Генеральские игры - Александр Щелоков

— Не паникуйте, Рвачев. Кстати, я склонен думать, что Шубу и Винта, как вы их называете, убрали из-за китайца. У него могли быть телохранители, которых вы проморгали. Друзья, наконец.

— Нет, я уверен — убирают тех, кто кончил капитана. Одного, второго, третьего…

— Так сколько вас, свидетелей, ещё ходит, живых?

— Один невиновный — я. И ещё Жатый.

— Вы считаете, вам грозит опасность?

— Да.

— И хотите её избежать? Оригинально, Рвачев. Очень остроумно. Но невыполнимо. Без вины у нас никого не сажают. Договоримся так: я это сообщение возьму на контроль. Зайдите через два дня. Мы продолжим разговор обязательно. Сейчас я занят другим делом.

— Арестуйте меня! — Рвачев чуть не закричал от отчаяния. Он протянул обе руки со сложенными вместе ладонями, словно предлагал надеть на них оковы. — Арестуйте!

— Как же так? — Серков говорил спокойно, убеждающе. — Вины на вас нет. Самое большее, со свидетеля я могу взять подписку о невыезде. Вы ведь не убежите?

Больше всего времени Лунев затратил на поиски Жатого. Это был зверь стреляный, осторожный, все время державшийся в тени. Каждый раз он менял внешность, надевая очки с пластиковым носом, который крепился к дужке. Нос оказывался то римским паяльником, то рязанской бульбой, а то и красным грузинским перцем, висевшим над густыми черными усами. Они, как и сам нос, тоже были декоративными.

Появляться на улицах с двумя черными дырками на лице Жатый не любил, и Лунев научился узнавать его по фигуре — сутуловатой, длиннорукой, как у орангутанга. Ходил Жатый вразвалочку, как моряк, долгое время плававший на малотоннажных валких посудинах.

День, который Лунев выбрал для окончательного расчета с Жатым, с самого утра был пасмурным, ветреным, влажным.

К вечеру, когда Жатый обычно приходил в казино «Уссури», Лунев появился на бульваре напротив. Сел на скамейку. Некогда удобная, сработанная мастерами советского жилкомхоза, с плавным изгибом сиденья и спинки, теперь она являла собой жалкое зрелище. Все рейки, добротно привернутые к чугунным ножкам, хозяйственные горожане выломали и утащили неизвестно куда и для чего. На всем бульваре ни одной целой скамейки не осталось.

Та, на которой устроился Лунев, была кем-то «подремонтирована». На ножки, врытые в землю, положили бревно, сорванное с детского аттракциона — крепости. Сипеть на круглой лесине с удобствами могли разве только вороны. Тем не менее бревно блестело, отполированное терпеливыми задницами.

Со своего места Лунев хорошо видел вход в казино. Ждать пришлось долго. Жатый вошел в здание более двух часов назад.

Жатый работал не по старинке, когда на дело ходили с громко стреляющими «наганами» и «ТТ», с примитивными ножами-финками. Теперь тульского «старичка» снабжали набалдашниками глушителей, а в карманах носили ножи с выкидными лезвиями — «лягушки».

Помимо тех, кто делал главную «работу», имелись «шестерки», занимавшиеся безопасностью. Теперь стоявший на стреме шухарило или атасник, подавая сигнал «айва!», означавший необходимость линять или рвать когти, не орал, не свистел разбойничьим посвистом. Сигнал подавался с помощью средств бесшумных, технических. Микрофон подносился к губам — чем он портативней и дороже, тем тише можно произносить команду: «Пора линять!»

Подслушать такой разговор, не зная частот, практически невозможно. Поэтому одной из задач, которую пришлось решать Луневу, было выявление каналов связи Жатого. Пришлось поработать, но старания окупились.

На скамеечке, делая вид, что слушает плеер, Лунев сидел с наушником рации. Его приемник был настроен на волну команды Жатого. Короткое сообщение прозвучало всего один раз, и сообщавший тут же ушел из эфира.

— Он идет по Спасской.

Лунев видел, как Жатый и двое его подельников тут же торопливым шагом вышли из казино. Постояли под навесом, огляделись. Потом Жатый махнул рукой и подтолкнул напарника плечом, приказывая перейти на противоположную сторону улицы. Было ясно — они собирались кого-то перехватить. Скорее всего лопоухого коммерсанта, несшего черную пластиковую сумку с несколькими миллионами рублей. Кое-кто ещё верил, что затрапезная сумка своим видом защищает деньги надежнее сейфа.

Лунев неторопливо встал с бревна, отряхнул брюки. Тело ныло от неудобного сиденья. Он осмотрелся и с видом городского бездельника двинулся по бульвару.

