Девушка с картины - Кэрри Баррет

он ударит меня, чем вас, — ответил Филипс. — Похоже, он бьет свою жену?

Эта мысль никогда не приходила мне в голову. Я испугалась, что Филипс прав.

— О, не думаю.

Необъяснимо, но мне почему-то хотелось защитить Эдвина.

— Это было только один раз, и тогда был плохой день, ну а потом я сама виновата — разозлила его…

Филипс недоверчиво смотрел на меня. Я умолкла.

— В любом случае. Неважно, — спохватилась я. — Посмотри на эту комнату.

Но Филипс не отводил от меня взгляд.

— Как и сказал, сначала я хотел спрятать ваши работы, чтобы однажды вы смогли взять их. Но после подумал, что вам нужно место, где вас никто не найдет.

Под его проницательным взглядом мне стало неловко.

— То есть мои работы…

— Они здесь. — Парень показал на угол. — Вспомнил, как однажды вы попросили свернуть их. Я убрал картины подальше от окна, чтобы они не поблекли. Куда не доходит солнце, я проверял. И краски ваши тоже там.

В противоположном углу стояли аккуратно сложенные палитра, кисти и краски.

Я ахнула. Все картины были на месте. Все, кроме «Марианны» и нескольких набросков Эдвина, которые я успела спрятать в шкафу на другой стороне чердака.

— Я сожгу мольберт и некоторые рамы, — продолжил Филипс, — чтобы у вашего отца не осталось сомнений. То же самое я сообщил мистеру Форресту. Он хотел заполучить некоторые из картин.

— Правда?

Интересно, не для клубной ли галереи? Возможно, таким образом, он хотел помочь мне, так же, как и Филипс.

— Значит, у него ничего нет?

— Нет. Не видать ему ваших картин!

Филипс вздумал принимать решения за меня. Я почувствовала легкое раздражение.

— В любом случае, это все. Но вам не стоит часто подниматься сюда.

— Отчего же?

— Приходите, если только очень нужно. Будете часто здесь появляться, пойдут домыслы. Люди догадаются. И петли на дверях проявятся, если их постоянно открывать.

— Ты действительно все продумал. Все ради меня?

Филипс опустил глаза.

— Я мало что смыслю в искусстве. Ваши картины мне понравились. У вас даже лицо меняется, когда вы рисуете. Я сам видел. Все очень несправедливо, — он усмехнулся. — Терпеть не могу, когда несправедливо.

Я шагнула и взяла его за руку:

— Спасибо.

Он улыбнулся.

— Филипс, даже не знаю, чтобы делала без тебя. Ты хороший друг.

Он смущенно поддел меня локтем. Я потянулась и поцеловала его в щеку. Затем, вспомнив, как Эдвину нравятся мои проявления признательности, обвила шею парнишки руками и притянула его голову так, что наши губы соприкоснулись. На секунду его губы ответили, но затем Филипс резко отпрянул.

— Нет, Вайолет. Я не такой, как он. Я сделал это не для того, чтобы вы…

Он отвернулся. Мои щеки пылали от стыда.

— Я сделал это, потому что вы заслуживаете.

— Прости, — прошептала я.

Филипс покачал головой:

— Не извиняйтесь. Никогда передо мной не извиняйтесь.

— Я хочу сказать, что Эдвин… — начала я, желая все объяснить этому парню, этому замечательному человеку, моему единственному другу.

Но Филипс поморщился:

— Он — не тот. Вайолет, я знаю, вы думаете, что любите его или что-то вроде того. Но он не тот, кто вам нужен.

— Он не так плох, как ты думаешь.

Произнеся слова, я тут же почувствовала их пустоту. Филипс абсолютно прав. Эдвин — не тот. Он поднимал руку на меня, насиловал. Вероятно, так же издевался и над Фрэнсис.

Я, застонав, прислонилась к стене. Затем сползла на пол и села, обхватив голову руками.

— Ох, какая же я дура! Эгоистичная, глупая дура!

Филипс присел рядом.

— У вас не было шанса. Этот человек втянул вас. У него дар убеждения. Мне кажется, он ненавидит, когда ему отказывают.

— У него жена! — взвыла я в отчаянии. — Она предупреждала меня держаться от него подальше, а я не послушала.

— Вайолет, вашей вины нет.

Я наморщила лоб.

— Есть. Я так отчаянно хотела стать художницей, что согласилась на все. Он подписал мои картины своим именем. Подписал и продал их.

Филипс был в шоке:

— И рассказал вам?

— Я сама узнала.

— И что теперь делать?

— Понятия не имею, — призналась я. — Избегать Эдвина? Извиниться перед Фрэнсис? Выйти замуж?

— Не прекращайте рисовать. Обещаете?

Я улыбнулась:

— Обещаю.

Он снова мягко толкнул меня локтем.

— Не думайте, что вы одиноки в этом мире и никому не нужны.

Я могла бы выйти замуж за Филипса и начать новую жизнь далеко отсюда. Но так не будет. Я знала.

— Буду благодарна тебе за все, пока живу, — сказала я. — И, наверное, дольше.

Филипс обнял меня за плечи и поцеловал в висок.

— Пойдемте. Пора выбираться отсюда.

Глава 55

1855

Фрэнсис

15 сентября 1855 года

Эдвин в Лондоне уже неделю, а я ничего не слышала о нем. Мне все равно, я не скучаю по нему. Последние дни почти не выхожу из дома, ожидая, пока исчезнут синяки, и спадет опухоль с лица. Агнес ухаживает за мной с такой заботой и нежностью, что первое время я все не могла привыкнуть. Я позабыла прикосновения, наполненные любовью, а не гневом. Такая доброта почти невыносима и даже причиняет боль.

Кровотечения не было, спазмы в животе прекратились. Но в глубине души я чувствую, что моего ребенка больше нет. Эдвин забрал его у меня. Агнес спросила, на каком я месяце. Услышав ответ, она помрачнела: я уже должна чувствовать движения. Она тоже думает, что ребенок мертв, хотя ничего не сказала…

Громкий звон дверного колокольчика потревожил тишину в доме. Фрэнсис оторвала взгляд от дневника. Она слышала, как Агнес с кем-то разговаривала приглушенным голосом. Затем постучалась в гостиную.

— Мисс Харгривс, мадам, — сказала Агнес. — Я сказала, что вы не принимаете, но она очень настойчива.

Фрэнсис встала. Даже спустя неделю движения доставляли боль. Сердце колотилось. Она заставила себя улыбнуться.

— Конечно, Агнес.

Как домашняя кошка, Вайолет мягко скользнула в комнату. Она смотрела на Фрэнсис широко открытыми глазами. По щекам девушки бежали слезы. Худая и бледная. Даже волосы утратили блеск.

— Я пришла повиниться, — ее голос дрожал. — Я по глупости совершила непростительное. Мне стыдно.

— Присядьте, — с участием предложила Фрэнсис, показывая на диван.

Вайолет села, Фрэнсис мягко опустилась рядом. Она дала девушке носовой платок, которым та промокнула глаза. Наступила короткая, неловкая пауза. Фрэнсис замешкалась.

— Я знаю мужа, — начала она. — Поверьте, знаю его хорошо. У вас не было выбора.

Вайолет протянула руку и очень нежно коснулась синяка на челюсти Фрэнсис.

— Это он! — произнесла девушка. То был не вопрос.

Они смотрели друг на друга. Фрэнсис приподняла рукав и показала Вайолет перевязанное запястье.