Радиус поражения - Артем Каменистый

— Не — ну правда! Че это тут такое случилось?!

Рощин обошел остатки бронетранспортера, углубился в лесополосу. Быстро вышел назад, высыпал к ногам Синего несколько гильз:

— Ребятки — надо бы нам "Камаз" сменить на что-то другое. И побыстрее. Партизаны на глазах звереют — БТР ухитрились сжечь. Нарвемся на них — хана.

— Чем это они его? — уточнил Тарас.

— Пойдемте покажу. Вам это понравится.

Рощин подвел народ к лесополосе, указав на парочку каких-то труб с приваренными к середкам штырями. Штыри эти были воткнуты в землю таким образом, что эти штуковины походили на буквы "Т" с урезанными до минимума ножками. Кроме того у каждой трубы на одном из концов наблюдался дефект — их будто разорвало. Разошедшиеся ленты металла торчали в разные стороны.

— Вот их оружие. Дешево и сердито.

Тарас, присев поднял скрученную пару каких-то проводков, зачем-то понюхал их, протянул Рощину:

— Это от детонатора. В шахтах такие используют проходчики. Даже ярлычок остался. На таможне частенько изымают — навидался.

— Ага. Из подручных материалов чуть ли не пушки сделали, — заявил полковник и, очевидно, специально для Лысого, пояснил подробнее: — Это партизанские самоделки. Кусок заклепанной трубы забивается с одной стороны порохом, а может и взрывчаткой, с другой насыпаются гайки, болты, или резаная картечь. Что-то в этом роде. Подрывается с помощью электродетонатора. Думаю, дорога эта ведет в тупик — судя по следам БТР прошел в ту сторону, где-то там развернулся, направился обратно. А здесь его уже поджидали нехорошие люди — штук пять таких труб поставили. Вон, дырки остались. И на дороге в лужу фугас положили. Смотрите: воды в луже после взрыва не осталось — всю унесло, но деревья грязью забрызганы. Когда БТР приблизился, местный пиротехник врубил свою машинку. Грохот, дым, барабанная дробь картечи по броне, взрыв под днищем… БТР подпрыгивает, затем падает, переваливаясь с боку на бок проезжает еще несколько метров, поравнявшись с основными силами "партизан". Экипаж в шоке — занят подсчетом шишек и синяков. По супостату из зарослей ударили дробовики — все два, если не меньше. Тех, кто сидел на броне, после всех этих невероятных приключений смело на землю, а если не смело, то ошарашило здорово. В дыму из зарослей выскочили народные мстители с бутылками в руках. В бутылках, как я понимаю, было что-то вроде самодельного напалма. БТР мгновенно превратился в пионерский костер. Уцелевшие свинки, похрюкивая от избытка впечатлений, попытались было расползтись в разные стороны. Но не тут-то было — доблестные партизаны, используя дубины и топоры, отмудохали их по ускоренной программе. Затем, собрав автоматы, патроны и гранаты, растворились в джунглях Украины, оставив на память о своем эпическом деянии парочку этих противобронетранспортерных устройств. Их при выстрелах разорвало — больше не постреляешь, да и в металлолом сейчас сдать нелегко.

Синий, почесав затылок, подытожил:

— Итого: у этих партизан теперь есть автоматы. И труб таких штуки три осталось. Раз они здесь их не бросили — взрывчатка, картечь и детонаторы еще есть. И раз им не лень таскаться с такой тяжестью, думаю, они вынашивают замыслы спалить еще кого-нибудь. К примеру "Камаз" со свинками. Что-то мне наш лимузин нравится все меньше и меньше… Пора бы посетить автосалон…

— Да. Надо менять колеса. По пути будем приглядывать тачку.

— Если нас раньше не укокошат.

— Если бы у Юльки были сиськи, можно было бы ее посадить на крышу кабины, раздев по пояс — никто бы не стал стрелять, — размечтался Тоха.

— А давай тебя посадим — у тебя есть, — тут же предложила ехидная маньячка.

— Ага — я тебя тоже люблю.

— Нам пора, — неожиданно заявил Олег.

— Что пора? — не понял Тарас.

— Все. Вон развилка. Вам, наверное, прямо, а нам налево. Пойдем полями к Днепропетровску. Дальше нам с вами не по пути.

— Все же не одумались? — вздохнул Рощин. — Вот же бестолковые люди бывают… Олег — ну что ты в самом деле… Ну куда вы поедете?

— Нам домой — в Днепропетровск, — непреклонно заявил парень, чуть тише добавив: — Я все понимаю, но не поехать туда мы не можем. Извините…

Рощин обреченно махнул рукой:

— Ну и езжайте! Но смотри только — аккуратнее по пути. Джип не "Камаз", водитель сидит невысоко, обзор поменьше. Прозеваете свинок — погибнете. Я видел, как ты водишь — плохо. Серьезную погоню тебе не выдержать. И ружье себе оставь. Крысу из него убить не так просто — но изранишь прилично, да и ошеломишь. Крысы для вас опаснее свинок — их заметить гораздо сложнее.

