Золотой венец Трои. Сокровище князей Радзивиллов (сборник) - Ольга Тарасевич

Таксист, как денди лондонский одетый.

Специалист по кунилингусу, дорого, качественно. Фантазер, в очередной раз размечтавшийся поднять неплохой капитал на торговле одеждой – и со всей дури шмякнувшийся о грешную жесткую землю.

Тьфу, гадость какая… не те мысли приходят в голову… совершенно не те…

– Валерка! Что же ты к нам в архив не заходишь? Как дела твои? Ну, ты франт! Всегда был франтом!

Пожимая протянутую ладонь однокурсника, Валера мгновенно расправил плечи, придал лицу утомленно-успешное выражение, сверкнул голливудской улыбкой:

– Некогда, старик. Поднимаю свой бизнес. Дела идут в гору, скоро буду расширяться!

Валерий врал, как всегда, вдохновенно. И постепенно сам начинал верить в собственную ложь.

Действительно, перед однокурсником, седенькой, прилизанной крысой из архива КГБ, уже стоит кто? Да ведь крутой бизнесмен, прирожденный лидер! А то, что этот лидер сходит с ума от Ритиного ворчания и излишнего темперамента в спальне – так это мелочи, временные трудности, все образуется. Это ничего, что к сорока годам нет ни своего угла, ни семьи, ни детей – только выводок раскрученных на деньги не очень красивых баб. Все еще наладится. Вот пойдет торговля, потом получится купить просторную квартиру, машину, «БМВ» или «Мерседес», конечно, чего размениваться на мелочи.

– Подожди, все это, конечно, очень интересно, – перебил однокурсник монолог о Валериных бизнес-успехах. – У меня для тебя очень важные новости. Как здорово, что мы вот так случайно встретились. Ты не представляешь, я ведь искал тебя. Но по городскому номеру меня обругала какая-то девушка и сказала, чтобы я больше не звонил. А мобильного твоего у меня не было. Валер, я долго тебя искал. Закон подлости. А может, ты уезжал? Впрочем, неважно. Ты сейчас упадешь! В это невозможно поверить, но…

Валерий Клишевич слушал торопливый, сбивчивый рассказ однокурсника. И, действительно, был готов упасть в обморок.

В голове сенсационная информация просто не укладывалась.

Наверное, она многое меняла. Открывала в том числе и новые финансовые перспективы. Да-да, пожалуй, какую-то выгоду при таком раскладе возможно извлечь. Если повезет…

Конечно, однокурсник все говорит правильно.

Только так и должно быть.

О таких вещах можно не знать на сознательном уровне – но все равно догадываться интуитивно. Всегда ведь было совершенно четкое осознание своего отличия от других людей, невозможность довольствоваться малым.

Так вот почему любой компромисс казался чем-то неправильным! Просто кровь не обманешь…

Ошеломленный, обрадованный, Валерий с трудом распрощался с приятелем, вернулся в свою машину и завел двигатель.

И сразу же возникло непреодолимое желание поехать в Несвиж.

– Стыдно кому признаться, я ни разу не был в замке Радзивиллов, – пробормотал Валерий, нажимая на педаль газа. – Да пошло оно все куда подальше: такси, Рита, долги! Теперь все будет совершенно иначе. Если только мне повезет…

Глава 2

Несвиж, 1795 год

Темно-карие глаза и льняные волосы. Жемчужное ожерелье в пять рядов на смуглой шее, кольца с жемчугом на тонких пальчиках, а еще серьги, перламутровые нежные горошинки на золотых цепочках. К улыбке Барбары Радзивилл шел жемчуг, и она прекрасно знала об этом, как и всякая прекрасная девушка угадывает, что лучше всего оттеняет ее красоту. Платьев у расцветающей первой юной своей прелестью паненки имелось великое множество, и легких белых бальных, на выход, и темных теплых шерстяных, которые она носила в обычные дни в замке (покои-то огромные, в каждом жарко пылает камин, однако из коридоров в зиму все равно так и тянет студеным). Она любила переменять наряды, все вертелась перед большим зеркалом, искусно оплетенным виноградом из чистейшего серебра. Платья менялись. Только жемчужные украшения всегда были неизменными в ее облике.

Пятнадцати лет выдали Барбару замуж, она и школу при костеле еще окончить не успела, а уже собрали под венец, отдали известному трокскому воеводе Станиславу Гаштольду. Род его был самым знатным и сильным в Литве, и воином Станислав считался хорошим, и даже не слишком старым он Барбару за себя взял – всего-то ему тридцать лет исполнилось, куда чаще девочкам-паненкам знатных фамилий с мужьями лет по сорок доводится век коротать, а то и по пятьдесят. Только, конечно, не любила Барбара мужа своего. Понимала, что должна, пред Богом ведь венчаны, по воле родителей – а не любила, чужим, старым, некрасивым казался супруг молоденькой девушке. Только одно Станислав, несомненно, хорошо сделал – быстро помер. И в двадцать лет Барбара уже стала вдовой, красивой, богатой. Жила она тогда в Вильно. Постылое замужество забылось быстро. К тому же поблизости находился замок наследника польского престола Сигизмунда Августа. Черноволосый, темноглазый (наполовину ведь итальянец), галантный – он вскружил Барбаре голову комплиментами, горячими взорами, певучими стихами собственного сочинения.