Время для преступлений казалось идеальным. Темная ночь под низко нависшим облачным небом окутывала улицы. Яркое освещение перед казино не достигало ближайшего перекрестка.

Город выглядел пустынным и печальным. Окна в домах закрывали плотные занавески: так было меньше шансов получить камень в стекло.

Витрины магазинов и магазинчиков хозяева наглухо закрывали стальными жалюзи. Тротуары, оставшиеся без попечения дворников, которым никто уже не платил денег, были забросаны пустыми пивными банками, полиэтиленовыми пакетами, обрывками картонных коробок из-под товаров и кусками белого пенопласта.

Лунев двигался за троицей с осторожностью охотника, преследовавшего чуткого оленя. Он хорошо знал расположение улиц и переулков этой части города и не боялся, что Жатый со товарищи исчезнут из поля его зрения. Неизвестный информатор точно назвал маршрут выслеживаемого: идет по Спасской. Значит, и они спешат туда же.

Чтобы добраться до Спасской, надо было ещё пройти по Сихотэ-алинской. Значит, неизвестный двигался к центру со стороны железнодорожной станции. Скорее всего, это был приезжий.

Лунева беспокоило то, что Жатый не один.

Оценив обстановку, Лунев решил, что в случае непредвиденных трудностей поменяет план. Необязательно именно в этот вечер убирать Жатого, важно проследить ход его очередной охоты.

На перекрестке Сихотэ-алинской и Спасской Лунев остановился у столба уличного освещения: место под не горящим светильником оказалось самым темным на улице. На столбе на уровне плеча висело объявление. Красный шрифт, крупные, со спичечный коробок размером, буквы складывались в слова: 

«ТОНИРОВАНИЕ АВТОМОБИЛЬНЫХ СТЕКОЛ ОТ ПОРЧИ И СГЛАЗА». 

Лунев сплюнул. «Автомобильные стекла от сглаза!» — что ждать от поколения, которое выбрало пепси?

То, что на нем повис «хвост», Рубцов заметил ещё на проспекте Водников. Сперва за ним шел парень с незаинтересованным видом, уверенный, что работает профессионально. На углу Сихотэ-алинской его сменили двое других.

Показывать, что открытие его насторожило, Рубцов не стал. Он только ощутил в груди холодок, который возникал каждый раз, когда дело сулило неожиданные неприятности.

Он свернул на Охотскую, безлюдную улицу. Увидел впереди телефонную будку — железный облупленный ящик, который при горсоветовских властях делался на века, до самой победы коммунизма. Зашел за неё и остановился. Сунул руку в карман, делая вид, будто ищет монету.

Двое поравнялись с ним. Замедлили шаг, остановились. Было видно, простого маневра, предпринятого Рубцовым, они не предполагали. В их практике люди, заслышавшие на темной улице шаги за спиной, прибавляли ходу или даже пускались бежать.

Маневр Рубцова их даже не насторожил. Им бы пройти мимо, сделав вид, будто одинокий прохожий на улице без освещения им совсем неинтересен, да устроить засаду впереди, за углом ближайшего дома. Однако заранее принятое решение казалось предельно простым и легко исполнимым.

На противоположной стороне улицы маячила чья-то тень. Это был Жатый, которого Рубцов не знал.

— Закурить есть?

Рубцов сгруппировался, превратившись в готовую разжаться пружину. Перед ним в прямоугольном блеклом пятне света, падавшего откуда-то сверху, стояли враги, дерзкие, уверенные в себе. Вот только вопрос, который они задали, был примитивен и задавался урками всех сортов потенциальным жертвам уже лет сто подряд, не меньше.

«Черт знает, откуда такие берутся», — подумал Рубцов. И было чему удивиться: глянешь на школьников в спортзале — шеи тонкие, на перекладине не могут подтянуться двух раз. А коммерческая фирма набирает в охрану бритоголовых бычков с прямыми затылками, с руками, как телячьи окорока.

Два года, которые Рубцов оттрубил в группе антитеррора, многому его научили. Сохранилась реакция. Осталось умение ориентироваться в пространстве и обстановке, действовать быстро, едва решение принято.

Рубцов, мельком взглянув, понял — пистолет только у одного — у левого. Понял он и то, что они по весу тяжеловаты для быстрых движений.

Рубцов знал, что лучший способ пресечь попытку выстрелить в тебя в упор — это сломать руку противнику. Ту, в которой он держит оружие. Для этого действия должны быть стремительными и неожиданными для противника.

Инструктор рукопашного боя капитан Черенков заставлял разрубать тесаком шар из пластилина, имевший размер футбольного мяча, так, что его верхняя часть не успевала соскользнуть с нижней. В такой удар нужно было вложить огромный импульс воли и силы. Если ты не способен на это, то перед пистолетом лучше поднять руки.