Кошки-мышки - Анна Калинкина

Кошка осматривала идущих мимо людей, надвинув капюшон почти на самые брови. Рядом с ней остановилась худенькая бледная девочка с тряпкой в руках. Заплатанный спортивный костюм, светлые волосы неровно, кое-как острижены. Кошка окликнула ее:

— Эй! Не хочешь подзаработать?

Девочка подозрительно уставилась на нее.

— Дети у меня голодные — молоко пропало. Не знаешь, кто может помочь?

Девочка задумалась.

— Молоко для младенцев можно в госпитале достать. У некоторых ведь мертвенькие рождаются, и они молоко свое в госпиталь сдают — тем, кому нужнее. Но только дорого очень.

— За это не бойся, — сказала Кошка. — У меня есть, чем заплатить.

— А почему ты сама не хочешь сходить туда? — спросила девочка, внимательно ее разглядывая.

— Устала очень, — пробормотала Кошка.

Девочка пристально смотрела на нее — Кошке даже неловко сделалось. Она натянуто улыбнулась.

— Ну говори, сколько нужно?

— Не знаю, — призналась девочка.

Кошка принялась рыться в рюкзаке, девочка наблюдала за ней. Увидев таблетки, она сказала:

— Лекарства они тоже берут. Даже еще лучше. Госпиталь ведь…

Кошка протянула ей пачку антибиотиков.

— Вот, возьми, этого, наверное, хватит. Много молока брать смысла нет, мне же негде его хранить, испортится. Хотя бы пару раз накормить их досыта — и то ладно. И попроси, чтоб одну бутылку подогрели чуть-чуть.

Она не была уверена, можно ли довериться первому встречному, но выхода у нее все равно не было.

— А тебя будут спрашивать, для кого ты его берешь? — на всякий случай уточнила она, внимательно следя за реакцией собеседницы.

Девочка, все так же внимательно глядя на нее, пожала плечами:

— Скажу, что тетка послала. Или кто-то из гостиничных жильцов. Им без разницы.

Девочка ушла. Минуты тянулись раздражающе долго, а тут еще Павлик раскричался не на шутку. Кошка, не зная, как его успокоить, изо всех сил трясла младенца, но в результате добилась лишь того, что ребенок Регины тоже начал хныкать. На Кошку стали оглядываться прохожие. А девочки все не было. «Сбежала, — решила Кошка. — Вот ведь не везет!» И когда она уже собиралась, наплевав на опасность, отправляться в госпиталь сама, вдруг увидела пробиравшуюся к ней девочку с пакетом в руках. В пакете были две поллитровые пластиковые бутылки и соска.

— Больше у них нет пока. Сказали завтра утром зайти, тогда еще будет.

Кошка тут же сунула Павлику в рот бутылку.

— Давай помогу, я умею, — предложила девочка и взяла младенца Регины. Запах от него был ужасный, но девочка только заметила: — Перепеленать бы их. Я могу принести чистые тряпки.

Младенцы жадно сосали молоко, и у Кошки немного отлегло от сердца.

— Принеси, пожалуйста, — попросила она. — А как тебя зовут?

— Марта, — сказала девочка.

— Красивое имя, — заметила Кошка.

— Да, это, кажется, то ли в честь улицы, то ли в честь календаря, — несмело улыбнулась девочка.

— Мама не говорила тебе? — спросила Кошка.

— Мама умерла, когда я совсем маленькой была. Я у тетки живу, — вздохнула Марта. Видно было, что живется ей несладко.

Младенцы, наевшись, заснули. Девочка ушла и вскоре вернулась, принеся ветхие, но относительно чистые тряпки. Они перепеленали младенцев, и несколько тряпок Кошка сунула в рюкзак про запас. А потом, не удержавшись, широко зевнула и потерла глаза.

— Ты спать хочешь, — не вопросительно, а утвердительно сказала Марта. — Поспи, я посижу тут с тобой, покараулю.

— Мне утром нужно уехать на первой же дрезине, — предупредила Кошка.

— Я разбужу, — обещала девочка.

Кошка задремала. Иногда она просыпалась и видела Марту — та сидела рядом, обхватив острые коленки руками, лицо ее было задумчиво и строго…

Ближе к утру Марта потрясла Кошку за плечо:

— Тебе пора. Скоро начнут ходить дрезины.

В руках у девочки дымилась кружка с чаем. Кошка благодарно прихлебывала кипяток, пахнущий грибами. Она подумала, что надо отблагодарить девочку, и протянула ей несколько патронов, но девочка отрицательно покачала головой:

— Не надо. Я просто так тебе помогала. А ты так и не сказала мне своего имени.

— Катя.

— Может, это имя и записано в твоих документах, — чуть улыбнулась девочка, — но у тебя есть и другое. То, которое ты скрываешь. Иначе ты не просила бы меня о помощи. Ведь ты меня не знаешь. Я могла убежать, и ты не нашла бы меня. По тебе видно было — ты боялась, что я тебя обману. Но еще больше ты боялась, что кто-нибудь здесь тебя узнает.

