Обреченная - Джек Макдевитт

- Благодарю, все прекрасно. - Казалось, он был чем-то подавлен. Чарующая надменность его манер исчезла. - Я понимаю, у вас возникают некоторые проблемы из-за этого… несчастного случая.

- Вряд ли какие-либо объяснения, которые я предоставлю, удовлетворят мое начальство.

- Нет, думаю, нет. Мне бы хотелось извиниться, капитан.

- Да, разумеется. Спасибо.

- Мне и в голову не приходило, что могло случиться нечто подобное.

- Мне тоже. Капитан Клерво сообщил мне, что вы сейчас в весьма затруднительном положении.

- Да. Боюсь, что так. Пока не прибудет спасательное судно.

- Оно уже идет сюда. А теперь… не знаю как спросить… вы можете кое-что сделать для меня?

- Понимаю, капитан. Полагаю, никому из нас не стоит предавать огласке подробности этого печального происшествия.

- Да. Совершенно верно! - Николсон заколебался. Всегда имелась вероятность, что кто-нибудь где-нибудь мог подслушивать. Может быть, даже записывать их разговор. У него не было защищенного канала связи с Макаллистером. - Так, наверное, будет лучше.

Завершив сеанс связи, капитан удалился в свою каюту и стал задумчиво разглядывать форменный китель, который по традиции надевал на обед с пассажирами.

Вероятно, у него был выход.

Он мог бы стереть соответствующую запись в вахтенном журнале и объявить полет несанкционированным. Виноват оказался бы Везерал.

Но он не любил такие вещи - это уронило бы его в собственных глазах. Однако Везерал погиб, и никакой вердикт следственной комиссии не способен был повредить ему. Сообщник капитана по этому заговору теперь уж точно сохранит тайну. Им самим будет руководить желание не рассказывать лишнего, поскольку именно он окажется ответственным за все это, если правда выйдет наружу. Николсон был единственным, кто мог утверждать как должностное лицо, что Везерал совершил посадку на модуле по собственной инициативе. И остается только сочинить историю, объясняющую, как на борту оказались Макаллистер и Хэйз. А это уже раз плюнуть.

«Может быть, - подумал Николсон, - мне вообще удастся выйти сухим из воды».

Помощники Макаллистера не обвинили бы его в умении приглушать совесть. Они порой не соглашались с великим человеком в литературных оценках или в вопросах исторической интерпретации. Но Макаллистер тотчас же находил суждения или вкус этого человека сомнительными и мог выставить его или ее природный интеллект на обозрение обычной публики как некую несуразную диковину. Он получал особенное удовольствие, окорачивая тех, кто на это напрашивался, тех напыщенных, самодовольных, дерзких дурачков, которые вечно суетились вокруг, навязывая другим нормы поведения, морали и принципы веры. И ни разу не оглядывался назад.

Он долго стоял у края пропасти, пристально рассматривая искореженный посадочный модуль «Вечерней звезды», и думал о погибшем пилоте, показавшемся ему так себе, посредственностью; а еще он думал о Кейси, совсем юной девушке, о Кейси, которая могла бы развить в себе любой талант, какой заблагорассудится. Он не считал, что виноват в их гибели. Однако отчетливо понимал, что, не поддайся он темному порыву, толкнувшему его посетить это Богом забытое место, они остались бы живы. Было бы излишне даже на мгновение предположить, что он сам бросился бы им на помощь. Однако правда заключалась в том, что впервые за свою взрослую жизнь он задался фатальным вопросом: может быть, эта планета и предназначена для того, чтобы он сюда явился?

Посадочный модуль заклинило очень крепко. Под ним темнела пропасть, наверняка в сотни метров глубиной. Да, длинный путь в бездну. На дне белели сугробы. Где-то там, за пределами всякой досягаемости, обрел вечный покой Везерал.

Макаллистер все еще пристально смотрел вниз, когда осознал, что с ним кто-то говорит.

Хатчинс.

- Мистер Макаллистер, с вами все в порядке? - осведомилась она.

- Да, - ответил он, несколько подсобравшись. - Все замечательно.

Возможности сохранить тела у них не было, и после ряда обсуждений с участием Николсона, Марселя и Хатч было принято решение похоронить Тони с Кейси на той равнине, где они погибли.

Место выбрали метрах в тридцати от башни, сбоку; очистили его от снега и вырыли две могилы. Вооруженная группа в составе Чианга, Макаллистера и Келли совершила рейд к пятачку леса, срубила два дерева и изготовила два самодельных гроба.

Все это время Хатч и Найтингейл продолжали получать общую информацию с кораблей. Из стены башни они вырезали три каменные глыбы и высекли на этих надгробьях надписи. Тела завернули в пластик, предназначенный для упаковки артефактов. Тем временем наступила ночь и возвратились их коллеги. Они спрятали гробы в башню, поставили часового, разожгли костер и уснули под открытым небом.

В этих условиях люди напоминали призраков. Вообще говоря, поля Фликингера невидимы, но при этом отражают свет примерно в диапазоне 6100-6400 ангстрем. Оранжевый и красный. Так что они выглядели как мягкое мерцание, варьирующее в различных оттенках цвета пламени. Когда огонь время от времени ярко вспыхивал, становились видны золотистые ауры, придавая полю ангельский оттенок. Или дьявольский, если угодно. В любом случае Хатч надеялась, что этого будет довольно, чтобы отогнать на порядочное расстояние существ, бродящих по соседству.

Первую вахту она взяла на себя. Они устроились достаточно далеко от башни, на всякий случай, - охранник, экипированный приборами ночного видения, отлично видит во всех направлениях. Однако ничто не передвигалось по этой пустынной земле, и два часа спустя она, усталая до невозможности, сдала вахту Найтингейлу, а сама свернулась калачиком в сугробе.

Но уснуть Хатч не удавалось, и через некоторое время она стала наблюдать, как Найтингейл нервно обходит лагерь. Шел легкий снег, небо было хмурое, затянутое облаками.

Брать его с собой, конечно, было ошибкой. Даже известие о скором спасении не обрадовало его, хотя все остальные вздохнули с облегчением, и сама Хатч стряхнула беспокойство, осознав, что помощь все же возможна. А Найтингейлу, похоже, было все равно.

- Хорошо, - только и сказал он. - Слава богу.

Но его голос звучал тускло, словно на самом деле это не имело для него никакого значения.

Найтингейл был не молод, а следующие пять дней, да еще без запаса пищи, идти будет очень трудно. Хатч гадала, как долго он выдержит. Как долго выдержит каждый из них? Насколько она знала, среди них нет никого, кто умел бы «в поле» создавать сносные условия. У них остались только пончики и несколько пакетов с чипсами. О черт, как же они проголодаются за эти проклятые четыре дня! В случае крайней нужды они, возможно, могли бы грызть кору. Но это будет всего лишь способ как-то успокоить голодные желудки.