Морпех – победитель магов - Александр Зорич

– Может, и не он, – вздохнул я. – Хотя какая нам, в сущности, разница?

Как стало ясно позднее, в ту минуту Уфимский был бесконечно близок к осуществлению своих коварных замыслов.

Точнее сказать, полагал, что бесконечно близок.

Поскольку он еще не знал, что принцесса Амита похищена Тутарбаном и убрана из фокуса телепортера, где он собственной рукой приковал ее на цепь.

В общем, Уфимский спешил попасть в свое светлое будущее. А потому не стал придавать инциденту с солнечной пушкой статус «красный код», как сказали бы наши американские заклятые партнеры.

Убедившись, что источник непосредственной угрозы им ликвидирован, доктор шустро погнал свой «Черчилль» к Храму.

Но, вместо того чтобы вкатиться в полукруглый черный проем, танк вдруг резко свернул вправо и, не сбавляя скорости, протаранил ближайшую к нему пирамиду, выложенную голубыми изразцовыми кирпичами.

Трехметровое сооружение оказалось неожиданно хрупким – широкая броневая грудь танка прошла через пирамиду, как нож сквозь масло.

Когда танк без труда пронесся через то место, где еще секунду назад стояло сооружение, мне показалось, что дело происходит внутри какой-то компьютерной игры.

С виду пирамида представлялась слишком основательной, чтобы от нее осталась всего лишь огромная куча строительного мусора… Но в итоге за кормой танка курилось в воздухе хорошо если ведер двадцать пыли!

В следующий миг я понял, что эта пыль ведет себя как-то… абсолютно нефизично!

Вместо того чтобы оседать и рассеиваться под напором ветра, пыль собралась в гибкое черное веретено, медленно растущее в высоту.

– Это что еще за хрень? – спросил дядя Вова, пальцем указывая на веретено.

– Может, смерч?

– Это не смерч. Это джинн, – сказал Кадам мрачно. – И он гневается. Из-за того, что человек на колеснице разрушил его дом.

– Пирамиду, что ли?

– Я же говорю: дом!

Так я впервые в жизни увидел настоящего джинна.

И, должен сказать, поначалу это потустороннее существо не произвело на меня особого впечатления.

Но когда джинн как следует разогрелся и начал беситься… о, это было что-то.

Да-да!

Оказалось, что если джинна извлечь из его уютного домика (или, как пишут в сказках, «выпустить из заточения»), то он первым делом начнет разогреваться. Как старый ламповый радиоприемник.

Настороженно гудящее веретено, свитое из пыли и запахов, поменяло цвет и стало желтым.

Затем – оранжевым.

Затем – ярко-красным. И наконец… вспыхнуло!

Джинн разогрелся. Теперь среди черных колонн и щербатых стен приплясывал огненный десятиметровый бич.

А потом джинн ударил.

Пылающий бич с ревом рассек воздух и перерубил колонну. От взрывного нагрева камень брызнул шрапнелью. Многотонный обрубок ухнул вниз…

– Что-то Уфимский перемудрил! – заволновался дядя Вова. – Этот огненный червь сейчас его вместе с танком…

И в самом деле. «Огненный червь», то есть джинн, после пары пробных ударов по ни в чем не повинным руинам решил взяться непосредственно за «Черчилль».

Но Уфимский, казалось, только того и ждал.

Магическое зеркало, полученное им от Мансура, было заготовлено как раз на этот случай.

Танк развернул башню.

Внезапно для себя джинн отразился в магическом зеркале.

Раздалось гудение переменного тона, точно турбовинтовой самолет на рулежке вначале давал, а затем сразу же убирал газ на двигателях.

Я подумал: джинн погудит – а потом ударит по танку.

Но вместо того, чтобы разрубить танк огненным бичом, джинн свернулся… в огненный бублик! После чего прекратил гудеть и повис в нескольких метрах над землей, едва заметно покачиваясь и не совершая больше никаких резких движений.

– Мансур очень сильный маг… – сказал Кадам и в его голосе одновременно читались досада, уважение, ненависть. – Он смог сделать такое магическое зеркало, какого свет еще не видывал…

– Но зачем всё это?! – воскликнул я. – В этом же нет никакой логики!

– Ты о чем, Сергуня? – не понял дядя Вова.

Но я адресовал свое любопытство Кадаму:

– Посуди сам! Похититель Амиты сперва освободил джинна и тем самым разозлил его. Но затем он применил магические зеркало и успокоил его. То есть он вернул ситуацию к исходной! Выходит, с тем же успехом похититель Амиты мог вообще ничего не делать!

(Я говорил «похититель Амиты» вместо «Уфимский», чтобы не сбивать Кадама с толку.)

