стройной спине. Потом развернул к себе, крепко поцеловал и… оттолкнул.

Забава вскрикнула, отпрянула, наткнулась на кровать и упала на нее навзничь.

– Лежать!

Девушка вздрогнула, замерла, с ужасом взирая на надвигающуюся костлявую фигуру, а потом, не смея даже отвернуть лицо вбок, закрыла глаза и разрыдалась. От стыда и безысходности. Но той бездне, что жила в душе Вышемира, было наплевать на девичьи слезы. Важно было, что ее тело остается покорным его воле.

Громкий и настойчивый стук прозвучал как гром среди ясного неба. С той разницей, что Забаве он сулил спасение, а Вышемира отвлекал от развлечения.

– Это кому ж я так срочно понадобился? – недовольно проворчал хранитель. Вышемир набросил халат, на всякий случай накрыл девушку одеялом, закрыл дверь в спальню и выглянул в коридор.

На пороге тянулась в струнку пара стражников, а за их спинами переминалось еще двое.

– В чем дело?! – рявкнул раздраженно Вышемир. – Вы что, не видите, ночь на дворе?!

– Просим прощения, господин хранитель, мы всего лишь исполняем ваш приказ, – отчеканил старший из стражников. – Гонцы из замка Дубров доставлены. Разрешите идти?

– Идите, – махнул рукой Вышемир, вспоминая пожелание, высказанное Ксандору. – Нет, постойте… Я сейчас.

Вышемир вернулся в комнату, выудил из кармана висящего в прихожей плаща малый кошель, достал оттуда серебряную монету, а сам кошель положил в карман халата. Потом вернулся к ожидающим воинам.

– Это вам за службу, – протянул монету старшему стражнику. – Свободны. А к вам, – взглянул на наемников Владивоя, – у меня небольшой разговор.

– Внимательно слушаем тебя, господин хранитель, – уважительно поклонился воин с есаульским значком на отвороте камзола. Второй – одноглазый и тощий, словно жердь, лишь молча кивнул в знак того, что согласен с товарищем. Вышемир, всегда полагавший себя щуплым и нескладным, даже залюбовался столь уникальным экземпляром худобы.