Девятый камень - Кайли Фицпатрик

— Да, мисс Сара. Конечно.

— Когда он покинул дворец?

— После того, как мем-сахиб Лили умерла.

— А он возвращался?

— Я не знаю, мисс Сара.

— А как я могу узнать, где он сейчас?

Управляющему ее вопрос понравился еще меньше, чем интерес Сары к покоям Сарасвати, но потом он немного подумал, вздохнул и ответил:

— Может быть, это известно чаукидару, главе стражи.

— А вы можете у него спросить? Пожалуйста. Мне очень нужно поговорить с мистером Говиндой.

— Я у него спрошу.

Вскоре вернулся садовник вместе с молодой служанкой, которая приносила Саре еду. Она поклонилась и поманила Сару за собой.

Девушка оставила Сару у входа в покои Сарасвати. Открыв дверь, Сара застыла на пороге в нерешительности: комната была погружена в темноту, которую не рассеивали даже стоящие на полу свечи. Тяжелые ароматы сразу же подсказали Саре, что Сарасвати, как и махарани, курит опиум, который, как Сара начала понимать, здесь распространен, как табак в Англии. Рани танцевала, словно подчиняясь ритму барабанов, звучащих только для нее. На Сарасвати были лишь бусы и дупатта[46], которую обычно носили женщины-магометанки поверх вышитых шелковых или парчовых одеяний. Дупатта была совершенно прозрачной, и обнаженные конечности Сарасвати двигались с гибкостью ивовых ветвей на ветру.

Глаза Сарасвати неузнаваемо изменились, казалось, в нее вселился какой-то темный дух. Она что-то монотонно повторяла на незнакомом языке — Сара решила, что это хинди, но смогла разобрать лишь два слова: mera varga. Как только глаза Сары приспособились к царящему в комнате сумраку, она заметила две странности: бусы Сарасвати оказались такими же, как те, что носила она сама, а на полу перед танцующей рани стояла черная статуя примерно в два фута высотой, фигура столь жуткая, что Сара почувствовала, как ледяные пальцы страха коснулись ее шеи. Мерцающее пламя свечей не позволило девушке полностью разглядеть статую, но вскоре она поняла, что у нее несколько рук и длинный высунутый язык, с которого как будто капала алая кровь.

Сара быстро закрыла дверь и поспешила прочь, прохладный мраморный пол приятно холодил ее босые ноги. Ей вдруг захотелось оказаться рядом с консервативным, немного скучным, но очень английским мистером Джонатаном Эллиотом.

Пока ее паланкин проносили сквозь столпотворение на прибрежной дороге, ведущей в Дасасвамед, мысли Сары все время возвращались к сцене, которую она только что наблюдала. Она решила, что это была статуя одного из индуистских божеств, хотя и не могла бы назвать его имя. Сару удивил собственный страх, ведь ей доводилось видеть куда более ужасные вещи в публичных домах Сент-Джайлса. Однажды она и Элли оказались в борделе, расположенном в этом квартале, разыскивая мужчину, который питал слабость к Эллен и был готов рассказать ей все, что угодно. Хозяйка дома ужасно напоминала великана-людоеда — насколько женщина вообще может на него походить, — как оказалось, она к тому же превосходно метала ножи. В юности она была профессиональной цирковой артисткой, как позднее выяснила Эллен, а такие детали очень любил мистер Хардинг. Сара и Эллен находились всего в нескольких футах от игрока, который пытался сбежать, не заплатив, как раз в тот момент, когда его настиг нож. Он успел сделать несколько шагов с рукоятью ножа, торчащей между лопатками, но к тому моменту, когда упал на пол, он был уже мертв. Первый раз в жизни Сара видела настоящее убийство и в первый раз писала о преступлении, которое произошло у нее на глазах.

Она так глубоко погрузилась в эти воспоминания, что не заметила, как паланкин оказался возле центрального рынка. Здесь, на широкой каменной террасе, обращенной к Гангу, находился ресторан «Вайшья». Под разноцветным навесом стояли плетеные стулья и столики. Довольно скоро Сара заметила мистера Эллиота. Его панама и слегка опущенные плечи сразу бросались в глаза. Он сидел за столиком и был погружен в чтение газеты. Когда Сара подошла, он поднял удивленный взгляд. Девушка ощутила облегчение, когда Эллиот улыбнулся, поскольку опасалась, что он совсем не обрадуется обществу «синего чулка».

