Вернись, бэби! - Мэв Хэран

Энтони Льюис зашелся смехом. У Стеллы все не как у других, даже неожиданное появление утраченного сына.

– Какая трогательная история, Стелла! – произнес он вслух. – Сказка, да и только!

Он промокнул мокрую газету куском бумажного полотенца и запихнул себе в карман. Затем бегом, с развевающимися полами кожаного плаща, ринулся к своему автомобилю. Хищная улыбка озарила его обыкновенно мрачные черты.

– Энт! – окликнул голос из одного грузовика. – Энтони! Вернись! – Кричавший повернулся к соседу и недоуменно сообщил: – Только что столковались на комод, аж за пятьсот фунтов. А теперь куда-то несется, даже его не забрав.

Беатрис Мэннерз не была поклонницей «Дейли пост». Всю жизнь она хранила верность «Телеграф» и не видела причин на старости лет менять свои пристрастия. Это была часть ее утреннего ритуала. После чая с молоком, принесенным с фермы, она готовила себе на завтрак тост из хлеба с отрубями и вересковый мед, которые поглощала с крепким черным кофе либо на веранде с задней стороны дома, либо в саду под яблоней – в зависимости от погоды. Но летом яблоки на ветках становились слишком заманчивой приманкой для ос, которые пьянели и возбуждались от сладкого сока до того, что начинали считать яблоню своей, а не ее собственностью. Поэтому Беатрис обычно перебиралась в тень каштана.

Сейчас, с приближением сентября, Би старалась получить как можно больше удовольствия от своего завтрака на свежем воздухе. Она еще и в октябре будет это делать. Конец августа всегда наводил на нее необъяснимую тоску. У нее было такое чувство, будто уже прозвенел похоронный звон по почившему лету. Самые красивые цветы отцвели, трава иссохла. Она начинала готовиться к более прохладной и ясной погоде.

Беатрис едва успела расправиться со вторым тостом и аккуратно сложить «Телеграф» по сгибам, когда ее уединение нарушил чей-то голос, приветствовавший ее от ворот.

– Доброе утро, Би! – К ее неудовольствию, это оказался Энтони Льюис. – Чудесное утро для чтения прессы в саду! Не хотите почитать новую газетку?

Он помахал номером «Дейли пост».

– В жизни эту дрянь не читала, – свысока ответила Би, даже не приподнявшись.

Энтони усмехнулся:

– Сегодня вам понравится. Захватывающий материал про Стеллу. Настоящее произведение искусства. Стелла хоронит себя на сцене, ей бы в писательницы пойти. Какое яркое воображение! Очень трогательно.

Би поднялась и величаво проплыла по саду, как какая-нибудь гранд-дама. Она всегда недолюбливала Энтони, а в таком желчном настроении он и вовсе опасен. Но таким дерзким она его еще никогда не видела. Можно подумать, что он откопал у себя в гараже Ван-Гога.

– Нет, спасибо, мне это неинтересно, – твердым голосом отказалась она и вернулась к своему креслу.

Он бесцеремонно водрузил газету на ограду:

– Почитайте, Би. Уверен, вы не меньше меня любите хорошую беллетристику.

Он резко развернулся, оставив ее перед дилеммой: проигнорировать газету или подойти и взять.

Искушение оказалось слишком сильным, хотя она нашла в себе силы дождаться, пока он скроется из виду. По крайней мере, не сможет позлорадствовать, что она сдалась.

Медленно она вернулась к креслу, внезапно чувствуя всю тяжесть лет, как если бы жизнь одарила ее излишним количеством сражений. Газета пестрела сенсационными заметками о волокитах-учителях, каких-то гигантских плодах огородного искусства, достойных запрещения на основании Закона о соблюдении приличий в прессе, и продажных политиках. Дойдя до фотографии Стеллы и Джо, она закрыла глаза. Конечно, с того самого момента, как в ее доме появилась Молли, она ждала, что это произойдет.

Она дважды перечитала интервью.

Затем положила газету на стол.

– Какая чушь! – громко обратилась она к пьяным осам в листьях яблони. – Неужели моя дочь окончательно свихнулась?

Осы загудели в знак согласия.

Би встала и вошла в дом свериться с расписанием поездов. Пора заявить о своей позиции. Если, конечно, еще не поздно.

Пэт уставилась на газетную фотографию, где Джо и Стелла не отрываясь смотрели друг на друга. Эндрю сходил в киоск и принес еще три номера.

– Что люди-то подумают? – воскликнула она. От боли слова давались ей с трудом. Было невыносимо видеть, насколько они похожи. Боже, как это явствует, когда они рядом!

Растишь ребенка, окружаешь его любовью и заботой, сама себя убеждаешь, что он твой, а потом является хозяйка-природа и швыряет тебе в лицо доказательства, что никакой он не твой.

Она его потеряет. Разве у нее есть хоть малейший шанс против красоты и блеска Стеллы Милтон?

Пэт, обычно не выходящая за рамки ворчания и глухого недовольства, сейчас пылала ненавистью. Какое право имеет эта женщина, эгоистичная и мелкая, вторгаться в ее жизнь и уводить от нее Джо?

Эндрю взял ее за руку.

– Для него ты значишь больше, чем она. Ведь это ты бинтовала ему расшибленные коленки, а не она.

Пэт отвернулась к стене.

– Сейчас ему потребуется нечто большее, чтобы не растеряться.

Эндрю вздохнул:

– Мне Молли жалко. Нелегко, должно быть, вдруг обнаружить такую соперницу.

Пэт вдруг приободрилась:

– Да, но Молли в этом сама виновата. Пусть поучится не лезть в чужую жизнь!

– Она хотела как лучше. Молли не тот человек, чтобы пассивно сидеть и смотреть, как страдают дорогие ей люди.

Именно за это Эндрю и любил невестку.

– Тогда нечего жаловаться, когда тебя бьют, – отрезала Пэт.

Пэт начала даже потихоньку напевать. Пусть эта Стелла богатая и знаменитая, но закон на стороне Пэт. И почему бы ей за себя не постоять?

– Боже, ты это видел? – Все коллеги Джо собрались вокруг газеты.

Его начальник Грэхам не знал, досадовать ли на неожиданно открывшееся происхождение своего работника – и престолонаследника – или восхищаться им.

– Да, скажу я вам, я бы не отказался иметь такую мамочку! – заявил технический менеджер Брайан. И замолчал, осознав, что он бы хотел иметь ее в другой роли.

– Странное ощущение, наверное, как думаете? Мамаши обычно с сексом не ассоциируются.

– Моя-то точно нет.

– Как думаешь, он теперь не уволится?

– Конечно, не уволится! – строго изрек Грэхам. – Ему же надо на хлеб зарабатывать. К тому же она не миллионерша.

– Думаю, не бедствует.

– Это вовсе не значит, что она с восторгом бросится содержать Джо и его семью. В лучшем случае начнет слать ему дорогие подарки на Рождество. А кстати, где он?

В этот самый момент вошел Джо и, видя их над газетой, пригнулся, словно ожидая удара.

– Черт тебя побери, Джо! – раздался хор голосов. – Ну ты и темнила! Ну и как она?