Эвервилль - Клайв Баркер

— Мой дом на Эфемериде, — проговорил он.

— И где эта Эфемерида? — поинтересовался Джо.

Ной смотрел на него секунд десять, а потом показал рукой на горизонт.

— Вот черт! — воскликнул Джо. — Ты обвел меня вокруг пальца.

— Вокруг пальца?

— Ну, надул меня. — Он наклонился к Ною, буквально нос к носу. — Ты меня обдурил.

— Я решил, что ты послан, чтобы вернуть меня домой.

— Только не надо громких слов.

— Но это правда Я так подумал. Я и сейчас так думаю. — Он снова заглянул в глаза Джо. — Или ты думаешь, что наша встреча — просто странный случай?

— Конечно, — подтвердил Джо.

Ной кивнул.

— Тогда тебе нужно вернуться, — сказал он. — А я остаюсь. Здесь, на моей земле, я чувствую себя сильнее. Разумеется, у тебя больше силы на твоей.

Джо понял сарказм.

— Черт возьми, тебе прекрасно известно, что со мной будет, когда я вернусь.

— Да, — сказал Ной, поднявшись на ноги. — Ты станешь бессильным— С этими словами он заковылял прочь по берегу. — Прощай, Джо! — крикнул он, не оглядываясь.

— Вот зараза, — проворчал Джо, глядя на серебристый отсвет земного звездного неба, пробивавшийся в трещине. Что толку, если он сейчас вернется к Фебе? Раненый, преследуемый. И, как верно заметил Ной, совершенно бессильный.

Он снова повернулся лицом к удивительному незнакомому миру, куда его занесло. Чужой город, странная процессия, шторм в бушующем море — ничто не сулило добра. Но здесь — можно же допустить такое — у него была надежда. Надежда обрести власть или хоть какую-то силу. Потом он вернется домой, и с ним будут считаться. Возможно, ради этого придется попотеть, но он потел и дома, а что получил в награду? Отбитые яйца.

— Ладно, — сказал он, догнав Ноя. — Я остаюсь. Но нести я тебя больше не буду, понял?

Ной улыбнулся.

— Позволь мне… опереться на твое плечо, пока мои ноги не окрепли?

— Давай, — согласился Джо.

Ной обхватил рукой Джо за шею.

— Там, на берегу, лежит бот, — сообщил он. — Мы в нем спрячемся, пока не пройдет процессия.

— Почему ты боишься Посвященного? — спросил Джо, направляясь к лодке.

— Никто не знает, что у него на уме. Их поступки понятны только им Возможно, тот, кто сейчас идет к нам, не сет добро, но про это никак не узнаешь.

Дальше они шли молча, пока не достигли корабля. Бот был двухмачтовый, футов двадцати пяти в длину, с палубой и рулевой рубкой, выкрашенными в алый и голубой цвет. На носу аккуратно выведено название: «Фанакапан».

Голод уже напоминал о себе, так что Джо усадил Ноя на землю в тени высокого борта, а сам забрался на корабль поискать что-нибудь съедобное. Остатки наркотика наконец выветрились, так что, бродя по кораблю в поисках хлеба или бутылки пива, Джо боролся с весьма неприятными чувства ми: тревогой, страхом и, наконец, разочарованием Он, Джо, попал в иной мир лишь для того, чтобы увидеть его сходство с привычным миром Возможно, здешнее море было и впрямь, как сказал Ной, морем сновидений, однако не похоже, что бы здешние корабли — во всяком случае, вот этот — строили каким-то волшебным способом, без гвоздей и топора. И плавали на нем, судя по всему, отнюдь не бесплотные создания: в обеих каютах грязно, на камбузе чем-то воняет, в рубке на стенах красуются непристойные рисунки.

Что до еды, то ничего подходящего Джо не обнаружил. На камбузе валялись какие-то объедки, но они годились только на выброс. Джо обшарил карманы разбросанных курток, даже перетряхнул засаленные одеяла в надежде найти плитку шоколада или апельсин, но на палубу вернулся с пустыми руками. Разочарованный и голодный, он спустился на берег, где Ной сидел, поджав ноги, и смотрел вдаль, а по щекам его текли слезы.

— Ты чего?

— Просто вспомнил, — сказал Ной, кивнув в сторону тянувшейся мимо них процессии.

Она явно направлялась к небесной трещине. Пятеро или шестеро детей — либо существа, похожие на детей, почти обнаженные, — вышли вперед из первой шеренги и принялись усыпать дорогу листьями и лепестками цветов.

— Что ты вспомнил?

— День моей свадьбы, — ответил Ной. — Мою возлюбленную. Нас было в три, в четыре раза больше. Ты и представить себе не можешь наши наряды! Нашу музыку! Мы собирались положить конец столетию войны и начать… — Его голос прервался, и плечи его вздрогнули. — Я хочу вернуться домой, Джо, — сказал он через некоторое время. — Даже если я там умру.

— Зачем столько лет ждать возвращения, чтобы потом просто умереть?

— Что тут плохого, — прошептал Ной сквозь слезы. — Я любил ее, как никого в моей жизни. Второй такой нет и не может быть, да мне и не нужна вторая. До сих пор мне даже думать об этом больно. Моя смерть не страшна, я лишь хочу вернуться домой и соединиться с землей, из которой вышел. Ты понимаешь меня, да?

Джо промолчал. Ной поднял голову и посмотрел на него:

— Не понимаешь?

— Нет, — ответил Джо. — У меня нет дома, Ной. Я ненавижу Америку.

— А как; насчет Африки?

— В Африке я не бывал. Не думаю, что там мне было бы лучше. — Он тяжело вздохнул. — Так что плевать, где меня закопают.

Воцарилось молчание. Потом Джо сказал:

— Жрать охота. На корабле я ничего не нашел. Нужно поесть, или я скоро свалюсь.

— Поймай рыбу, — предложил Ной, встал, подошел к кромке воды и позвал Джо.

Волны стали тише, отметил про себя Джо.

— Видишь? — Ной показал на рыбешек, резвившихся в волнах.

Радужные блестки, которые Джо приметил раньше, оказались рыбами и угрями. Вода здесь кишела ими.

— Вижу.

— Тогда бери и ешь.

— Хочешь сказать, что их можно ловить руками?

— Ловить и есть, — сказал Ной. Он улыбнулся при виде того, как Джо скривился от отвращения, — Сырая рыба вкус нее. Можешь мне поверить.

Голод уже донимал Джо не меньше, чем боль в паху. Что ж, не время привередничать. Он пожал плечами и вошел в воду. Вода оказалась теплой — теплее, чем он ожидал; если бы Джо знал ее лучше, то по ее движениям, когда она завернулась вокруг лодыжек и плеснула в живот, он бы понял, что вода ему рада. Рыбы было множество — от крупной, вроде лосося, до крошечной, не больше колибри. И все они прыгали и резвились, будто сила тяжести над ними не властна. Первых рыбешек Джо поймал без труда. Просто сунул руку в их гущу, сжал кулак, а когда вытащил и раскрыл, то в ладони оказались три рыбки — две как красноватое серебро, а третья голубая. Они отчаянно бились. Джо смотрел на их изгибавшиеся бока, на живые черные глазки, и ему не хотелось их есть. Но пока они с Ноем вынуждены здесь торчать, вы бора нет. Иди съесть, или мучиться от голода.