Афган. Территория войны - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Садист, – Волков сглотнул слюну.
– А что, ребята, кто нам мешает завтра устроить шашлычный день? – Семенов подмигнул Прохорову. – Готов личным участием подтвердить сказанное?
– Конечно, – Прохоров оживился, – с утра на базар, все купим, обедать будем шашлыком.
На базаре всегда продавали свежее дешевое мясо, а тут как назло туши висят, а печени ни у кого нет. Наконец один из продавцов сказал, что знает, где взять, и сейчас принесет. Решили не ждать, но прогулка по базару ничего не изменила. Не было сегодня свежей печенки. Чем дольше искали, тем больше хотелось изысканного блюда. Прохоров со своими подробностями всех превратил в печеночных зомби. Вернулись к услужливому продавцу, а он с улыбкой уже протягивает парные внутренности.
В приготовлении шашлыка все принимали участие. Но, конечно, основная задача лежала на Прохорове. Наблюдая за действиями главного повара, Семенов спросил:
– Ты когда-нибудь делал такой шашлык?
– Честно?
– Честно.
– Издалека видел.
– Понятно. Авантюрист.
– Хороший продукт испортить нельзя. Отведай, – с этими словами Прохоров протянул Семенову крохотный кусочек, отрезанный с краю уже готового по виду шашлыка.
– Только после вас, – полушутя-полусерьезно, – ответил командир.
Прохоров с удовольствием положил в рот печенку и с наслаждением стал жевать. Еще не проглотив первую порцию, потянулся за куском, от которого она была отрезана.
– Отставить! – сказал Семенов, шлепнув Прохорова по руке. – Ребята, к столу!
Офицеры с шумом, громко переговариваясь и шутя, сели за стол. Предвкушая удовольствие, на секунду замерли. Следующий день был объявлен днем отдыха, поэтому решили устроить русское застолье, помянуть друзей, вспомнить родных. Волков пошел за заначкой, но, обернувшись, увидел, как Прохоров протянул руку к начатому куску шашлыка.
– Не вздумайте без меня даже дотрагиваться до шашлыка, – с этими словами он продолжил движение.
– Да ладно тебе. Я недопробовал, и теперь слюна разговаривать мешает, – крикнул Прохоров в спину товарищу.
– Смотри, – Сергей даже не повернулся, – если что, обнесу «кумысом».
Все это время приблудный пес Душман, ободранный и независимый, вертелся около стола и, как избалованная домашняя собачонка, пытался ухватить с металлического подноса кусок печенки. Прохоров не выдержал:
– Да на тебе, жри, – с этими словами он кинул Душману кусок, за которым минуту назад потянулась его рука.
Пес одним облизом увлек печенку в пасть. Волков вернулся и, поставив бутылку на стол, с укором посмотрел на товарища. Прохоров сказал, что все чисты, кроме Душмана.
– А чего сам облизываешься?
– Да к пальцам немного пристало, зачем добру пропадать.
Все засмеялись. Открыли бутылку, разлили водку, произнесли тост: «За жизнь!» – но выпить не успели. В тишине услышали истошный вой пса. Обернулись. Пес лежал на земле и неестественно дергался. Все еще не веря в случившееся, встали из-за стола и направились в сторону Душмана. Он уже не выл, не скулил и не шевелился. Вскоре почувствовал себя плохо и Прохоров. Его увезли в госпиталь с признаками тяжелой формы гепатита и вскоре отправили в Союз. Приблудную псину похоронили с почестями. Все пять офицеров, в знак благодарности за спасенную жизнь, выстрелили в воздух.
Через несколько лет ушел из жизни Прохоров. Последние годы он много болел. Афганский гепатит оказался сильнее русского здоровья. Бывший лейтенант, отслуживший в армии полгода, не совершивший никаких подвигов, был всеми забыт. Только родители до конца своей жизни сокрушались, что, испугавшись солдатской службы на афганской войне, отправили единственного сына в военное училище. Да, видно, от судьбы не уйдешь.
Татьяна Плескунова. За жен надо больше
© Татьяна Плескунова, 2014
В армии и царандое катастрофически не хватало бойцов. Да и служили они весьма своеобразно. Одни защитники революции во время боевых операций стреляли вверх, другие просто лежали, закрыв лицо руками. Некоторые из них при первой же возможности сбегали, прихватив оружие. Хорошо, если в дальнейшем это оружие не было направлено против шурави. В общем, глаз да глаз нужен. И этот глаз был. Во всяком случае, в афганской милиции. Наши советники МВД участвовали в операциях совместно с царандоем.
