Всемирная история в сплетнях - Мария Баганова

Желая запастись значительными денежными средствами для предстоящего похода, они ввели особый налог — «Саладинову десятину», который распространялся даже на церковные владения.

Ричард окружил себя блестящей свитой и рыцарями, на свое войско, по свидетельству современников, он тратил в день столько, сколько другие короли — в месяц. Собираясь в поход, он все переводил на деньги; свои владения он или отдавал в аренду, или закладывал и продавал. Таким образом, он действительно собрал громадные средства; его войско отличалось хорошим вооружением.

К сожалению, Фридрих Барбаросса погиб раньше, чем сумел принять активное участие в походе. Он тщательно подготовился к войне, заключил договоры с императорами тех стран, через земли которых предстояло переправляться, организовал доставку съестных припасов… Но при переправе через Босфор в Киликии немецкое войско постигло несчастье, погубившее все их предприятие: 9 июня при переходе через горную реку Салеф Фридрих был увлечен потоком и вытащен из воды уже бездыханным.

После этого часть немецкого отряда отказалась от продолжения похода и возвратилась морским путем в Европу, другая часть под предводительством сына Барбароссы герцога Фридриха Швабского дошла до города Акко, он же Акра или Птолемаида. Войско поразила эпидемия малярии, от которой умер и сам молодой Фридрих. На этом немецкую военную кампанию можно было считать законченной.

Молодые государи Филипп и Ричард представляли полную противоположность друг другу. Филипп, умный и даже хитрый, никогда не терял из виду интересов своего государства; Ричард, воспитанный при куртуазном пуатевинском дворе, жаждал прежде всего чудесных подвигов и славы.

Ричарду и Филиппу противостоял Саладин, точнее Салахад-Дин, «Защитник веры». Таково было его почетное прозвище, а настоящее имя — Юсуф ибн-Айюб. Этот полководец и правитель был признан гением еще при жизни и пользовался почетом и уважением даже среди христиан. О его храбрости, великодушии, образованности ходили легенды.

«Саладин был отважен, щедр, обходителен; душа его была благородна, так что всякий, кому довелось жить в его время на свете, сказал бы, что он сама доброта без единого пятнышка и изъяна. Вот почему мессер Бертран де Борн, который был наставником „короля-юноши“, услышав от одного человека подобный отзыв о Саладине, дабы узнать, таков ли он вправду, отправился его повидать и убедился, что Саладин и вправду такой, каким ему подобало быть. Находясь долгое время при нем, он очень удивлялся и восхищался, так как не мог представить себе, чтобы существовал еще кто-нибудь, кто мог бы говорить и совершать то, что говорил и совершал Саладин. И желая выяснить, как это могло быть достигнуто, он узнал, что Саладин, дабы не впадать в ошибки и делать именно то, что надлежало, располагал тайным советом, составленным из людей самых лучших и самых сведущих, каких только можно было где-либо сыскать, с которыми всякий день говорил и советовался о том, что следует сделать или сказать в этот день и не было ли им сделано или сказано в предшествующий день что-либо неподобающее, а также о том, что нужно предусмотреть на следующий день. И ему никогда не случалось упустить что-либо важное из подлежащего исполнению в тот или иной день».

Последний король Сицилии Вильгельм II, женатый на сестре Ричарда Иоанне, умер в ноябре 1189 года. Его племянник совершил государственный переворот, захватив власть и отправив Иоанну в тюрьму. Прибывший на остров Ричард потребовал освобождения Иоанны и достиг этого очень скоро. Но военный штурм все же состоялся, так как англичане обвинили сицилийских торговцев в том, что они чрезмерно задирают цены на хлеб. Мелкие стычки переросли в более крупные столкновения, ну а затем жители города заперли ворота, не желая впускать крестоносцев. Разозленный таким неуважением, Ричард повел свои войска на штурм и спустя несколько часов взял город.

Войско Филиппа не принимало участия в штурме, но, по предварительной договоренности, вся военная добыча должна была делиться пополам, и на этом основании француз потребовал свою долю. Требование показалось Ричарду несправедливым, и оно положило начало ссоре двух государей.

Вскоре на Сицилию прибыла Алиенор в сопровождении невесты Ричарда — Беренгарии Наваррской. Молодая дама, по выражению современников, была более мудра, чем красива, но, по всей видимости, внешность невесты не слишком волновала Ричарда. Обвенчаться сразу они не смогли, так как начался Великий пост, и было решено, что невеста последует за женихом в поход, а свадьба их состоится позже.