— Подумать только! Доброе утро, мисс О'Рейли. Пожалуйста, садитесь. Вы позавтракаете со мной? Официант! Еще чаю! Я могу порекомендовать сладкий чапатти, но не заказывайте яичный кеджери — в нем слишком много перца чили. Вы знаете, я как раз думал о вас, читая «Бенарес обсервер». Это лучшая британская газета, которые здесь выходит, если вас интересуют новости империи. Я вспоминаю наш разговор о бриллиантах. Здесь сообщается, что в Африке найдены большие месторождения! — Мистер Элл йот удивленно потряс головой, но тут его глаза загорелись: он увидел следующее сообщение. — Боже мой! Пишут, что может наступить время, когда индийским властям разрешат судить европейцев! Вот, вы только послушайте: «.. в любой момент меднокожий язычник может приговорить нас к тюремному сроку по фальшивому обвинению». — Мистер Эллиот сердито затряс головой. — Возмутительно!

Сара не совсем поняла, что вывело из себя мистера Эллиота — мнение редактора или сама идея об индийских судах, но решила, что лучше не задавать лишних вопросов. Если она намерена насладиться познаниями Джонатана Эллиота в области индуизма, ей следует терпимо отнестись к некоторым неприятным особенностям его характера.

— Вам известен храм богини Кали? Насколько я поняла, это древнейшее святилище города, — сказала она после того, как они обсудили погоду, впечатления Сары от пребывания в Бенаресе и люмбаго Эллиота.

— Вы правы, так оно и есть. Храм знаменит, да и весь город в определенном смысле есть территория Кали. Она правит погребальными кострами и владениями смерти, а смерть — главная индустрия Бенареса.

Он произнес эти слова довольно напыщенно, и Сара с трудом сдержала улыбку.

— Дело в том, мисс О'Рейли, что боги присутствуют во всех аспектах жизни, ведь это языческая религия, в которой на любой случай существует свой бог. Храм Кали действительно очень древний, и его стоит посетить, если, конечно, вы его найдете в средневековом лабиринте старого города.

— Я бы очень хотела побывать в храме. Вы согласитесь быть моим гидом?

— Охотно. Днем у меня занятия, но утро я могу провести по собственному усмотрению.

Закончив с чаем, они покинули «Вайшью», и мистер Эллиот повел Сару через лабиринт узких улочек, из которых состоял древний центр города. Здесь можно было без труда представить, как выглядел Бенарес, когда был крупнейшим торговым городом на берегах Ганга и Северной дороге. Повсюду виднелись дома, которым насчитывались сотни лет, их осыпающиеся каменные стены теперь едва стояли. Даже в самых узких и темных переулках обнаруживались крошечные лавки, в которых, скрестив ноги, сидели купцы, манившие к себе проходивших мимо Сару и Эллиота, предлагая им ткани, самоцветы и серебряные подсвечники, каждый утверждал, что лучшего товара нигде не найти. Продавцы шелка бежали вслед за Сарой, держа в руках груды таких тонких тканей, что трудно было удержаться от соблазна — ее руки сами тянулись к тончайшим материям. В конце концов она сдалась и купила шелк цвета морской волны, украшенный серебряной вышивкой. Лили бы это понравилось, решила Сара, к тому же ей хотелось что-то привезти в Лондон из Бенареса. Однако купец стал убеждать Сару, что она должна купить еще и желтый шелк с вышитыми на нем светлыми розами.

— Желтый цвет приносит удачу, это цвет Сарасвати! — настаивал купец, продолжая идти вслед за ними.

— Вам что-нибудь известно про богиню Сарасвати? — спросила Сара у мистера Эллиота, когда они остановились, чтобы пропустить похоронную процессию.

Здесь это было обычным делом — плакальщики в белых одеждах, гирлянды цветов, благовония.

— Конечно. Сарасвати — это божество, теснейшим образом связанное с чувственными удовольствиями. Она любит драгоценные камни и украшения, красивую одежду и ароматы — прежде всего сандалового дерева — и этим защищает свою беспечную натуру от демонов и злых духов. Она самая тщеславная и, пожалуй, самая привлекательная из всех индуистских богинь.

Сара сумела лишь кивнуть, поскольку мистер Эллиот с тем же успехом мог описывать женщину Сарасвати. Сару поразило, как наложница похожа на свою тезку-богиню. Интересно, случайно ли это сходство?

Они прошли через квартал, где торговали почти исключительно ювелирными украшениями, после чего остановились перед незаметной дверью в обветшалой каменной стене. Внутри находилась украшенная колоннами галерея храма, но яркие краски фресок совсем потускнели от времени. Через еще более низкий дверной проем, высеченный в черном граните, они вошли в святилище Кали. Святилище оказалось темным и языческим, напоминающим скорее пещеру, чем храм, вдоль стен тянулись барельефы с изображением совокупляющихся, танцующих, пирующих и сражающихся богов и богинь. Местами скульптурные изображения были разрушены, но кое-где остались яркие краски, которые покрывали их прежде. На полу возле стен горело множество свечей, служивших единственным источником света в храме. Их мерцающий свет придавал барельефам особое очарование, казалось, еще немного — и боги оживут.