Дети Метро - Олег Красин

— Тогда пока! Я передам Андрею, что ты согласился.

Они закончили разговор. Максим посмотрел на часы — сегодня все равно делать было нечего, работа не шла. Видимо клиенты, как и менеджеры, приходили в себя, взяли тайм-аут. Он мог уехать, не опасаясь, что нанесет ущерб фирме своим отсутствием и что его кто-то сдаст «вышестоящим товарищам».

Максим отправился к директору автосалона, и Иван его отпустил без лишних разговоров. Иван маялся, откинувшись в большом кожаном кресле. Лицо его было бледно-зеленым, а перед ним стоял стакан с освежающей жидкостью.

С сочувствием посмотрев на него, Максим спросил:

— Болеешь? Клин клином вышибают — у меня есть коньяк.

Иван поморщился с отвращением, но затем лицо его приняло другое выражение — выражение, когда смертельно больному человеку вдруг предлагают эликсир здоровья. На лице умирающего тогда появляется надежда.

Директор встал и вслед за Максимом прошел в его офис. Там Максим извлек из сейфа, где у него лежали разные, большей частью ненужные бумажки, бутылку хорошего коньяка и две рюмки. Они выпили, отчего лицо Ивана сразу порозовело.

— А ты не на машине? — вдруг проявил заботливость директор, кивая на рюмку.

— Нет, езжу в метро. Транспорт всепогодный и гаишников там нет.

— «Народ торопится, скользит, теряя варежки в грязи, ко входу в недра всепогодного метро», — промурлыкал Иван, у которого самочувствие явно улучшилось, куплет из «московской песни» Трофима, — «И я с цветами под пальто, спешу сказать тебе про то, что вопреки прогнозам Метеобюро…». Может, еще по одной?

— Давай и всё, мне пора!

Они еще выпили и Максим поехал в больницу к Стасу.

Глава 10

С того корпоративного вечера, на котором Лера изображала Эсмеральду, прошло уже много времени, а Стас все никак не мог остановиться в своем загульном угаре. Эти девушки, менеджеры его салона, они оказались милыми. Он гулял с ними до утра, потом продолжили в его квартире, после чего он проснулся среди чужих рук и ног, не понимая, как он мог попасть в такой клубок. Словно внезапно оказался в плену у осьминога.

И все безостановочно закрутилось. До обеда они отсыпались, а после обеда, ближе к вечеру, шли тусоваться в ночные клубы. Девушки оказались приезжим с Украины, на праздники домой не поехали и потому, они, как бы, на время переселились к Стасу. Тот не возражал. Он их поил, кормил, водил по кабакам. А что? Ему было весело, и денег он не жалел.

Несколько раз он вспоминал о Максиме — хотел позвать к себе. Он видел его на новогоднем вечере, видел, как к нему клеилась Лера, и потому не подошел, чтобы не мешать. Хотя на месте Максима, он, Стас, не рискнул бы переходить дорогу Роману. Что за удовольствие дразнить начальников? Получить от них лишний раз по башке без особой причины?

За праздничные дни ему почти никто не звонил. Звонили несколько знакомых девушек и одна среди них Маша, но девушки были сейчас не нужны. Девушек было с избытком и он не ответил на эти звонки.

Потом украинские девчонки ему надоели, наскучили. Он отправил своих подружек по домам, взяв, на всякий случай их телефоны и отдав две бутылки шампанского. После этого Стас снова начал таскаться по ночным клубам, но уже один. На Макса рассчитывать не приходилось — его цепко держала новая подруга и не отпускала в подобные заведения.

Буквально в последний день перед окончанием длинных выходных Стас немного выпил, чтобы алкоголь в крови был минимальным, но не отказался от кокса. Он его втягивал в мужском туалете, сделав дорожку возле белой фаянсовой раковины, вместе с отвязной и сумасшедшей блондинкой, бог весть, откуда взявшейся. С ней же он потом же закрылся в кабинке и занимался сексом. Блондинка громко кричала — то ли от удовольствия, то ли от желания подурачиться, била руками по кафельным стенкам туалета, изображая бурную страсть.

Ближе к утру, когда уже рассвело, Гусаров сел в свой черный «БМВ» и решил освежиться, прокатившись по МКАДу. Несмотря на ранее утро, кольцевая дорога не была совсем пустой, по ней сновали машины — и грузовые, и легковые, подтверждая общее правило, что Москва никогда не спит.

Утро выдалось свежим, морозным, солнечным. Серебряный иней намерз на бетонном отбойнике, отграничивающем встречные направления МКАД, отчего тот превратился в бесконечно длинную змею-альбиноса, кусающую себя за хвост. Как будто некто обвил столицу древнейшим символом вечности, символом непрекращающейся жизни и смерти. «Всё точно! Для меня Москва вечный город!» — подумал Стас, которого созерцание полупустых утренних улиц привело в философское состояние.