— Хорошо. Спасибо. Постараюсь не тупить.

Олег, неопределенно махнув рукой всем сразу, направился к джипу. Навстречу ему шагнул Лысый, что-то неразборчиво произнес, обогнул, пошел к грузовику. Олег, остановившись, обернулся, недоуменно выкрикнул:

— Да ты что?! Ты куда?!

Лысый, ссутулившись, чуть обернулся, виновато ответил:

— Не Олег — извини. Я с ними поеду.

— Не тупи — мы с тобой с первого класса вместе! Лысый — прорвемся! Все будет!

— Не — надо помочь мужикам. Ты и без меня доберешься, — уже забравшись в кузов, попросил: — Если моих увидишь, скажи, что все нормально со мной. Извини, брат. Просто я здесь нужнее. Сам понимаешь.

Олег, склонив голову, уже потише согласился:

— Понимаю. Удачи вам. Удачи вам много нужно…

Расставание вышло тягостным. Алла напоследок закатила такую грандиозную истерику, что Лысый явно заколебался. Еще немного, и, наверное, передумал бы. Но Синий, видимо поняв его состояние, поторопил Рощина, и, быстро погрузившись, поехали дальше, расставшись с джипом на развилке. Помахали руками из кузова и все — исчез он за лесополосой.

Тоха готов был поспорить на что угодно, что больше он ни Олега, ни Аллу никогда не увидит.

Не в этой жизни…

Олег, конечно, парень неплохой, но неприспособлен он ко всему этому. Не протянет долго без помощи серьезных ребят. Хорошо, если сутки проживет. И сам сгинет, и Алку прихватит с собой. Нет в нем жилки выживальщика. И ведь не дурак — понимать должен. Но бывает у человека — клинит на чем-то конкретно. Логика тут бессильна — решил пилить до своего Днепропетровска, и точка. Без кандалов такого не остановить.

В принципе, Тоха такой же…

Дальше ехали такими же некомфортными дорогами. Часто останавливались для совещаний, затем огибали опасные или подозрительные места. Следов деятельности "партизан" больше не замечали, но на всякий случай Юлька не покидала кабину, а кое-где даже голову из окна высовывала, демонстрируя гипотетическим наблюдателям девичье лицо.

Пронесло. Никто не обстрелял "Камаз" из дробовиков или самодельных артиллерийских устройств. Свинки тоже не попались. Хотя тут, наверное, заслуга зорких глаз Синего — в отличие от народных мстителей, твари засады не устраивают, и заметить их можно издалека.

Но все равно не нарваться на неприятности не получилось. Произошло это уже за Славянском. Грузовик остановился на краю пшеничного поля — дальше, за лесополосой, шла асфальтированная дорога. При всем желании избежать ее было невозможно — она вела к мосту через Северский Донец. Им нужно было попасть на другой берег.

Тарас, посланный на разведку, вернулся минут через пятнадцать. Выражение лица у него было таким, что Тоха сразу понял — впереди их ждет не бесплатный стриптиз с дармовой выпивкой. Впереди что-то гораздо менее приятное.

Когда запыхавшийся Тарас остановился, он, оправдывая догадки Тохи, выразил свое впечатление от увиденного одним единственным словом.

Матерным.

Это очень серьезно — Тарас, конечно, не чеховский интеллигент, но до этого не матерился ни разу.

Он придумал способ. Не слишком удобный, но действующий. Не все операторы ходили под себя — некоторые, не в силах избавиться от ненужных сейчас привычек воспитанного человека, продолжали делать это в туалетах. Это не вызывало подозрений — элитники из охраны смотрели на такие походы равнодушно.

Зайти в кабинку, присесть на унитаз, забыться на несколько минут, а может и на час. Больше вряд ли — тело неминуемо склоняется в сторону, падает, стукаясь головой о стены или дверь. После этого вернуться на рабочее место, просидеть там немного, и повторить процесс. Несколько раз, и все отлично — он почти выспался. Самочувствие, правда, далеко не идеальное, но зато жив.

Хорошо бы еще сосед по столу помер — совсем не шевелится. Только щелкает мышкой и подкручивает верньеры. Лужа под ним расплывается все шире и шире — скоро придется отодвигать ноги от этой пакости. Элитники кормят тело почти насильно — ему уже не нужна ни вода, ни еда.

А ведь несколько дней назад все было не так. Этого человека звали Сергей, и был он вполне жизнерадостным толстячком лет тридцати. Заядлый курильщик — постоянно выбегал. И анекдоты пошлые любил в курилке или на крыльце рассказывать.