История Андрея Бабицкого - Панфилов Валентинович

В прошедшую пятницу судья Советского районного суда города Махачкалы Игорь Гончаров вынес приговор по делу Андрея Бабицкого. Корреспондент Радио «Свобода» был признан виновным по части 3 статьи 327 УК РФ в использовании заведомо подложных документов. По приговору суда Бабицкий должен был бы выплатить штраф в размере ста минимальных окладов. Но в связи с 55-й годовщиной Победы в Великой Отечественной войне, согласно постановлению Государственной Думы РФ, амнистирован.

Андрей Бабицкий мог не доводить дело до суда и согласиться на амнистию в ходе следствия, но он (и все мы, его друзья) считал и считает себя невиновным. Подложный паспорт на имя Али Иса-оглы Мусаева, несомненно оформленный и переданный ему спецслужбами России, он использовал в ситуации крайней необходимости, имея все основания полагать, что его жизни угрожает реальная опасность.

Суд проигнорировал бесспорные доводы защиты, представленные адвокатами Генри Резником и Александром Зозулей, а также общественным защитником секретарем Союза журналистов России Павлом Гутионтовым. Суд не счел нужным проверить факты автора этих строк, давшего в ходе процесса свидетельские показания о том, что обмен Андрея Бабицкого на пленных военнослужащих был фиктивным. Озвучивший этот обмен в телеэфире сотрудник Комиссии при Президенте России по военнопленным Игорь Петелин солгал. Протокола решения комиссии об обмене Андрея Бабицкого не существует.

Бабицкий был передан по мнимому обмену людям, сотрудничающим со спецслужбами России, и содержался в неволе в селении Автуры Шалинского района в доме Гази Дениева.

Волей судьбы за день до окончания судебного процесса Гази Дениев был убит в Москве, предположительно, в результате криминальных разборок.

Что стоило судье позвонить руководству Комиссии при Президенте и проверить все факты.

Увы, прав наш великолепный адвокат Генри Резник: «Мы не вправе требовать от районного судьи героизма. Когда у нашего суда возникает выбор — защитить законные права человека или беззаконие высшей власти, суд становится на сторону власти».

У всех нас и прежде всего у самого Андрея Бабицкого одно желание — продолжать бороться за справедливость в вышестоящих судебных инстанциях.

Газета «Московские новости», 10 октября:

«Вектор Бабицкого»

Завершение суда в Махачкале обвинительным, но все же сугубо условным приговором позволяет подвести предварительные итоги в «деле Бабицкого»

Леонид Никитинский

Уголовное преследование этого журналиста стало первой пробной атакой на свободу слова (и, шире, на права человека) со стороны «режима Путина». Однако по ходу «дела Бабицкого» сам этот режим, складывающийся как итог взаимодействия и противодействия многих сил, «становился», узнавал себя и прояснял себя для тех, кто является или мнит себя его проводниками.

Освежим в памяти события. 16 января 2000 года Бабицкий был задержан в Грозном неизвестными сотрудниками неизвестных силовых ведомств. Четыре дня спецслужбы без санкции прокуратуры «устанавливали его личность», которая им была, без сомнения, хорошо известна. В это время гражданин России Бабицкий был полностью выведен за рамки правового режима, всякого легального и тем более гражданского контроля. В правовом смысле это почти тьма, но все же не абсолютная. Физическая ликвидация Бабицкого была на этом этапе вполне вероятным исходом дела: война есть война. Но во тьме, царившей в первую очередь в головах исполнителей, забрезжила какая-то перевернутая правовая идея: а вдруг отвечать придется? И уже одно это принципиально отличает нынешний режим от большевистского: у спецслужб нет уверенности в безнаказанности перед обществом, а значит, и на них лежит отблеск права.

На втором этапе на авансцену выступила прокуратура. К концу января «Интерфакс» сообщил со ссылкой на заместителя Генерального прокурора по Северному Кавказу, что Бабицкий задержан по подозрению в «организации вооруженных формирований или участии в них». Для него самого правовой режим изменился от абсолютного произвола к произволу по содержанию, но не по форме: санкция прокуратуры была получена, и, хотя защитников к делу так и не подпустили, появился фактор прокурорского надзора. Пусть прокуратура действовала весьма неблагожелательно, была готова закрыть глаза на многие нарушения прав Бабицкого и вторила спецслужбам в смысле выдвигаемых ими бредовых обвинений, но все же за жизнь журналиста на этом этапе можно было уже не опасаться: он вернулся в искривленное, но правовое пространство.

