Чуть-чуть не считается! - Юлия Климова

– Нет.

– Мы не можем проводить двадцать четыре часа в сутки вместе, – ответил Андрей. – Ей весело и…

– Она ведет себя недопустимо.

– Она взрослый человек.

К столу подошла Оля, кивнула Андрею, нарочно заняла стул напротив отца, загородив ему тем самым обзор, и кинула на Катю быстрый взгляд.

«Сердится?»

«Еще как!»

Петр Петрович пересел на соседний стул и, мрачно сдвинув брови, забарабанил пальцами по столу. У Полины с плеча упала вторая бретелька («Как это происходит? Выкинуть платье к чертовой матери!»). Она повела молодого человека к танцующим, обвила его шею руками, заулыбалась, прижалась… Его руки мгновенно очутились на ее талии и, нагло скользнув чуть ниже, замерли. («Порядочная девушка осадила бы нахала, но, кажется, это не про мою дочь!») Ее пальцы запутались в его волосах… он опустил голову, приближаясь к ее губам… осталось небольшое расстояние… разговаривают и смотрят друг другу в глаза…

– Андрей, – нервы Петра Петровича накалились до предела, – мне не нравится то, что я вижу, моя дочь опять нарушает всяческие приличия. И твое равнодушие мне совершенно непонятно. Немедленно приведи ее сюда!

– Этот молодой человек ее знакомый, – сказала Ольга. Плюсом это будет для Полины или минусом – непонятно.

– Это не имеет никакого значения! Андрей…

– Я предпочитаю не вмешиваться, – лениво ответил он, натыкаясь сначала на испуганный взгляд Кати, а затем на сочувственный, но все же холодный взгляд Оли.

– Девочки, идите потанцуйте, – жестко сказал Петр Петрович, и его дочери, зная, что лучше не перечить, дружно встали и направились в центр зала. Сейчас папочка «расставит всех по углам», и больше всех, конечно же, достанется Полине. – Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили ранее? – Петр Петрович прищурился и проигнорировал гудящий мобильный телефон.

Андрей, растягивая время, взял мандарин, покрутил его и положил на салфетку рядом с пустой тарелкой – помнит, он прекрасно помнит… сейчас опять начнется шантаж.

Ленивое равнодушие давалось Андрею с трудом. Меньше всего ему хотелось обсуждать свои отношения с кем-то еще, а уж тем более он не собирался этого делать с Шурыгиным. Она мстила – имела право, но легче от осознания этого не становилось. И болезненный вопрос: «А только ли дело в мести?» – сверлил мозг посильнее взгляда Петра Петровича. Оля сказала, они знакомы… ну и что, он со Светой тоже не три дня дружбу водил, и с ней бывало… Обычное прошлое и ничего более… Не прикасайся к нему, не прижимайся, не смотри на него так и даже не улыбайся! «Ты же моя, только моя…»

– Полина – взрослый человек, – еще раз напомнил Андрей, – и она сама решает…

– Замужняя женщина не имеет права так себя вести, а моя дочь вообще не имеет никакого представления, что можно, а что нельзя. Я полагал… – он осекся, проглатывая надежды и мечты. – Когда ты женился на ней, ты взял на себя ответственность за все ее выкрутасы. Я предупреждал тебя, что больше краснеть не намерен… Иди, я даю тебе пять минут на то, чтобы прекратить это безобразие. – Петр Петрович хлопнул ладонью по столу.

Неужели Полину невозможно укротить? Андрей ей подходит, и в душе уже поселилась стойкая уверенность – они созданы друг для друга, но она будто не замечает его или… или поступает так нарочно… Петра Петровича бросило в жар. Пришлось угрохать кучу нервов и средств, чтобы организовать банкет именно в этом ресторане, он и корпоратив-то устроил раньше предполагаемого дня… А они… что же между ними происходит?

Петр Петрович потянулся к мобильнику и тут же отдернул руку – еще немного, и он превратит Егора в личного психоаналитика (или давно уже превратил?). Нет, он не станет ему звонить, да и какой задать вопрос?..

– Андрей, – Петр Петрович откинулся на спинку стула и с тяжелым вздохом подумал о сигарете… всего одной… – разними эту парочку, иначе… Я не хотел бы…

– Можете не продолжать, – перебил Андрей, испепеляя взглядом Шурыгина

«Скажи спасибо, что я не поставил условием внука», – подумал тот.

«Да иди ты… – мысленно обрезал Андрей. – И без того тошно».

Увидев его, Полина, скорее всего, посмеется. Ну и пусть, она усиленно демонстрировала ревность в «Гангстере», а он от души поревнует сейчас. Раз «папа» хочет. «Полина-а-а, домой! Быстренько-о-о! Это я – твой муж, пришел тебя немножечко поругать». Андрей хмыкнул и обогнул возникший на пути стол. Ему не придется изображать ревность, потому что он… Сейчас бы расслабиться и спрятаться за привычной иронией, но о покое он давно забыл, потому что женился… на Полине Шурыгиной… И он готов еще лет сто не расслабляться, только бы…

– Дорогая, я соскучился! – подходя ближе, Андрей громко повторил слова, которые она прокричала в клубе «Гангстер». На ее партнера по танцам он решил особого внимания не обращать – обойдутся оба.

Обернувшись, Полина замерла, а затем широко улыбнулась.

– Познакомься – это Вадим, представляешь, мир оказался так тесен…

– Рад и за тебя, и за вас, – он проткнул Вадима взглядом, точно шпагой, – и за весь мир. Извините, – он взял Полину за локоть и отлепил от соперника, – я ужасно ревнив и плохо себя чувствую, когда жена находится в столь тесном обществе с другим мужчиной. Дорогая, пойдем к нашему папе, – последнее слово он выделил с огромным удовольствием.

– Прости, – бросила Полина расстроенному кавалеру, – надеюсь, мы еще увидимся.

– Обязательно, – пообещал Вадим.

Она пошла вперед, тихо «недоумевая»:

– В чем дело, мы так хорошо танцевали…

– Это не моя инициатива, – добавив голосу равнодушия, ответил Андрей. – Петр Петрович волнуется. – Он поднял руку и ловким движением опустил бретельку с ее плеча. – Так лучше, дорогая.

Глава 23

В глазах уже плавали мутно-серые мушки, но Макс, «припадая на обе ноги», тяжело дыша, обливаясь потом, продолжал утреннюю пробежку. За ночь подморозило, но холода он, одетый в тонкий тренировочный костюм, купленный еще пять лет назад, не чувствовал. Вперед к подтянутой фигуре и пышущему здоровью!

«На-до спор-том за-ни-мать-ся», – по слогам бубнил он под нос, пружиня дальше.

Собственно, со стороны его передвижение вовсе не напоминало классический бег – ровный, уверенный. Он то замедлялся, то полупрыжками ускорялся, то уходил в сторону, то еле перебирал ногами и спотыкался. Четвертая автобусная остановка – это вам не хухры-мухры.

К спорту Макс ранее особого интереса не имел, и когда друзья-приятели посещали секции, он пилил лобзиком фанеру в кружке «Сделай сам». И то, что он уже второе утро «отмерял километры», являлось грандиозным подвигом. Очень уж хотелось быть именно замечательным…