Клянусь, это любовь была... - Алекс Камсар

Поднялся невообразимый хохот.

— Ну вот, — сказал я ей, когда мы остались вдвоем, — придется идти в гостиницу переодеться.

— Нет, — сказала она, — я туда не пойду!

Этого следовало ожидать. Городок был маленький, все друг друга знали. Знали также, чем занимаются мужчины и женщины в гостиницах.

— Мы только на десять минут, не больше, — соврал я.

— Ладно, — согласилась она, — но не больше…

…Спустя три часа мы еще сидели в моем номере, и свет еще не был включен, хотя давно уже стемнело.

— Мне пора, — снова сказала она, — отец будет беспокоиться.

— Посиди немножко. Мы завтра уезжаем отсюда. Неизвестно, когда я в этих местах снова окажусь.

Я был обижен. Целовать себя она разрешила сразу, но на этом все закончилось.

— Ну, посижу я еще полчаса, что от этого изменится? Ты ведь уезжаешь…

— Тогда уходи, — вконец разозлился я. — Я тебя силой не держу.

— А ты меня не проводишь? — В ее голосе звучало удивление.

— Нет, если тренер выяснит, что в это время я где-то шляюсь, у меня будут неприятности.

В ответ она молча встала с дивана, взяла свою сумку, и тут я заметил, что она плачет. Она была очень красивая, даже со слезами на глазах.

— Прости, — сказал я ей, — я провожу тебя, конечно. Прости.

Мы вышли из гостиницы, делая вид, что не замечаем подозрительный взгляд администраторши, и зашагали в темноту. Вечер был теплый, нежный. Дул мягкий приятный ветер. Деревья тихо шумели. Мы шли медленно, держась за руки.

Ночь ли на меня произвела такое впечатление, ее слезы или молодость, когда все кажется таким красивым и таким простым, но я вдруг начал испытывать невиданное для меня чувство нежности к этой красивой девушке, которая еще вчера была такой недоступной, а сегодня идет со мной рядом, робкая и послушная, с красными от слез глазами.

Мы шли молча по пустынным, узким, по-своему красивым улицам маленького провинциального города М. Мы шли, я держал в своей руке ее руку и хотел, чтобы эта дорога длилась вечно и чтобы мы с ней никогда не расставались.

У ее дома, когда стало ясно, что все же мы должны прощаться, я не знал, как себя вести, что ей сказать на прощание. Я понимал, что должен сказать что-нибудь такое, что созвучно было бы с этим вечером, с шумом деревьев и с теми чувствами, которые нежданно-негаданно навалились на меня. Но единственным, что я мог произнести, было:

— Я вернусь. Мы еще встретимся, вот увидишь!

…Встретились мы с ней через полгода, весной в большом городе, что от города М. был в двух часах езды. Она специально приехала туда, чтобы мы смогли увидеться. Встретились мы в центре города, у почты в двенадцать дня. Погода снова нас баловала. День был теплый, солнечный. Город был наполнен весной. Мы пошли с ней в парк, выбрали скамейку подальше от чужих глаз, сели и стали целоваться. И так несколько часов… Я раньше видел, как это делают другие пары, и всегда удивлялся: что они в этом хорошего нашли? Оказывается, я был не прав. Абсолютно не прав. Сейчас уже я по-настоящему жалею тех, кому так и не удалось испытать это потрясающее ощущение, когда окружающий мир для тебя если и существует, то только как дополнение к образу твоей возлюбленной.

Потом мы гуляли в большом городе, который мне, конечно, понравился, потому что она была рядом. Начинались сумерки, стало холодно. Я уже решил, что пришло время прощаться, когда она сказала:

— Сегодня день рождения жены моего брата.

— Ну и что?

— Мы можем поехать к ним в гости.

— А они живут…

— В этом городе, конечно. Поехали?

…Ее брат оказался красивым высоким молодым человеком. Жена брата была приятной шустрой девушкой. Гостей было мало, зато еды и питья — море. На следующий день у меня было назначено последнее контрольное соревнование. Пить мне нельзя было категорически. Но…

— Что такое, почему твой кавалер сачкует? — картинно удивилась именинница. — Может быть, ему здесь что-то не нравится?

— Нет-нет, все очень хорошо, — говорю я и выпиваю очередную рюмку вина.

В десять вечера я извиняюсь и объясняю, что должен уехать. Я уже с ней попрощался, как вдруг ее брат сказал:

— Что ты за бессердечная девушка? Отправляешь парня одного. Ты хоть проводи его до автобусной остановки.

В лифте никого нет. Я прижимаю ее к себе. Поцелуй получается необычайно длинным… Но мы уже на первом этаже. Выходим из подъезда. Она говорит:

— Не уходи, останься.

— Где, — не понимаю я, — остаться у твоего брата?

— Нет, — говорит она, — там нельзя, пойдем. Мы с ней на лифте поднимаемся до последнего этажа, а потом по ступеням еще на этаж выше. Там уже чердак, но дверь туда заперта. На лестничной площадке сиротливо стоит пустой ящик. Я сажусь на него, и ее сажаю на колени. От выпитого вина кружится голова. Еще больше она кружится от безумно красивой и уже для меня очень родной девушки, которую я не только вижу, но и чувствую сейчас всей своей плотью. Я глажу ее золотистые волосы, ее плечи, ноги, и ее тело вздрагивает от прикосновения моей руки. Остальной мир не существует для нас, он снова исчез куда-то далеко-далеко. Остались только я, она, наш ящик и эта бесконечная ночь. Боже, как здорово… И время останавливается, растворяется в ее волосах, губах, в ее теле…

…Утром я еле-еле успеваю на соревнование. Хорошо, что из тренеров никто не заметил мое отсутствие. Организм мой сильный и выносливый. Я не теряю сознание и не выгляжу выжатым лимоном, но на соревнованиях выступаю отвратительно. Еще бы! Однако теперь это меня мало волнует.

Я уже сделал свой выбор.

…Прошло еще полгода. За это время мы с ней несколько раз встречались. Обычно я приезжал в город М., и мы с ней либо гуляли по городу, либо сидели в гостиничном номере. А до того мы писали ДРУГ другу длинные письма, обменивались фотографиями и с нетерпением ждали новой встречи. Если раньше в этих местах соревнования проводились часто, то теперь их или вообще не было, или были всего один раз в году. Моей студенческой стипендии, естественно, не хватало, чтобы пересекать всю страну и видеться с ней. О том, чтобы она приехала ко мне, и речи быть не могло. Ее отец был категорически против наших встреч и считал, что ничего, кроме горя и разочарования, я ей не принесу. Я думал иначе.

Но вот получилось так, что мы с другом оказались недалеко от тех мест, и я уговорил его сделать достаточно большой крюк и поехать к ней. Я хотел сделать ей сюрприз. Но…

Это был один из самых паршивых дней моей жизни. Шел мелкий, противный снег. Город стал серым и невзрачным. Наши попытки устроиться в гостинице остались без успеха. Нигде мест не было. Сначала это меня мало волновало. Я думал, что если мы ничего не найдем, то поедем на электропоезде в город М. В их гостинице всегда были места. Но самый тяжелый удар был впереди. В междугородном переговорном пункте я заказываю разговор с городом М. Берет трубку ее отец. Я называю свое имя и прошу ее к телефону. В начале он молчит, а потом заявляет: «Ее нет, она уехала». Я теряю дар речи, темнеет перед глазами, с большим трудом я заставляю себя выговорить: «А куда… куда она уехала?» «К тетке, — говорит он, — отсюда ехать двести километров».