Мертвым не мстят, или Шутка - Наталья Андреева

– Что ты себе позволяешь?! Если я велела тебе сидеть в кабинете и ждать звонка, то так и надо делать!

– А я вот не стал. И очень правильно поступил.

Он протопал на террасу, потрогал остывший чайник и заорал:

– Эй, жена! Жрать хочу, как волк! Не завтракал! Спешил к тебе с новостями! Давай-ка подсуетись!

– Открой холодильник, достань яйца с беконом, сделай омлет, – холодно сказала Люда.

– А вот ты мне и сделай. Желаю почувствовать тепло семейного очага. Жена ты мне или не жена? О близких заботиться надо, так ведь? Или ты это только родственникам обещаешь?

– Ах вот как.

Она уже все поняла. Якушев выследил Варвару. Он был у нее, не иначе. Ну и что?

– Ну и что? – повторила она вслух. – Гордишься собой? Думаешь, я тебя испугалась?

– А ты думаешь, зачем я приехал? Уточнить условия развода? Кстати, когда это мы с тобой решили развестись?

– Я так решила, – отрезала она.

– Пожалуйста. Собирай свои вещи и сдавай дела на фирме моему человеку. Впрочем, нет. Могу оставить тебя как особо ценного работника, на должности коммерческого директора. За зарплату. Много не обещаю. Но, если хочешь, можешь в другой фирме подыскать должность поденежнее. Или начать все сначала.

– Если ты что-то про меня узнал, то это дело прошлое. Как говорится, за давностью лет.

– Ах, прошлое! Тогда давай присядем. Я расскажу тебе занятную историю. И даже сам сварю нам обоим кофе. Неудобно как-то за пустым столом. Разговор будет долгим.

Муж подошел к плите, насыпал молотый кофе в турку, а Люда не выдержала, достала из буфета бутылку красного вина, плеснула себе щедро, и не в бокал, а в чашку, и выпила несколькими судорожными глотками. Он рассмеялся:

– Поняла меня теперь? А женщины, между прочим, к алкоголю гораздо быстрее привыкают. Вспомни Варвару. И ведь пить совсем не умеет. Как оказалось, я гораздо крепче. Интересная женщина! С ней стоило поговорить!

Она рухнула на стул:

– Давай, не тяни. Ты ее выследил?

– Мне просто стало интересно, что это за родственница у тебя вдруг объявилась? И такое знакомое лицо у нее! Конечно, изменилась она здорово, не сразу признаешь. Я долго вспоминал: кто же это может быть? Проводил вас до дверей ресторана, потом подождал у стоянки машин. Проследил за Варенькой, уж позволь мне ее так называть, до самого ее дома. Подошел, поздоровался, представился, потом поднялся к ней. Мы же теперь родственники.

– И она стала с тобой разговаривать?!

– А как же? В память о покойном Лешеньке, с которым мы были друзья. Или ты забыла? Не сразу, конечно, открылась, лишь после того, как мы хорошенько накатили за светлую память, а потом и за возобновление знакомства. Пять лет не виделись, как же. Ты же ее жалобы на жизнь слушать не стала. А ей просто поговорить не с кем. Она меня тоже вспомнила. Хотя я тогда был гораздо моложе, стройнее и привлекательнее. А уж выпив за Лешеньку, мы с Варварой вообще стали лучшими друзьями. И она мне с огромным удовольствием и про второго своего мужа рассказала, и про падчерицу, и про ограбление квартиры. Про те бриллианты, что у нее когда-то увели. Я не сразу понял, что к чему. Признаюсь, бриллиантов тех я не видел. Ты женщина осторожная. Но вот когда речь зашла о пистолете… Помнишь «беретту», которой ты меня пугала?

– И ты сказал Варваре, что видел у меня пистолет?!

– Не переживай так. Кто ж отгрызает руку, из которой ест? Ты мне в тюрьме не нужна. Варвара поверила в твои басни про сломанную ногу и про новую любовь. А я вот не поверил. Ловко ты ей наплела! Если бы она так не пила, то и сама бы давно догадалась, кто эти квартиры грабил. Но дело даже не в камешках. Ведь были еще деньги. Грины. Тридцать штук в чемоданчике. Я по-о-мню. Разговор-то о ее новой машине зашел. Мол, должок старый вернули. А кто вернул? Двоюродный братец. Глеб, кажется.

Якушев посмотрел на Люду с издевкой. «Все, сволочь, просчитал!» – с ненавистью подумала она.

– А знаешь, чем кончилось? Мы снова Лешу помянули. Она уже, конечно, была никакая. Все плела про какие-то фотографии, которые нашла после смерти мужа. Она с Лешей у бассейна. Сальников ее, похоже, приревновал и нанял киллера. И никак, бедняжка, не сообразит, кто же это ей так напакостил? Кто депутату компромат прислал? А я вот знаю одну мстительную бабу по имени Людмила. А по фамилии… Как там тебя? Сальникова? Муратова? Только зачем ты это сделала, а? Может, ты его и грохнула, моего друга Лешу?

– Врешь! Не докажешь! – она впервые сорвалась. – Это ты его убил! Ты!