Где оазисы и вода, там и селения. Если в селении сочувствовали моджахедам, они размещали там свою базу. Борьба с бандитизмом в Афганистане вышла на такой уровень, когда любая часть стрелкового оружия, даже гильза, давала основание расстрелять, если подобное находили в каком-либо доме. Шурави были наделены самыми широкими полномочиями. Их присутствие во время совместных рейдов с царандоем заставляло афганских командиров не просто двигаться сквозь кишлак или зону прочесывания, а видеть то, что надо видеть, делать то, что надо делать, и доставлять всех подозрительных на фильтрационные пункты.
Среди таких «подозрительных» оказался и Музафар. Вел он себя при задержании спокойно, даже независимо. Пришло время – совершил на маз. Когда его спросили, что делал в кишлаке, из которого недавно ушли бандиты, то ответил – был в гостях у брата.
– Если меня убьют, брат возьмет моих жен и детей. Надо было встретиться, – объяснил он.
– Да почему же тебя должны убить?
– На все воля Аллаха!
– А много у тебя жен?
– Три.
– Ты богатый человек.
– Сыновей нет. Дочери есть.
– Ты еще молод, будут и сыновья. Сколько тебе лет?
– 28, нет – 27.
Капитан Павлов, который вел допрос, с интересом наблюдал за странным афганцем. Во время всего разговора ни одна жилка не дрогнула на смуглом лице молодого человека. Переводчик – советский таджик равнодушно переводил сказанное обеими сторонами. Сегодня это был уже пятый допрос. Капитан понял, пока все «не уснули», надо переходить к делу.
– Содержать такую семью, наверное, трудно, – Павлов приготовился сделать Музафару предложение служить в царандое, – как справляешься?
– На все воля Аллаха!
– У нас сейчас идет набор в царандой. Записывайся!
В лице афганца появилась заинтересованность. Увидев первую живую эмоцию, Павлов, не останавливаясь, продолжил. Он эмоционально обрисовал материальную и моральную перспективу такой службы.
– На все воля Аллаха! – Этими словами Музафар дал согласие на службу в царандое.
Начинающий милиционер быстро и успешно овладевал новыми знаниями. Он очень нравился Павлову. Прошло около двух месяцев. Текучка в царандое была невероятная. Афганцы дезертировали, уходили прямо с оружием. В очередной раз группа афганцев, в которой был и Музафар, участвовала в рекрутском наборе. Приехали на базар, оцепили. Молодых людей, не имеющих освобождения от службы в армии, привезли в царандой Павлову.
Новое пополнение ничего не умело. Надо было обучать их элементарным навыкам работы в милиции. В этот день капитан обучал новобранцев приемам задержания и проведения обыска у задержанных. Переводчик-таджик спокойно сидел в стороне и монотонно переводил. Последние дни во время занятий Павлову помогал Музафар.
Процесс «задержания» прошел спокойно. Все двигались как в рапиде. Капитан поймал себя на том, что его казачья кровь начинает замедлять свое движение по венам. «Да что же это такое происходит?» – в сердцах подумал он. Следующая тема – обыск у задержанных. «Ну сейчас я вас разбужу!» – с этой мыслью Павлов схватил Музафара, быстро и грубо подтащил его к ближайшему строению, повернул лицом к стене. Отдавая короткие команды, по-прежнему грубо поднял руки «задержанного», расставил его ноги, левой рукой ощупал одежду. Во время таких занятий в Союзе обычно использовали муляж пистолета. Сейчас муляжа не было, и для пущей убедительности Павлов выхватил правой рукой из кобуры пистолет, приставил его к затылку Музафара и в запале крикнул:
– Говори! Говори, сука душманская!!
Первым «проснулся» переводчик, судорожно переводя сказанное, оживились новобранцы, а Музафар рухнул перед капитаном на колени и начал что-то лепетать на фарси, судя по жестам, просил его пощадить. Павлов хотел объяснить испуганному ассистенту, что пистолет не заряжен, что это просто урок, но тут подскочил окончательно пришедший в норму военного времени переводчик и начал быстро переводить сказанное Музафаром.
Оказывается, впечатлительный афганец решил, что узнали о его связи с бандой, и испугался расстрела. Он много и беспорядочно лепетал о семье, о нехватке денег, о бандитах, которые ему угрожали, заставляя продавать им советские патроны, которые он, как доверенное лицо капитана, должен был выдавать своим соотечественникам для проведения операций.
Обо всем рассказал Музафар, только умолчал, что, еще будучи в банде, убивал советских солдат. Богател, когда удавалось отрезать убитому голову с ушами. Тогда за солдатика он получал 5000 афгани, а один раз удалось обезглавить командира, и тогда получил 80 000.
