Дар божий. Соперницы - Ольга Дрёмова

Шагая рядом с Ирой, он дышал легко и свободно, словно сбросил с плеч полтора десятка лет. Оттава кидала к их ногам тысячи тюльпанов и маков. Тянулись к солнцу резными разлапистыми ладошками канадский клён и дикий виноград, ароматной накидкой укутывала город вишня, головокружительный запах цветов кизила плыл над зданиями и парками.

Широкие пологие ступени здания парламента пружинили в такт их шагам, готический зеленоватый шпиль Башни мира упирался в самое небо и в сумерках казался лилово-сиреневым. Словно из распоротой подушки, вылетали из густой просини неба мелкие перистые облачка, цепляясь своими боками за биг-беновского двойника. Узкие вытянутые окна парламентской библиотеки скептически щурили щёлочки своих глаз, а ёлки и фонари, наклонясь друг к другу, сплетничали и шептались у них за спиной.

Оттава в сумерках была просто великолепна. То тут, то там загорались первые огоньки, отражаясь в глади бесчисленных прудов и водоёмов. Под лёгким, едва ощутимым порывом ветра вода начинала рябить, и тогда казалось, что фонари самым бессовестным образом беззвучно смеются, втихомолку потешаясь над прохожими.

Ира и Лев сидели на лавочке в парке, почти у самой воды, и смотрели, как на землю ложится темнота, постепенно проникая во все закоулки. Стало прохладнее, Лев, сняв пиджак, набросил его на плечи Иришке. От ткани пахло знакомым запахом одеколона и дорогих сигарет, а подкладка всё ещё хранила тепло его тела. Ира завернулась поплотнее в пиджак и прикрыла глаза.

— Знаешь, наверное, это судьба, — проговорил он, глядя на воду.

— Я не верю в судьбу, люди всё это выдумали, — так же тихо произнесла она.

— Выдумали? Зачем?

— Нужно же на что-то списывать то, что ты не сможешь объяснить или оправдать.

— Я верю в судьбу, — тихо прошептал Лев, прижимая Иру к себе. — Смешно, но, чтобы это понять, мне потребовалось целых десять лет.

— Правда? — Иришка повернула голову и посмотрела на Вороновского. В его тёмных глазах отражался свет уличных фонариков. — И днём-то ничего не увидишь, а уж в темноте и подавно, — разочарованно проговорила она. Действительно, за глубоким карим цветом глаз разглядеть что-то было очень сложно.

— А ты посмотри получше, может, разберёшь? — Лев повернулся и, обняв Иру за плечи, наклонился к её лицу.

Ирина почувствовала близость его губ, и голова мгновенно пошла кругом. Сердце, готовое каждую секунду выскочить наружу, гулкими ударами отдавалось в ушах. Хотелось обнять его за шею, запустить ладонь в жёсткие блестящие волосы и, прижавшись к его груди, целовать тёплые желанные губы, но, боясь опять что-то испортить неосторожным жестом или движением, она с усилием переломила себя. Хватит, повторная ошибка может обойтись дороже. Первая стоила ей десяти лет жизни, второго шанса, данного судьбой, она не упустит ни за что — третьего не будет наверняка.

Иру колотило крупной дрожью, ещё никогда губы Льва не касались её губ, никогда он не был так близок. Ощущение его крепких мужских рук доводило до сумасшествия, желание перерезало болью надвое, вытягивая все жилы и выворачивая душу наизнанку. Пытаясь сдержать рвущийся крик, она прикрыла глаза, и Лев различил едва слышимый стон.

Кровь бросилась ему в лицо, заливая тёмной краской скулы и шею. Он видел дрожащие золотые отсветы на Ириных ресницах, слышал, как стучит её сердце, чувствовал, как дрожат заледеневшие пальцы её рук. Волна, сильная, необоримая и необузданная, захватила его целиком, подавляя последние крохи воли и рассудка. Закрыв глаза, он наклонился ниже и коснулся своими губами её тёплых губ. Яркая пронзительная вспышка разорвала его на множество маленьких частей; теряя голову, он прижался к ней почти всем телом, словно в горячечном бреду, стал целовать её глаза, губы, шею.

По тёмным аллеям парка изредка проходили люди, но Ире и Льву ни до кого не было дела. Увидев целующуюся немолодую пару, некоторые из них удивлённо пожимали плечами и шли дальше, продолжая прерванный разговор, а некоторые и вовсе проходили мимо, не замечая никого вокруг, кроме самих себя.

С центральной поляны парка в воздух поднимались один за другим воздушные шары. Корзины шаров были плетёными, а купола — тёмно-коричневыми, но ткань была настолько прозрачной и невесомой, что через неё ясно проступал огонёк горелки, мерцая в темноте ровным оранжевым светом. Снизу они напоминали гигантских студенистых медуз, проглотивших лампочку. Всё новые и новые шары поднимались в небо, освещая парк, словно днём.

Феерические огни повисли над каждым уголком парка; от вязов, берёз и американских лип протянулись длинные изломанные тени, ложащиеся причудливым узором на траву. Свет огненными отблесками язычков пробегал по золотым волосам Иры, и казалось, что в её локоны вплелись сотни мерцающих светляков.

Веяло ночной прохладой, и от воды тянуло знобкой сыростью. Где-то далеко за поляной лаяла собака, а в траве, около скамейки, стрекотали безумные цикады. Ночной остывший воздух приносил слабый аромат цветов, чем-то напоминающих бабушкин табак. Почувствовав, что Ирина дрожит от холода, Лев неохотно оторвался от её губ.

— Заморозил я тебя совсем, — проговорил он, целуя её ладошку и прикладывая к своей щеке. — Пойдём, а то ты окончательно закоченеешь. — Лев протянул руку.

Рассеивая мрак улиц, подмигивали озорные фонарики; в стеклянной треугольной призме Национальной галереи Канады отражались жёлтые точки звёзд, а Лев и Ира всё бродили по тёмным улочкам, держась за руки и улыбаясь друг другу, словно большие счастливые дети.

Наконец они подошли к порогу Иркиной квартиры. Пора было расставаться. Последний автобус отвезёт Льва до гостиницы, и ещё один день окончится. Подойдя к Вороновскому, Ирка встала на цыпочки и, обвив руками его шею, поцеловала.

— М-м-м. — Лев облизнул губы, и на дне его глаз полыхнуло что-то бесовское. — Иришка, у каждого мужчины существует такой момент, после которого контролировать себя не представляется возможным. Ты об этом догадываешься?

— По-моему, я где-то об этом читала. — Продолжая говорить, она провела полированным ноготком между шеей и воротом рубашки, слегка ослабляя затянутый накрепко узел галстука.

— Тогда считай, что через эту черту я уже переступил. — Лев шагнул через порог в темноту квартиры, и дверь за ними захлопнулась.

Приведя себя в номере в полный порядок, тщательно побрившись и надев свежую рубашку, Лев стал собираться на очередной медицинский семинар. Занятия были действительно интересными, и он посещал их с огромным удовольствием, тщательно конспектируя каждое в тетради. Совершенно потрясающими были ретроспективы слайдов, демонстрирующиеся практически ежедневно. Сидя в огромном комфортабельном зале и слушая выступления коллег, Лев увлекался настолько, что всё остальное в этот момент переставало для него существовать. За последние годы наука шагнула далеко вперёд, и подобные встречи являлись просто жизненной необходимостью. Жалко, конечно, что в зале не было ребят из отделения — такого впечатления, сидя в клинике и слушая его отчёт о командировке, конечно, не получишь, но всё-таки он постарается привезти в Москву все возможные материалы канадских семинаров.