– Да? А может, тот парень, у которого ты деньги украла? Что он, интересно, скажет, когда я его найду, а? Варвара-то нас свести обещала.

«Блефует. Она не могла этого обещать. Я для нее курица, которая несет золотые яйца. Время. Мне нужно время, – напряженно подумала она. – Все. Тайм-аут».

– И чего ты добиваешься?

– Отдай мне его.

Взгляд у мужа сделался жалобным, просящим. Он снова посмотрел на нее по-собачьи и вдруг залепетал:

– Ты думаешь, я из-за денег? Да мне немного надо. Но мальчика-то ты сама избаловала. Ты мне, Люда, помогла, но теперь не мешай, а?

– Что ты плетешь, Якушев?! – охнула она. – Да как ты посмел?!

– А что, я не человек? Я, по-твоему, ни любить, ни страдать не умею?

– Любовь?! Да какая же это любовь?!

– Твоя, значит, любовь хорошая, а моя плохая. Твоя правильная, а моя нет, – ощерился он.

– Да ты извращенец просто!

– А что я, интересно, извратил? Да я, как только увидел его в своем кабинете, так с первой же минуты…

Он даже захлебнулся от восторга, описывая свои жалкие ощущения там, в кабинете, когда впервые увидел Леню. Она закрывала ладонями уши, отказываясь слушать эту мерзость, и все качала головой, повторяя, как заведенная:

– Нет, нет, нет…

Потом вдруг сообразила:

– Значит, это ты даришь ему дорогие вещи? Золотая цепочка, вот, значит, откуда. Ты все время ждешь, когда вы останетесь наконец одни… Ты мне снотворное в вино подсыпал! Скотина!

– О! Сообразила наконец! – оскалился муж.

– Жаль, что не яд, – горько пошутила она. – Мне сейчас было бы легче мертвой.

– Я, Люда, не убийца. Руки мои чисты, – он растопырил жирные, поросшие рыжеватыми волосками пальцы, – крови на них нет. Каюсь, в мыслях своих грешен. Сколько раз просыпался ночью и прислушивался: а вдруг ты уже не дышишь? Всякое ведь бывает. Я так хотел, чтобы ты умерла. Даже к гадалке ходил, порчу просил навести, каюсь. Но убить тебя… Не-е-ет. А теперь я и вовсе не хочу, чтобы ты умерла. Не вздумай, слышишь? Ты деньги умеешь добывать. Мне не много надо, как я уже сказал, но мальчик привык жить хорошо. Нам с ним нужны деньги. Хочешь, оставим все, как есть? Я к тебе даже привязался. Ревновал, да. Его к тебе ревновал. Но у вас ведь с ним все равно ничего не получилось.

– И было у тебя с ним? Это… – поморщилась она.

– Ха! Это. Как сказала-то, а? Словно кость изо рта выплюнула. Эх, Люда, Люда. Какой же ты удивительно бессердечный человек! Похоже, всему тебя жизнь научила, кроме доброты. Эгоистка ты. Как же было, если ты мне все время мешаешь? Он чувствует, кто из нас сильнее, к кому надо прислониться. Отпусти его, Люда. Ты Леню все равно не любишь. Ты никого не любишь, только себя. И всегда так было. Ты его только оттолкни, а я тут как тут. Я уж… подберу… Приласкаю… Утешу… – он сладко зажмурился.

– Хорошо, хорошо, только замолчи!

Она чувствовала, что голова раскалывается, а сердце ноет, от омерзения, должно быть. Обязательно надо передохнуть. Вот ведь мерзавец, о доброте заговорил! Живет же на свете такая гадость! Да его раздавить надо, как таракана. Да. Раздавить. Но сначала пусть себе бегает по дому и жрет, что захочет, упиваясь собственной безнаказанностью. Пусть думает, что он теперь тут законный хозяин. Надо взять паузу и все хорошенько обдумать. Раньше ситуация была двусмысленная, а теперь трехсмысленная, если такая бывает. Любовный треугольник, где один извращенец хочет сделать извращенцами всех остальных.

– Я все поняла, – сказала она. – Мне только надо привести в порядок дела. Оформим развод и…

– Да не хочу я с тобой разводиться! Дай мне только денег и свободу. В том смысле, что я хочу жить в свое удовольствие. Ты же сама хотела жить втроем.

– Да. Только уйди. У меня голова болит.

– Так ты согласна?

– Я сделаю все, что могу.

– Вот и славно! А помнишь, я обещал, что выиграю эту партию? – самодовольно усмехнулся муж. – Прижал я тебя, признайся. Но и ты хороша. Это же надо было додуматься собственного папочку ограбить, а мужа засадить за свое преступление в тюрьму! Вот какой талант пропадает! Где у нас виски? – грубо спросил он.

– В буфете, – машинально ответила она.

Якушев достал бутылку, ловко отвинтил пробку, сделал жадный глоток прямо из горла и, то и дело отхлебывая, вышел на крыльцо. Он явно был собой доволен.

Она же, спотыкаясь на каждом шагу, стала подниматься на второй этаж. «А вот теперь спокойно. Только спокойно. Все еще можно поправить. Есть человек, который занимается тем, что решает чужие проблемы».