– Ты прав. Это весьма неразумно и подозрительно, – Кадам нахмурился.

Как вдруг мага осенило:

– Там четыре джинна! Четыре! Он хочет освободить их всех!

– Освободить четырех джиннов? Но зачем?!

– Затем, что один джинн – ничем не уравновешен и ищет пути убить того, кто потревожил его покой. Два джинна уравновешивают друг друга, но бездеятельны. Три джинна снова неуравновешены и смертоносны. Зато четыре джинна, выпущенные из заточения вокруг алтаря Храма, и уравновешены, и деятельны.

Я почувствовал холодок между лопаток.

– Уравновешены и деятельны?

– Да. Они не убьют дерзкого нарушителя их покоя. Но смогут для него кое-что сделать.

– И что же четыре джинна сделают?!

– В данном случае я полагаю… в данном случае… – Кадам помедлил. – Перенесут Амиту и ее похитителя прочь отсюда! Куда-то далеко!

– То есть он использует джиннов, чтобы оторваться от нас, от погони?

– Именно так! Главное – не просто оторваться, но и замести следы… И если ему это удастся, мы уже не найдем Амиту никогда! А значит – пробил наш час!

С этими словами Кадам распрямился и опрокинул в рот содержимое пары своих драгоценных склянок.

«Если маг взялся за эликсиры – это значит, что вот-вот произойдет что-то важное…»

– Поспешим же! – воскликнул Кадам.

– Куда, куда поспешим?!

– В Храм! Скорее в Храм! Надо остановить безумца до того, как он пробудит всех джиннов!

Глава 13. Храм

Оазис Трех Мангустов

Империя Алхимиков

Мы мчались к Храму на двух василисках.

Где-то там, впереди, в густых клубах пыли и в облаках бензинового выхлопа ворочался «Черчилль» – тяжелый танк, который нам предстояло как-то победить.

А значит, пришло время рассказать о нашем арсенале противотанковых средств ближнего боя.

Почему ближнего?

Потому что противотанковое средство дальнего боя мы профукали.

Как вы помните, наша солнечная пушка успела выстрелить только один раз, после чего была иссечена осколками 75-миллиметрового снаряда, выпущенного «Черчиллем».

Также напомню, что богатый арсенал сомалийских пиратов в свое время позволил нам с дядей Вовой обзавестись не только тяжелыми пулеметами, но еще и противотанковыми гранатометами «РПГ-29». Из этих гранатометов можно было поджечь «Черчилль» метров с трехсот, а при достаточном везении и с пятисот!

Но, увы, мы использовали все гранатометы «РПГ-29» по ездовым кашалотам разумных саламандр в приснопамятном бою под началом капитана Курра…

В итоге мы в нашем эпическом противостоянии с «Черчиллем» могли полагаться лишь на то, что лежало в наших подсумках.

У Кадама в похожем на сардельку плоском ягдташе, пристегнутом к грудной кожаной перевязи, покоились несколько клубков зеленой шерсти.

Я уже привык к тому, что в руках магов самые обычные вещи могут превращаться в смертоносное оружие.

Поэтому даже не стал спрашивать, как зеленая шерсть, по мысли Кадама, поможет в борьбе с 40-тонным танком.

Что же до нас с дядей Вовой, то мы располагали тремя ручными гранатами и тремя бутылками с «коктейлем Молотова».

То есть мы, краса и гордость морской пехоты Черноморского флота, были подготовлены к борьбе с бронетехникой противника ничем не лучше, чем наши прадеды в ноябре 1941-го под Москвой!

Вдобавок наши ручные гранаты были изготовлены не фабрично, а золотыми руками дяди Вовы по наитию моего скромного инженерного гения.

Для этого использовались патроны от крупнокалиберных пулеметов, гранаты для подствольников и кое-какие останки нашей электроники.

Проще говоря, наши противотанковые гранаты были кустарными.

Они отличались от древних советских противотанковых гранат «РПГ-40» в лучшую сторону лишь тем, что имели не обычные, а двухрежимные взрыватели.

В первом положении взрыватель обеспечивал подрыв гранаты от удара о корпус цели.

А во втором, наоборот, исключал ударный подрыв, зато позволял дистанционно инициировать гранату при помощи пульта с радиопередатчиком.

Но главным нашим оружием должны были стать знания.

А точнее, знание – одно знание, в единственном числе.

Я знал, где у «Черчилля» ахиллесова пята.

Ахиллесова пята звалась «воздухоприток».

Что такое воздухоприток?

У «Черчилля» это такой здоровенный короб на борту.

Короб этот сам по себе неплохо забронирован, но в его верхнем торце имеются прорези – как в почтовом ящике.

Через эти щели вентиляторы засасывают забортный воздух, который потом идет к радиаторам системы охлаждения.