Однако Генпрокуратура (и «режим» в более широком смысле, так как там, несомненно, консультировались с Кремлем) не могла сообразить, что делать с Бабицким дальше: освободить его казалось политически невозможно, а подтвердить обвинения в пособничестве боевикам юридически проблематично. 3 февраля Бабицкого «обменяли». Это политическое решение, даже если обмен не был инсценировкой, лежало за пределами всяких правовых оценок и было продиктовано, скорее всего, лишь желанием как-нибудь протянуть время.

На следующем этапе, продолжавшемся более двадцати дней, Бабицкий был лицом без правового статуса: Российское государство от него отказалось, чеченские власти не подтверждали факта передачи. Для тех, кто держал его в плену в это время, соблазн поступить по известной максиме: «Нет человека — нет проблемы» — был, видимо, велик. Но идея ответственности давила теперь уже не на безвестных сотрудников спецслужб, а на известных или легко вычисляемых политиков, принявших не самое удачное решение об «обмене».

25 февраля Бабицкий появился в Махачкале, где был задержан теперь уже за пользование подложным паспортом, врученным неизвестными лицами в обмен на его собственные документы, и сразу же отпущен под подписку о невыезде. Дальше все происходило опять в правовом режиме, позволяющем не только государственным структурам, но и гражданскому обществу следить за развитием событий. Вероятная трагедия тут же превратилась в фарс, апофеозом которого стал суд над Бабицким на прошлой неделе.

Абсурдность уголовного обвинения в административном проступке (если таковой не был со стороны журналиста вынужденным) должна была быть очевидна и суду. По свидетельству защиты, судья Игорь Гончаров вел процесс очень профессионально и демонстрировал полную лояльность к защите и прессе, а симпатии общественности, в том числе и во враждебном чеченцам Дагестане, были никак не на стороне обвинения.

Обвинительный приговор можно объяснить нежеланием судьи вступать в конфликт с властями при легкости компромиссного решения. Но вектор «дела Бабицкого», однажды оказавшись в судебном поле, дальше будет стремиться к оправдательному приговору: таковой наверняка будет вынесен если не в кассационной, то в надзорной инстанции чуть раньше или чуть позже. После этого вполне вероятен гражданский иск Бабицкого к Российскому государству (в лице прежде всего Генеральной прокуратуры) о возмещении морального вреда, причиненного незаконным арестом.

Если абстрагироваться от исполнителей (а их имен мы большей частью не знаем), «дело Бабицкого» иллюстрирует борьбу между идеями оперативной целесообразности и законности, политического произвола и правосудия в становящемся «режиме Путина». По ходу дела вектор колеблется, но все же и промежуточный итог позволяет строить прогнозы: как будут развиваться взаимоотношения власти со свободой слова (шире — правами человека). Решения «по Бабицкому», несомненно, принимались многими людьми на многих уровнях. А общий их вектор оказался хотя и не демократическим, но, во всяком случае, и не тоталитарным.

Газета «Новые известия», 10 октября:

Продолжение следует

Адвокаты Бабицкого собираются подавать апелляцию в ВС Дагестана

Наталья Пуртова

Результат суда над Андреем Бабицким, в сущности, был легко предсказуем: еще за неделю до начала процесса сам Бабицкий признался, что на оправдательный приговор даже не рассчитывает. Того же мнения придерживался и его адвокат Генри Резник. На пресс-конференции в офисе Радио «Свобода» он признался, что слишком хорошо знает систему судопроизводства, чтобы надеяться на чудо.

И только в конце выступления добавил немного оптимизма: «Впрочем, кто знает? По-разному может сложиться». Сложилось так, как не ожидал никто. Вместо жесткой судебной баталии наблюдающие за процессом журналисты увидели мирное и на редкость спокойное зрелище. То, что прокурор едва ли сможет доказать вину подсудимого, стало ясно с первого заседания. Впрочем, он и сам понимал это, а потому особенно и не старался.

Уже первый день процесса во многом задал тон всем последующим заседаниям. Адвокаты Генри Резник, Александр Зозуля и общественный защитник Павел Гутионтов. Рядом — подсудимый Бабицкий. Напротив в полном одиночестве расположился районный прокурор Магомедов.