Когда женщина любит, то все принимает, на все готова, со всем согласна. Нет ничего такого, чего нельзя было бы вынести ради любимого. Конечно, о том, чтобы стать женой Сигизмунда Августа, молодой вдове и мечтать было нечего. Хотя каждую ночь наследник горячо доказывал свою любовь. Только ведь там, где трон, где престол и корона, о любви и речи не ведется, там думают лишь об интересах государства, о политике, и препятствовать всему этому ни у кого возможности не имеется. Но что такое боль, которая случится завтра? Когда сегодня рядом с тобой твой любимый, и он обнимает так нежно, что кажется, от счастья вот-вот взлетишь в самое небо, как святой ангел…

Марыся замолкла, отпила молока из кубка.

И дивные картины, которые мальчик мысленно рисовал вслед за ее рассказом (а он, как всегда, велся самыми простыми словами), сразу же прекратили туманить все еще немного кружащуюся голову…

Доминик лежит на лавке в кухне, и, пока Марыся пьет молоко, думает о том, как же ему неловко за недавний обморок.

Действительно, вот стыдобища-то приключилась! Перепугался и упал, как какая-нибудь влюбленная паненка на балу. До сих пор перед глазами все слегка дрожит и расплывается. Только дикий парализующий страх уже отступил. Кухарка рассказывает о той, которая является теперь призраком в Несвижском замке. И уже представляется Барбара вовсе даже не жуткой, а красивой, нарядной, влюбленной. Просто очень уж неожиданно возник вдруг под потолком кухни ее призрак, а потом так же неожиданно исчез, будто его и не было вовсе…

– Барбара с женитьбой Сигизмунду Августу не докучала. А вот братья ее терпеть такого непотребства не стали. Слухи по Вильно пронеслись быстро, все только и делали, что судачили: Барбара Радзивилл, та самая, знатного рода, – как последняя девка гулящая, все дозволяет и на все согласна, – продолжила Марыся, отерев ладонью белые молочные «усики».

И Доминик уже видит двух дюжих молодцев, Николая Черного и Николая Рыжего, братьев Барбары, что ночью затаились у покоев сестры. Накануне Сигизмунд Август обещался им в самом серьезнейшем разговоре: больше к Барбаре ни ногой, довольно порочить молодую вдову, коли в жены ее взять возможности не имеется. Легко ли было слово такое давать – неведомо. А вот держать его оказалось невозможно. Поймали в ту же ночь будущего короля Польши у постели Барбары, кликнули ксендза. Сигизмунд Август не противился тайному венчанию, любил Барбару крепко, а еще скандала не хотел. В самом деле, негоже, конечно, такому знатному пану слова своего не держать!

И вот умирает отец его, и мать, Бона Сфорца (сама родом из Италии и там, должно быть, заимела манеру к отравлениям, немало Радзивиллов пали жертвами ее яда), подыскивает молодому королю достойную невесту. Тут все и вскрывается: женат, да еще на Барбаре Радзивилл, той самой, чей род испокон веков ненавидят короли польские за силу, за богатство, за то, что служить Польше Радзивиллы-то служили честно, но вот колен никогда не преклоняли и достоинство свое всегда хранили… Бона Сфорца – хитрая, коварная. Сразу же съехала с Кракова, где поселились молодые. Якобы стерпеть не смогла и сделанный сыном выбор жены, и что все тайно, без ее ведома, совершилось. Да только разве для того, чтобы на тот свет бедняжку новобрачную спровадить, обязательно самой яд в пищу подсыпать? Наверняка подговорила кого-то из слуг коварная мстительная свекровь. Полгода, всего полгода прошло от коронации Барбары до похорон ее. Кончалась королева ужасно: прекрасное нежное тело покрылось гнойными нарывами, такими страшными, настолько зловонными, что служанки не могли даже находиться рядом с постелью умирающей госпожи своей, падали в обморок. Завидев это, Сигизмунд Август сам стал ухаживать за женой, кормил, поил, менял ей промокающее от гноя платье – и никакого отвращения не испытывал, только жалость к бедной мучающейся жене была в его сердце. Лучшие доктора и знахари смотрели Барбару. Да только не помогли ни снадобья их, ни советы. Отравленная, преставилась молодая красавица из славного рода Радзивиллов…