«Не может быть, — промелькнуло у Кошки в голове. — Девчонка говорит наугад, она не может знать».

— И кто я, по-твоему? — спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал весело и беззаботно. Может быть, удастся все обратить в шутку. — Шпионка фашистов? Лазутчица красных?

Марта смотрела куда-то вбок. Кошка проследила за ее взглядом, и обмерла: девочка смотрела на ее руку, которой она прижимала к себе Павлика. Перчатка порвалась, и ясно был виден уродливый шрам на месте шестого пальца.

— Ты — Кошка, — уверенным шепотом произнесла девочка.

У Кошки лихорадочно закрутились в голове самые разные мысли. Что делать? Отпираться? Убрать девчонку по-тихому? Не хотелось бы. Видимо, все эти сомнения отразились у нее на лице, потому что Марта сказала:

— Не бойся — от меня никто ничего не узнает. Умру, но не скажу.

Кошка посмотрела ей в глаза — и поверила.

— Я тебя не только по шраму узнала, — сказала Марта. — У тебя глаза другие. Ты с виду похожа на побирушку, но смотришь без страха. Нищие по-другому глядят.

«Надо будет учесть на будущее, — подумала Кошка. — Если, конечно, оно у меня есть».

— Спасибо тебе. Марта! Не знаю, что бы я делала без тебя. Возьми все-таки хоть несколько патронов — больше мне нечего тебе дать.

Девочка упрямо помотала головой:

— Не надо мне ничего.

— Но почему? — спросила Кошка. Потом неуверенно протянула руку и погладила девочку по волосам. Та неожиданно разрыдалась и сбивчиво заговорила:

— Я всегда завидовала тебе — как только узнала твою историю. Ты храбрая, сильная, ты сумела отомстить за себя. Я тоже хочу быть такой, как ты. Я стану сталкером, когда вырасту. И убью любого, кто попробует меня обидеть!

Кошка скривилась:

— Марта, это не самая легкая жизнь, и я ее не выбирала. Так получилось. Ты не знаешь, что мне пришлось пережить. Меня уже раз пять ставили к стенке, с десяток раз пытались изнасиловать. С тех пор, как я стала охотницей, многое и вправду упростилось. Но зато у меня нет дома, нет близких. Меня ищут по всему метро, и если найдут, то мне не поздоровится. Я убегаю, как загнанная крыса, и не знаю, что меня ждет впереди. А ты пока можешь выбирать. Живи лучше обычной жизнью — когда подрастешь, ищи мужа, чтоб защищал и кормил тебя, рожай детей. Тебе кажется, что сейчас тебе плохо, — но у тебя есть еда и место, где спать. А может быть хуже… гораздо хуже, уж я-то знаю. Сколько раз я жалела, что не могу просто жить, как большинство. Ждать своего мужчину… — она хотела продолжить: «заботиться о детеныше» — и умолкла. Вот чего-чего, а этой радости она за последние несколько часов хлебнула предостаточно.

Марта с сомнением посмотрела на нее. Сейчас она еще не могла понять, что в относительно спокойной жизни есть свои преимущества. Даже в такой безрадостной, как у нее.

— Я знаю твою историю. Ты не виновата. Ты только отомстила за себя.

Кошка скривила губы:

— Те, кто ищет меня, думают по-другому. В этом мире у каждого своя правда…

Они помолчали, а потом Марта неожиданно спросила:

— Это ведь не твои дети?

— Нет, не мои. Мне надо их куда-то пристроить. Может быть, разрешат хоть одного оставить у вас в госпитале?

Марта покачала головой:

— Лучше этого не делать. У нас очень страшные вещи рассказывают о том, что бывает в госпитале с ничейными детьми. Говорят, медики их используют для опытов, режут. Или делают им уколы, от которых они покрываются сыпью и умирают. Если хочешь, чтоб они остались живы, даже не думай об этом.

Кошка вздохнула. Она вспомнила Седого, который все говорил, что для сходства с какой-то радисткой Кэт ей не хватает лишь парочки младенцев. «Накаркал, гад!» — устало подумала она и попросила: — И все же оставь себе патроны, Марта. Прибереги на черный день. Кто знает, что с нами будет завтра?

На этот раз девочка кивнула и пересыпала пригоршню патронов в карман своей спортивной курточки.

— Я не буду спрашивать, куда ты идешь, — шепнула она. — Вдруг меня и вправду будут мучить, чтоб заставить сказать? Лучше будет, если я не буду знать. Но если вдруг у тебя получится убежать — думай обо мне иногда. Может, когда-нибудь ты вернешься за мной. Или я сама тебя найду. Мне довольно того, что я тебя видела. Теперь я знаю — это не сказка, Кошка есть на самом деле. У меня теперь есть цель в жизни. И я стану такой, как ты.