Детдом - Екатерина Мурашова

– Вы полагаете, что будет правильным, если мы будем выступать, петь? Без Ольги?

– Да, я так считаю. Я понимаю, надо будет писать новую программу, но это поднимет твоих друзей, не даст им быть как кисель. Сейчас их можно поливать молоком и есть ложкой. Что глотает Дмитрий?

– Какие-то препараты, предотвращающие психотические рецидивы. С вашего позволения, почему…

– Я кое-что чувствую по этому поводу. Не спрашивай как. Я много чувствую такого, про что не могу сказать. Олег говорит: это во мне от зверя и еще – дикарское магическое сознание. Так вот: еще немного и Дмитрий сам – предотвратится. Надо сейчас… Я помогу вам. Ты видел, как я умею… не знаю, танцевать или что. Но это – может быть. Я сделаю номер. Мы найдем песни. Ольга говорила, те песни хорошие, в которых целая судьба, а не набор слов. Пусть даже совсем простая, как та, про конфетки.

– Да, я тоже осведомлен об Ольгиной точке зрения по данному вопросу. На сегодняшний день у меня не сложилось определенного мнения о том, правильно ли это.

– Я думаю – правильно. Я много слушал эти дни. Радио, телевизор, диски. Почти все – одинаковое, не отличить. У кого хорошие слова, тот и гаучо, мужчина, то есть, я хотел сказать по-русски, – на коне. Музыка у вас есть, тут вам повезло, слова найдем…

– Можно попросить Аркадия Николаевича.

– Аркадия Николаевича или еще как – это все равно.

Кай подкладывал в огонь все новые обломки досок, палки, сухие корни, и разгорающееся пламя принимало участие в их разговоре. Временами Владимиру казалось, что он слышит его низко гудящий голос. Соловей чему-то возражал, против обыкновения спустившись совсем низко, в прибрежные кусты шиповника. Даже само озеро как будто бы вступало в разговор поднимающейся в ночи волной. Владимир жался к огню и вспоминал слова Кая об ощущаемом им единстве всего сущего. Юноше становилось, пожалуй что, жутко, хотя вообще-то он вовсе не отличался пугливостью. Но Кая было как-то уж слишком много вокруг. Это был его мир, и хотя сам Кай по-прежнему оставался косноязычен, небо, лес и озеро грозно говорили с Владимиром от его лица, убеждая неопровержимо. Кай знал, что делал, когда вез его сюда. Против такого Кая у кого были бы шансы? «Интересно, великолепный Олег знает ли своего воспитанника таким?» – подумал Владимир.

– Правильно ли я вас понял, что вы сделаете для нас танцевальный номер?

– Да. Я, как говорят Олег и Анжелика Андреевна, весьма экзотичен. Это будет ни на что не похоже и это опять привлечет к вам внимание. Смотри!

Кай издал душераздирающий дикарский клич и прыгнул из положения сидя, видимо, только за счет силы выпрямленных ног. Хотя, возможно, он успел толкнуться и костяшками пальцев, добавив в прыжок силу рук (до этого Владимир видел, что Кай легко, почти как обезьяна, передвигается и даже подпрыгивает на всех четырех конечностях). В прыжке молодой человек перемахнул через костер и искры взвихрились и закрутились ему вслед широкой спиралью. Для Владимира, сидевшего по другую сторону от костра, Кай, почти сгруппировавшись в воздухе, вылетел как будто бы середины огненного цветка и неожиданно мягко и точно приземлился рядом с ним. Все это не показалось Владимиру особенно красивым, но, несомненно, было эффектным. Прыжков такой высоты он не видел, кажется, даже в балетных спектаклях, на которые их несколько раз возили на деньги спонсоров еще в бытность в интернате.

– Я понял вас, Кай, – сказал Владимир, проморгавшись и потрясая головой, чтобы утишить звон в ушах. – Вы полагаете, что в этом случае, может быть, быстрее проявятся те, кто держит у себя Ольгу с целью приручить и деморализовать нас… Я согласен! Благодарю вас за ваше великодушное предложение.

Владимир поспешно поднялся. Несмотря на отсутствие ночного зрения, ему хотелось немедленно отойти в сторону, в лес, выйти на пляж, все равно куда, и там убедиться, что все – лес, озеро, трава, деревья, птицы, существует, как и прежде, по раздельности, и совершенно вне зависимости от Кая. Грозный объединенный мир был ему как-то не по зубам. Он не умел пользоваться его силой, подобно Каю, и потому чувствовал себя угнетенно.

– Я не все сказал. Но я могу ждать, пока ты сходишь по надобности.

Автоматически двигаясь в более светлую сторону, Владимир вышел на берег озера, поднял голову и увидел небо, сплошь усыпанное звездами, пульсирующее могучими музыкальными аккордами. Прибой становился сильнее едва ли не с каждой минутой. Владимир плотно зажмурил глаза, потом обернулся. Костер весело горел позади. Темная, как будто бы вырезанная из черной бумаги, фигура Кая не двигалась. Все вместе казалось маленьким, камерным и напоминало декорацию на сцене. Владимиру захотелось вернуться, но он, смиряя свое желание, постоял еще несколько минут, пристально вглядываясь в поверхность озера. В конце концов ему стали мерещиться бегучие огни на воде и какие-то полупрозрачные, взвихривающиеся из волн фигуры.

– Волны поднимаются в ночи, – сказал Кай вернувшемуся Владимиру.

Молодой человек ворошил палкой угли и закапывал туда картошку, которую вынул все из той же объемистой сумки.

– Вы полагаете, к утру может начаться шторм? – вежливо осведомился Владимир, испытывая облегчение. Он умел и любил говорить о погоде. Это была одна из первых тем, освоенных им под руководством учительницы этикета Анны Сергеевны. Она утверждала, что, как и для жителей Лондона и вообще Англии, тема погоды для петербуржца – одна из главнейших и потому абсолютно беспроигрышная.

Но Кай не любил и не понимал вежливых абстракций.

– Шторм – вряд ли. Если да, перенесем лагерь, – сказал он. – Я говорю тебе, ты слушай сначала, потом спросишь, что непонятно. Иначе я буду сбивать… сбиваться.

– Я слушаю вас, Кай, – наклонил голову Владимир. У него было усталое лицо. В отличие от Кая, он был дневным животным и не умел жить по ночам.

Кай видел это и даже ощущал запах владимировой усталости. «Разве предложить сначала отдохнуть? – подумал он и тут же отказался от этой мысли. – Владимир не сможет спать здесь. Не умеет. Только еще больше измается».

– Все может быть не так, – начал он, двигая рукой в такт своим словам. – Не так, как я и ты говорили только что. Ольгу, может быть, украли из-за меня…

– Из-за вас?! – не удержался от восклицания Владимир.

Кай предупреждающе поднял руку: «Потом!» – Владимир согласно кивнул.

– Все видели: она ходила за мной. Почему – я не звал! – не спрашивай, не знаю. Есть вещи – много слов, мало смысла, даже совсем нет. Слова, слова, слова, – одно цепляется за другое, и так дальше. Ты умеешь, я – нет. Помню русское слово: если из ниток, называется – кружева. Бывает очень красиво. Когда женщина и мужчина ходят друг за другом – это как раз такая вещь. Все много говорят, но сказать нечего на самом деле. Ольга – хорошая девушка. Красивая, большая и все остальное.