Проводник смерти - Андрей Воронин

- А это мы еще посмотрим, - возразил очкастый Саня. Илларион только теперь понял, что тот изрядно пьян. - Итак, начнем от печки. Как вы относитесь к сексуальным меньшинствам?

- Я к ним не отношусь, - мягко парировал Забродов.

- Ответ столь же хрестоматийный, сколь и бессодержательный, констатировал очкарик. - Надо ли это понимать так, что вы их не одобряете?

- Мне их жаль, - сказал Илларион. - Так же, впрочем, как и вас.

- Почему это вам меня жаль? - опешил очкарик.

- Вы пришли поздравить с днем рождения красивую женщину. Там, в соседней комнате, полно других красивых женщин, танцы, а вы заперлись на кухне и целый вечер глушите водку, курите и пристаете к незнакомым мужчинам с нескромными вопросами.

Хрипатый Гена фыркнул и опрокинул в себя содержимое стакана.

- Отменно, старина, - прохрипел он осипшим от водки голосом. По-моему, нам есть о чем подумать.

Он где-то прав, а, Саня? Где вы работаете, старина? На телевидении? Мне нравится ваш стиль. Может, возьмете меня к себе? У вас наверняка есть своя программа... а может быть, целый канал? Я слышал, планируется создание нового канала...

Илларион на ощупь нашел на столе пепельницу, потушил сигарету и вышел из кухни.

Игорь Тарасов все еще танцевал с редакционной девицей, которая была уже готова к употреблению, а может быть, только притворялась. Небритый шарообразный субъект доказывал что-то утомленной даме лет сорока пяти, загнав ее в угол под торшером и не давая вырваться.

Иллариону показалось, что он продолжает произносить ту же речь, которую произносил, танцуя с Татьяной. За отодвинутым к стене столом уже не пили и не спорили - там кто-то спал, уронив всклокоченную голову на испятнанную скатерть и отвернув от танцующих обиженное бледное лицо. Форточка опять была закрыта. Илларион испытал ощущение, похожее на кратковременный приступ клаустрофобии, которое, впрочем, тут же прошло.

- У тебя такой вид, словно тебе до смерти хочется, чтобы все мои гости провалились сквозь землю, - сказала незаметно подошедшая сзади Татьяна.

Илларион, не оборачиваясь, накрыл ее ладонь своей.

- Это плохо? - спросил он.

- Наверное, плохо, - со вздохом сказала Татьяна. - Они хорошие люди и делают хорошую газету.., но мне тоже хочется, чтобы они ушли. Видимо, сказывается твое дурное влияние.

- Тогда пусть проваливают в свою редакцию, и делают свою хорошую газету там. Представляешь, какой-то очкастый Саня пытался взять у меня интервью на кухне.

- Что ты ему сказал? - насторожилась Татьяна. - Не смейся, не смейся! Ты его не знаешь. Вы долго разговаривали?

- Недолго, - ответил Илларион. - Не волнуйся, я был сдержан, как сфинкс. Хочешь потанцевать?

- А вот не хочу. Хочу с тобой поговорить.

- Интервью? - Илларион высоко поднял брови.

- Совсем наоборот. Мне нужно что-то тебе рассказать. Что-то очень важное.., а может быть, мне только кажется, что важное. Не сейчас, а когда все разойдутся.

Ты ведь останешься?

Илларион кивнул. Татьяна благодарно чмокнула его в щеку и упорхнула выручать даму, которая почти пала под напором разговорчивого толстяка, затопленная потоком его красноречия. Илларион снова поискал взглядом Игоря Тарасова, но не нашел. Длинной девицы с томным накрашенным лицом тоже нигде не было. "Ай да ботинки!" - с улыбкой подумал Илларион. В туалете щелкнула задвижка, и мимо Иллариона в комнату один за другим протиснулись двое молодых людей. Судя по манере одеваться и двигаться, это были те самые, которых Забродов спугнул на кухне. Илларион зевнул, деликатно прикрывшись ладонью, и украдкой посмотрел на часы. Было еще совсем рано, а значит, веселье обещало длиться до бесконечности. Это был один из тех моментов, когда Илларион страстно хотел оказаться один на один с дикой природой, будь то леса и болота Завидовского заповедника или Сирийская пустыня, где его группа однажды двое суток просидела в песках без воды и пищи.

Тряхнув головой, Илларион взял себя в руки и решил, что пора дать новый толчок забуксовавшему веселью. Через минуту он уже отплясывал с вырвавшейся из-под торшера дамой, которая на поверку оказалась весьма горячей штучкой и, казалось, только и ждала Забродова, чтобы пойти вразнос. Издали подмигнув с интересом наблюдавшей за их пляской Татьяне, Илларион вместе со своей новой партнершей взял штурмом задымленную кухню и под конвоем вывел оттуда хрипатого Гену, очкастого Саню и их молчаливого друга, который оказался худосочным субъектом с обширной блестящей лысиной и висячими запорожскими усами. Он сдал пленных скучавшим на диване дамам, после чего мобилизовал молодых людей, которые опять присели в уголке и нацелились миловаться, и отправил их на кухню мыть посуду и заваривать чай.