Он ехал не спеша, плавно вращая руль. Его обгоняли разные машины — скоростные, и с меньшей мощностью, чем у него, но Гусаров не торопился, получая от езды удовольствие. В салоне играла музыка, Стас ехал, курил, пуская дым в приоткрытое окно. Вообще он не курил в машине — кожа обивки быстро впитывала сигаретный запах, но сейчас сделал исключение.

Гусаров ехал и думал о том, что на этих праздниках превзошел сам себя — адски отжигал, отпустив тормоза. Зато было весело и есть, что вспомнить. Одни девушки-хохлушки, чего стояли! Жалко, что нельзя было рассказать о них Максиму, чтобы тот заценил. «Нет, всё-таки холостяцкая жизнь имеет свои преимущества. Огромные!» — отметил Стас, улыбаясь сам себе.

Он ехал в одиночестве, безразлично пропуская вперед машины, пока его внимание не привлекла девушка, проскочившая мимо на «Опеле Корса». Она неслась быстро, лихо перестраивалась из ряда в ряд, хотя особой нужды в этом не было. Кольцевая дорога в пять полос была почти свободна.

«Вот коза! — подумал Стас с усмешкой и вместе с тем, не осуждая девушку, — может догнать, познакомиться?»

Он надавил на педаль газа, и его «Джокер» рванул вперед, почти её догнал, поравнявшись бампером с задними колесами «Опеля» — Стас ехал по параллельной полосе. Однако девушка, заметив преследование, прибавила скорость и вновь оторвалась. Он увидел силуэт её головы на водительском месте — она была блондинкой. Может это была та, из туалета, с которой он нюхал кокс, а потом трахался?

«А ну её, — решил Гусаров — была нужда гонялся за тёлками! Делать больше нечего!» Пусть сами за ним бегают!

Он сбавил скорость и начал отставать, но и «Опель» тоже замедлил движение. Девушке явно нравилось играть.

Гусаров опять невольно догнал её. Капот его машины медленно, но уверенно приближался к «Опелю», почти сравнялся с маленьким багажником «Корсы». На этот раз Стас решил не поддаваться на игру и не сбрасывать скорость — ехать, как и ехал. Он увидел, как голова девушки в салоне повернулась в его сторону — она была в темных очках. Гусаров невольно удивился, потому что, хотя МКАД и освещался мутным белёсым солнцем, но это свет не слепил глаза. Зачем же ехать в солнцезащитных очках?

Увидев, что «БМВ» вновь её догоняет, девушка опять прибавила скорость и резко ушла вперед. Однако она не учла, что летевший по другой полосе «Рено Сандеро», плотно набитый пассажирами, в последний момент решил переместиться в другой ряд и, фактически, подрезал её машину.

«Что они делают?» — чуть не закричал Стас, но было уже поздно. Девушка не успела затормозить и врезалась на большой скорости в зад впереди идущей машине. Раздался громкий треск, оба автомобиля начали кувыркаться на дороге, как огромные каменные глыбы, внезапно упавшие с горной высоты — неуправляемые, страшные, от которых не увернуться.

Гусарову показалось, что у него вылетело лобовое стекло, настолько явственно он услышал металлический лязг и скрежет. Теперь тормозить пришлось уже ему, но лихорадочно нажимая на тормоз, он понимал, что не успевает. Сзади послышался резкий удар — это врезалась идущая позади машина, и его «БМВ» кинуло на бетонную ленту, разделяющую МКАД. Больше он ничего не помнил — потерял сознание.

Когда Стас пришел в себя, то обнаружил, что лежит на медицинской каталке в коридоре какой-то больницы. Мимо сновали незнакомые люди в медицинских халатах. Медсестры везли больных на каталках, подобных той, на которой он сам лежал. Иногда катили тележки с едой — от них неприятно пахло подгоревшей кашей и почему-то хлоркой. Неторопливо брели больные: кто на процедуры, а кто после процедур. Они вели разговоры на разные теми, обсуждали, по большей части, свои или чужие болезни.

На него никто не обращал внимания, словно он был уже покойником или оставленной кем-то ненужной вещью. Никто не носился вокруг него с капельницами и замысловатыми медицинскими приборами, как это делают бригады медиков в американских сериалах. Никто не мчал его с криками: «Готовьте операционную!». Всем было всё равно.

Посмотрев вдоль коридора, Стас увидел несколько человек лежавших на кроватях возле давно окрашенных и поблекших салатных стен, видимо, в палатах не хватало мест. Краска на стенах облупилась, в отдельных её местах на уровне каталок образовались маслянисто грязные пятна, невольно фиксирующие положение коридорных койко-мест. Эти пятна напомнили Стасу засиженные мухами точки, а больные самих мух, срок жизни которых недолог.