Французское и английское войска провели осень и зиму в Сицилии до весны 1191 года. Затем Филипп погрузился на корабли и переправился в Сирию. Крестоносцы планировали соединить свои силы в Акко, но это не вполне удалось.

Ричард задержался из-за того, что корабль его невесты был захвачен бурей и унесен к берегам Кипра, правитель которого тут же назвал Беренгарию своей пленницей.

Ричард был вынужден объявить ему войну и завладел Кипром. Немного позже туда прибыл Филипп Французский и снова потребовал от Ричарда уступить ему половину острова. Конечно, Ричард возмутился и подарил Кипр Ги де Лузиньяну — формальному королю давно захваченного сарацинами Иерусалима.

Тут же, на Кипре, состоялась свадьба Ричарда и Беренгарии. Формально их брак длился восемь лет, супруги почти не жили вместе, и Беренгария, хоть и считалась английской королевой, никогда не ступала на английскую землю. Детей у нее не было. Их бесплодное сожительство любят приводить в качестве аргумента те, кто считает Ричарда гомосексуалистом. Что же: король действительно дважды приносил публичное покаяние, перечисляя среди своих грехов и содомию. Впрочем, скорее всего, грех этот был случаен, ведь крестоносцам приходилось сталкиваться на Востоке с разнообразными искушениями, а в христианском лагере строгий аскетизм перемешивался с любовью к роскошной жизни и не было недостатка в «маркитантках» обоего пола.

Побуждаемый Ги де Лузиньяном, Ричард оставил наконец Кипр и прибыл в Акко, где принял участие в осаде города, тянувшейся целых два года! Многие историки считают эту осаду непрактичной и бесполезной, называя ее роковой ошибкой со стороны христиан, поддавшихся на уговоры интригана Лузиньяна: они бились, тратили время и силы из-за небольшого и никому не нужного клочка земли, которым предполагали наградить безземельного «короля Иерусалима», уже получившего Кипр.

Здесь еще более обострились и без того не слишком хорошие отношения Ричарда и Филиппа. Рыцарский характер Ричарда вызвал к нему горячую симпатию мусульманина Саладина; государи начали обмениваться посольствами, оказывать друг другу знаки внимания. Эти уважительные отношения стали одним из наиболее известных средневековых романтических сюжетов. Саладин посылал Ричарду свежие фрукты и лед, а однажды, когда конь Ричарда был убит, подарил тому двух жеребцов. Ричард также отвечал подарками. Они даже поднимали вопрос о свадьбе между сестрой Ричарда Иоанной и братом Саладина Аль-Адилем. Филипп взревновал и заподозрил заговор против себя. Поползли слухи, что Ричард готов изменить делу христиан и даже посягнуть на жизнь Филиппа.

Слухи эти были не так уж безосновательны: противники крестоносцев мусульмане отличались хитростью и ловкостью. Отважные бедуины подкрадывалась ночью к отдельным пилигримам с обнаженным кинжалом и принуждали молча идти в плен или закалывали их при первом крике. Война шла и на море. Некоторые мусульманские корабли старались обмануть христиан тем, что водружали кресты и брали на борт свиней, нечистых животных.

Но, несмотря на это, Саладин был недоволен боевым духом своих воинов. Он горько жаловался на пренебрежение общим делом, сравнивая апатию магометан с энтузиазмом крестоносцев: «Есть ли хоть один мусульманин, — писал он халифам, — который следует призыву, который приходит, когда его зовут? Между тем взгляни на христиан, какими массами они стекаются, как они спешат наперерыв, как они поддерживают друг друга, как они жертвуют своими богатствами, как дружно они держатся вместе, как они переносят величайшие лишения. У них нет короля, государя, острова или города, нет человека, как бы незначителен он ни был, который бы не послал на эту войну своих крестьян, своих подданных, который бы не дал им явиться на поприще храбрости; у них нет сильного человека, который бы не принял участия в этом походе: все хотят быть полезными нечестивой цели своего рвения… Напротив того, мусульмане вялы, лишены мужества, равнодушны, утомлены, бесчувственны, не ревностны к вере… Ты, который происходишь от крови нашего пророка Магомета, ты обязан поэтому стать на его место и сделать в это время то, что сделал бы он сам, если бы был среди своего народа — сохранить в мире воспоминание о нем и дать восторжествовать истине; потому что он поручил нас и всех мусульман твоему покровительству!»