Остров Родос – властелин морей - Евгений Викторович Старшов

человек. После этого герцог Валахский, именуемый Мирча-воевода, стал просить короля чтобы ему было дозволено сделать рекогносцировку. Получив на это согласие короля, он взял с собой около тысячи человек, осмотрел позицию неприятеля, возвратился к королю и доложил, что неприятельское войско состояло из двадцати корпусов и что в каждом из них было до десяти тысяч воинов. Каждый корпус стоял отдельно под своим знаменем. Король тогда хотел привести войско в боевой порядок и поэтому согласился на предложение герцога валахского, чтобы он мог первым напасть на неприятеля. Однако герцог Бургундский, услышав это, не пожелал уступить эту честь ему или кому-либо другому и потребовал, чтобы ему было позволено напасть первому ради того, что он прибыл с шестью тысячами воинов из столь отдаленного края и издержал так много денег во время своего перехода. Король умолял его предоставить возможность напасть первыми венграм, так как им, часто воевавшим с турками, лучше других была известна их манера сражаться. Однако герцог, вместо того чтобы уступить венграм, собрал своих ратников, напал на неприятеля и проскакал через два [его] отряда, но через третий уже пробиться не смог и хотел возвратиться. Однако тут он был окружен турками, которые, стреляя по лошадям, уже сбили с них больше половины всадников и тем самым принудили герцога сдаться. Король же, узнав о нападении герцога, собрав оставшееся войско, в свою очередь напал на противостоявший ему 12-тысячный корпус [турецкой] пехоты, которая вся была растоптана и уничтожена. В этой стычке господин мой Леонгард Рихардингер был сброшен со своей лошади выстрелом. Увидев это, я, Иоганн Шильтбергер, подъехал к нему и помог ему сесть на мою лошадь, асам я сел на другую, принадлежавшую турку, и поехал обратно к другим всадникам. После того как были перебиты все пехотинцы [турок], король напал на другой отряд – конный. Увидев, что король приближается, турецкий король хотел обратиться в бегство. Однако это заметил герцог Сербии, именуемый деспотом, и прибыл к нему на помощь с 15 тысячами отборных воинов, за которыми двигались командиры других отрядов. Деспот напал на отряд короля (венгров), низложил его знамя и вынудил самого искать спасение в бегстве. Некто фон Цили и бургграф Нюрнбергский Иоганн, взяв с собой короля, вывели его с поля битвы и привели на судно (галея), на котором он отправился к Константинополю. Рыцари и прочие воины, видя, что король бежал, тоже повернули назад, и многие из них бежали к Дунаю, где часть добралась до кораблей (иоаннитов и итальянцев. – Е. С.). Их пример оказался заразителен и для других, но так как корабли уже были переполнены людьми, то тем, кто еще пытался взобраться на них, отрубали руки, и все они утонули. Другие во время бегства к Дунаю пропали в горах. Мой господин Леонгард Рихардингер, Вернер Пенциауэр, Ульрих Кухлер и маленький Штайнер, командиры отрядов, пали в сражении вместе со многими другими рыцарями и воинами, которые не смогли добраться до реки, чтобы сесть на корабли. Число взятых [турками] в плен было более значительным, чем число убитых. Среди пленных были герцог Бургундский, двое французских вельмож, господа Иоганн Бусико и Шатоморан и великий граф Венгерский. Было взято в плен еще много других знатных особ, рыцарей и воинов. Попал в плен и я. По окончании сражения король Баязид направился к тому месту, где стоял король Сигизмунд со своим войском, а затем осмотрел и самое поле битвы. Увидев там, как много его воинов было убито, он от горя заплакал и поклялся, что их кровь не останется без мести и строжайше приказал своим воинам, чтобы они на следующий день прибыли к королю со своими пленниками. Тот, кто пленил меня, привел и меня вместе с другими, связанными веревкой. Между тем король [Баязид] призвал к себе герцога Бургундского, чтобы он стал свидетелем мщения, которое он пожелал увидеть со стороны своих воинов. Видя его гнев, герцог просил его, чтобы он позволил ему выбрать [среди пленных] тех, кого он захотел спасти. Король согласился, и герцог выбрал 12 вельмож своего края, а также Стефана Сент-Омера и господина Ивана Видинского. Затем Баязид приказал, чтобы каждый воин умертвил своих пленных и вместо тех, кто не соглашался с этим, он назначил для исполнения его приговора других. Взяли тогда и моих товарищей и отсекли их головы. Когда очередь дошла до меня, сын короля, заметив меня, приказал не лишать меня жизни. Меня тогда отвели к другим юношам, ибо тех, которым еще не было 20 лет от роду, не убивали. Тогда же я увидел господина Иоганна Грейфа, баварского помещика, которого привели связанным веревкой вместе с другими тремя пленными. Увидев страшное мщение, которое здесь происходило, он стал громким голосом утешать рыцарей и воинов, обреченных на смерть. „Будьте довольны, – восклицал он, – что ваша кровь ныне проливается ради веры Христовой. По воле Божьей мы будем его детьми на небесах!“ Затем он пал на колени и был обезглавлен, как и его товарищи. Кровопролитие это продолжалось с утра до вечера, когда советники короля, видя, что они не прекращаются, преклонили перед королем колени, умоляя его забыть о своем гневе ради Бога, чтобы не быть самому наказанным за чрезмерное кровопролитие. Внимая их просьбам, король дал приказ прекратить казнь, велел собрать оставшихся пленников, часть которых он взял себе, а остальных отдал тем, кто их пленил. Таким образом, я достался на долю короля. Считали, что в этот день было убито до 10 тысяч человек. Своих пленников Баязид отправил в Грецию, в главный город Адрианополь».

От иоаннитов после Никопольской битвы уцелела лишь горстка во главе с де Найяком. Аббат Верто так описывает обстоятельства его спасения вместе с Сигизмундом (пер. с англ. – Е. С.): «Дворянство той нации [венгров – Е. С.] и рыцари Родоса, что еще оставались живы, защищали короля и Великого магистра; и хотя они видели неизбежность своей гибели, поскольку были окружены огромным количеством турок, никто не обесчестил себя бегством ради спасения жизни; каждый стоял на своем месте и сражался с храбростью, достойной лучшей судьбы. Большая часть того галантного дворянства и рыцарей пали там, где сражались. Король и Великий магистр разделили бы их судьбу, если бы в общем беспорядке вражеских сил им не удалось случайно обнаружить рыбацкую лодку на берегу реки; они влезли в нее и, несмотря на ливень стрел, которыми эти варвары осыпали их, отчалили и дали течению нести себя к устью реки, где они обнаружили пребывавший там христианский флот. Король и Великий