- Послушайте.., как вас... - сказала его партнерша, сдувая упавшую на раскрасневшееся лицо прядь обесцвеченных гидропиритом волос.

- Забродов, - напомнил Илларион.

- Послушайте, Забродов, какого черта вы не женаты? Перестаньте строить глазки этой девчонке, она вас не стоит. Женитесь на мне! Я, по крайней мере, могу вас оценить!

- Думаю, она тоже на это способна, - осторожно ответил Илларион.

- Ну и черт с вами, Ромео! Давайте тогда хотя бы танцевать, или вы выдохлись?

- Я?! - возмутился Илларион. - И после этого вы говорите, что можете меня оценить!

Отправленные Илларионом на кухню молодые люди вернулись через полчаса и принесли почему-то не чай, а снова водку - целых четыре бутылки, плюс три бутылки сухого вина. На вопрос Иллариона, что это значит и откуда, черт возьми, взялось все это хозяйство, они коротко ответили:

- Нашли.

Хрипатый Гена под нос радостно засипел, один за другим сворачивая алюминиевые колпачки бутылок, небритый шарообразный оратор яростно потирал ладони, словно год в глаза не видел спиртного, а очкастый Саня совал Иллариону полную рюмку.

- Я вас люблю, незнакомец, - заплетающимся языком признался он. - Вы первый, кому удалось от меня отбрыкаться, и я вас за это обож-ж-жаю!

- Он вовсе не незнакомец, - сказала прочно приклеившаяся к Иллариону дама, набивавшаяся ему в невесты. - Он Забродов.

- Оч-чень приятно! Я - Саня. - Он назвал фамилию, и Илларион страшно удивился - перед ним стоял очень известный в Москве журналист. - Так где вы бродите, Забродов? Как вам мой каламбур?

- Дерьмо, - вместо Иллариона ответила его партнерша с восхитительной прямотой. Очкастый Саня и не подумал обижаться.

- Сам знаю, - сказал он. - Это потому, что я пьян и ненавижу свою работу.

- Врете, - сказал Илларион. - По глазам вижу.

- Ну, и вру. Только вы-то откуда знаете?

- Я же сказал: вижу по глазам. Вам просто надо отдохнуть.

- А я что делаю? Вот сейчас, в данный момент, что я, по-вашему, делаю?

- Жжете фитиль с двух сторон, - ответил Илларион. - Поезжайте в лес...

- В ноябре?!

- А какая разница?

- В самом деле, - иронически пробормотал очкарик, - какая разница? Татьяна! - завопил он вдруг на всю квартиру. - Где ты нашла такого восхитительного Забродова? Я только что признался ему в любви. Советую тебе срочно сделать то же самое, пока наша Арина Викторовна тебя не обскакала. Торопись, это тебе не твой Кареев!

Илларион заметил, что при упоминании Кареева Татьяна на секунду помрачнела. Самому Забродову это имя ни о чем не говорило. Видимо, это был отголосок какой-то старой истории, о которой Татьяна предпочитала молчать. Перехватив испытующий взгляд Арины Викторовны, Илларион улыбнулся и сказал то, чего она от него ждала.

- А кто такой этот Кареев? - заговорщицким тоном спросил он.

В ответ его взяли за рукав, вытащили на балкон и выдали полную информацию о блистательном тандеме Кареев - Тарасова, о необъяснимом увольнении Кареева с работы и его таинственном исчезновении в конце августа. Рассказывая, Арина Викторовна словно невзначай придвигалась все ближе, заставляя Иллариона так же незаметно пятиться, пока тот не оказался загнанным в угол и прижатым к холодным мокрым перилам балкона. Здесь, в углу, он прослушал заключительную часть этой драматической истории, из которой следовало, что Кареев, похоже, вновь возник на горизонте и разразился совершенно скандальной статьей, которая наверняка дорого ему обойдется.

Сопоставив некоторые факты и даты, Илларион решил, что, пожалуй, имел удовольствие видеться с Андреем Кареевым в тот самый вечер, когда они с Татьяной познакомились при столь странных обстоятельствах. Теперь ему стало ясно, почему длинноволосый спутник Татьяны так поспешно и не очень красиво покинул поле боя. Забродов нахмурился: во всей этой истории ему почудилась опасность, грозящая Татьяне. Конечно, все это могло оказаться сущей ерундой, но Илларион дал себе слово поговорить с Татьяной и обязательно ознакомиться со статьей Кареева.

Кое-как вырвавшись из угла, он проводил Арину Викторовну в комнату и с трудом дождался окончания вечера. Когда гости разошлись, он помог Татьяне навести порядок в квартире, открыл все форточки, чтобы сквозняк вытянул наружу застоявшийся табачный дым, и закурил, присев на табурет возле кухонного стола.